Таллия ухватила его за рукав и, когда Алан склонился к ней, прошептала ему на ухо:

— Ты же не знал! Больше не трогай лягушек! Я попросила твоего отца позволить священнику окропить тебя святой водой и прочесть над тобой молитву, но он не разрешил!

— Мой отец знает, что делает.

Таллия не должна критиковать его отца, если она ничего не понимает: Лавастин старался, чтобы Алан поменьше общался со священниками из-за его видений. С внезапно вспыхнувшим раздражением Алан отвернулся от жены и снова взялся за кубок с вином, опасаясь сказать что-нибудь лишнее.

Как только Жюльен съел все, что было у него на тарелке, Лавастин подозвал его к себе, чтобы выслушать сообщение. Тот держался вежливо и спокойно. Алану не пришлось краснеть, да и с чего бы? Тетушка Бел воспитывала детей так, чтобы они умели вести себя достойно.

— Милорд граф. Лорд Алан. Миледи. — Жюльен по очереди кивнул Лавастину, Алану и Таллии. — Я приехал от герцогини Иоланды, правительницы Варингии. Она приветствует вас, граф Лавастин, и посылает приветы своей кузине леди Таллии. Через две недели она будет проезжать по здешним местам и тогда лично прибудет, дабы засвидетельствовать свое почтение и принести дары леди Таллии и лорду Алану в связи со свадьбой. Она бы желала отпраздновать Маттиасмасс со своей кузиной и помолиться вместе с ней о ниспослании мира и благоденствия.

Кузина. А вот Жюльен больше не его кузен. Алан понял это совершенно отчетливо, слушая, как Лавастин говорит, чтобы Жюльен ехал к своей госпоже завтра утром и передал, что к ее приезду все будет готово. Жюльен поклонился и отправился к концу стола, где сидели стражники и служанки, которые тотчас собрались вокруг него, расспрашиваяо последних новостях. Теперь Алан не принадлежит этому миру. И заговори он с Жюльеном, тот сразу это почувствует.

— Ну, началось, — сказал Лавастин и слегка улыбнулся. — Теперь все шакалы начнут собираться, потому что у нас — главный приз.

Приз.

Раньше он не говорил с Аланом о союзах, альянсах и кровных узах. Но теперь стало понятно: королевское происхождение Таллии обеспечит им немалые выгоды. И большие хлопоты. Таллия назвала себя пешкой, потому что ее передвигали туда, куда ей идти вовсе не хотелось, но Алан научился играть в шахматы и знал правила. Фигуры, которых называли «львами», тоже были пешками, потому что они служили кому-то и не принадлежали древним и благородным родам — как Жюльен. Но Таллия не может быть пешкой — ведь она внучка королей и королев.

И в этой игре она будет королевой.

Для лошадей путешествие по полуразрушенным дорогам оказалось невероятно трудным. Анна провела их по лесным тропам, таким узким, что пришлось пробираться по одному. Старая даррийская дорога, на которую они хотели выйти, почти полностью заросла мхом и травой. Случайно встреченный охотник удивился, увидев путников в такой чаще, но объяснил, что деревня Крона, до которой они хотели добраться, лежит в нескольких милях к югу. Не успели они пройти и четырех миль, как пал один из мулов.

Поскольку уже смеркалось, то на ночь они остановились прямо в лесу, и Анна велела одному из слуг присмотреть за тушей. Зарядил мелкий противный дождь, так что ночлег обещал быть не из приятных. К тому же, спрыгивая с лошади, Лиат подвернула ногу, и, хотя она старалась не показывать, ей было очень больно. Санглант, по правде говоря, радовался ее стойкости. Ему доводилось видеть солдат, которые при малейшем ранении начинали громко стенать, и таких, которые терпеливо сносили все страдания. Что и говорить, последние ему нравились куда больше.

Он развел огонь, прикрыв его от дождя. Еще раньше он успел набрать трав на берегу реки и теперь бросил их в котелок с кипящей водой, от которого сразу повалил ароматный пар. К Сангланту подошла Анна, от ее платья пахло розовым маслом.

— Ты знаешь толк в травах, принц Санглант? Я всегда считала тебя воином, а не целителем.

— Немного, — ответил он. — Никогда не упускаю случая научиться чему-то полезному. Я знаю, как лечить раны и некоторые болезни, с которыми сталкивался во время военных кампаний.

Она задала ему несколько вопросов, и Санглант, к своему изумлению, убедился, что она знает о травах гораздо меньше него. Ее знания оказались весьма поверхностными, словно она слушала того, кто ей о них рассказывал, не слишком внимательно. Травы ее не интересовали. Да и спрашивала она не о самом лечении, а о неком отвлеченном знании, смысла в котором Санглант не видел.

Позднее, когда он намазал ногу Лиат целебным настоем и она заснула, принц устроился рядом с женой так, чтобы хоть немного укрыть ее от воды — дождь уже закончился, но холодные капли по-прежнему срывались с веток деревьев. Эйкийская собака прижималась к нему с другой стороны, раны у нее почти зажили, но она была все еще очень слаба. Порой ему казалось, что она никогда не поправится, и было бы милосерднее оставить ее в лесу, чтобы она могла умереть спокойно, а не мотаться на спине мула, как привязанный мешок.

— Отец знал травы, которые помогают при ушибах и ранах, — сонно пробормотала Лиат. — Когда люди болели, то приходили к нему. Я никогда не задумывалась, сколько он всего знает.

Санглант закрыл глаза. Ему очень нравилось лежать рядом с женой. Он протянул руку и потрепал по загривкулежащую рядом собаку, