— Будьте здоровы, — тотчас отозвался Фортунатус.

Наверное, она все-таки не спит.

Росвита стояла на зеленом холме, заросшем молочно-белыми подснежниками и мелкими голубыми цветочками — она не помнила их названия, но знала, что они страшно ядовиты. Позади нее, на самой вершине холма, высилась каменная корона. Впереди с холма спускалась кавалькада, превращая дорогу в разноцветную ленту, всадники смеялись и громко разговаривали, судя по всему, им это путешествие пришлось по душе. Фортунатус показал рукой на открывающийся перед ними вид.

— Видите? — воскликнул он. — Брат Амикус говорит, что это Новомо, а этот город лежит в сотне лиг от монастыря. Один шаг — и мы оказались так далеко! Нас спасло чудо!

— Не чудо, — ответила она. — И похоже, мы прокляты, а не спасены. Неужели зима осталась позади?

Но Фортунатус ее не слышал, он смеялся, радуясь солнцу и теплу, как ребенок. Постепенно и Росвита расслабилась. Она позабыла о бедной Амабилии и ужасах осады. Она выбрала помощь Хью, зная, кто он на самом деле, потому что отчаялась найти выход. Им удалось выжить и спастись — ей следует быть довольной.

Когда кавалькада приблизилась к городу, из ворот появились любопытные горожане и солдаты, которые наверняка уже отослали гонца к своей госпоже. Адельхейд не могла говорить ни о чем другом, кроме их удивительного приключения.

— Только представьте, что можно сделать, если использовать эту силу! Армию можно было бы передвинуть куда угодно почти мгновенно. Мы всегда были бы на шаг впереди врагов.

— Думаю, ваше величество, — осадила ее Росвита, — слишком опасно полагаться на подобную силу. Вероятно, Церковь не зря запретила магические искусства.

— Неужели вы сожалеете, что мы сбежали? — воскликнула Адельхейд.

Теофану молча посмотрела на Росвиту. Та вздохнула:

— Нет, ваше величество. Мы оказались в отчаянном положении. Надеюсь, мне больше никогда не придется делать такой выбор. Но вполне может оказаться, что нам просто повезло, причем в последний раз. Я многого не понимаю. Как могли эти врата пропустить целую армию? Что ими управляет? В любом случае, мне кажется очень удивительным, что мы прошли через все это и остались невредимы. — Она заколебалась, но все-таки спросила: — Вы не видите ничего странного в ландшафте?

— Это Альфарские горы. За Новомо лежит перевал святого Бернара. Южная дорога ведет в Дарр, до него — не больше десяти дней пути. Нет, сестра, мне ничего не кажется странным.

— Ни цветы, ни тепло? Где зима, ваше величество?

Адельхейд задумалась. Но когда местные жители подошли поприветствовать ее, она сразу забыла о таинственных силах, которые перебросили их сюда.

— Ваше величество! — Леди Лавиния, мэр Новомо, спешилась и поклонилась.

Появление королевы потрясло ее, и сначала она нервно оглядывалась в поисках преследующих королеву врагов. Убедившись, что никакой погони за Адельхейд нет, она несколько успокоилась и наконец произнесла: — Господь милостив! До нас доходили слухи, что вы погибли, ваше величество!

— Что? — воскликнула Адельхейд.

— Вы ничего не знаете? Иерархи провозгласили Джона Айронхеда королем Аосты месяц назад. Он короновался в Дарре.

— Короновался? — потрясенно повторила Адельхейд.

— Нас предали, — мрачно произнесла Теофану.

Но Адельхейд была не из тех, кого легко вышибить из седла. К тому же ей придавал оптимизма их невероятный побег.

— Как видите, я жива, леди Лавиния. И отправлюсь в Дарр, чтобы вернуть то, что по праву принадлежит мне.

Леди Лавиния была пожилой женщиной, а умные глаза выдавали человека, который привык полагаться на собственные силы и, как в шахматах, рассчитывать свои действия на несколько ходов вперед. Сейчас она стояла между королевой и принцессой, за которыми столпились остатки их свиты. Лошади выглядели просто ужасно — у всех животных обручами выпирали ребра, одна кобыла держала на весу переднюю ногу — она поранила ее, когда прыгала по камням. Люди выглядели не лучше, их одежда, когда-то элегантная, а теперь грязная и рваная, вызывала отвращение. Разумеется, если провести в осажденном монастыре шесть недель, когда воды хватает только чтобы попить и что-нибудь приготовить, но не умыться и постирать, любой человек превратится в оборванца.

— Прошу прощения, моя королева, но где вы возьмете армию, чтобы выступить походом на Дарр? Как только Айронхед узнает, что вы живы, он тотчас пошлет своих людей пленить вас. У него повсюду шпионы. Кроме того, ваше величество, я не могу пойти с вами, потому что моя старшая дочь находится у него — как залог моей лояльности. Боюсь, таким образом он обеспечил себе поддержку многих людей. Прежде чем рассчитывать на помощь лордов Аосты, вам придется освободить их детей. По правде сказать, многие бы с удовольствием поддержали вас, потому что все мы знаем, что за человек этот Айронхед, но у вас должны быть реальные шансы на победу, иначе мы потеряем все.

— А если у меня будет армия?

Леди Лавиния только руками всплеснула. Затем показала на свою разряженную свиту. В ней было всего несколько солдат с копьями и в шлемах, остальные — просто придворные и священники, которые усердно размахивали кадилами.

— Ваши родные умерли, королева Адельхейд, пусть Господь упокоит их души. Айронхед захватил все ваше богатство — золото, серебро, драгоценности и оружие, — все, что вы оставили в Венначи. Сможете ли вы собрать армию, достаточно большую, чтобы мы решились пойти за вами, вверив вам свои жизни и земли?

Адельхейд нисколько не испугалась. Возможно, то, что она не сдавалась и не опускала руки перед трудностями, и привлекало к ней людей. Она подняла руку, указывая на горы, виднеющиеся на севере.

— Я обращусь за помощью к королю Генриху!

Солдаты капитана Фалька завопили что-то одобрительное, измученная свита тоже подхватила эти возгласы. Леди Лавиния заметно расслабилась:

— Мудрое решение, ваше величество. Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам: дам свежих лошадей и провиант. Я всегда чтила вас и ваших родителей и вовсе не хочу, чтобы вы стали пленницей или женой Айронхеда. Но больше я ничего не могу для вас сделать, у меня связаны руки.

— Они не будут связаны вечно, — ответила Адельхейд. — Айронхед не решится преследовать нас в Вендаре, а король Генрих не допустит, чтобы несправедливость осталась безнаказанной. Позвольте переждать в вашем замке зиму, а весной мы перейдем горы.

Леди Лавиния озадаченно посмотрела на Адельхейд, ее монахи начали перешептываться.

— Вы долго странствовали, королева. Мы отпраздновали наступление весны и нового года больше месяца назад. Неужели у вас не было монахов, которые вели бы счет дням? Сегодня мы празднуем день святого Петра, Хранителя Врат.

Третий день авриля!

Росвита почувствовала головокружение и чуть не упала, но ее вовремя поддержал Фортунатус, который шел рядом. Монахиня быстро пришла в себя. Росвита всегда хорошо считала и в других обстоятельствах не придала бы происходящему значения. Но нельзя же игнорировать все эти знаки — трава, тепло и праздник святого Петра!

Они вступили в круг камней на третий день декиаля, в полнолуние. И каким-то образом одним шагом оставили позади сотню лиг и четыре месяца!

— Вот оно! — воскликнула Лиат. Она не могла уснуть и решила почитать, удобно устроившись на скамейке у двери. — «При этом важно помнить, что все тела имеют три измерения: долготу, широту и высоту». Господи! Как же я раньше не догадалась! Как раз то, что я искала!

Она охнула, и Санглант вскочил с постели и поспешил к жене. Лиат держалась за живот, закусив губу, чтобы не крикнуть от боли.

— Нет, мне не нужна помощь, — она отмахнулась, — сейчас пройдет.

Лиат попыталась успокоить мужа, но снова сжалась от боли.

— Это схватки?

— Не знаю. О Владычица! Не хочу, чтобы ребенок появлялся прямо сейчас. Я еще не нашла ответа! — Лиат наклонилась и принялась искать сандалии. — Хочу прогуляться к башне. Мне нужен всего один вечер. — Она обнаружила, что не может поднять ногу, чтобы завязать ремешки на сандалиях, и раздраженно откинула обувь, решив, что доберется до башни и босиком.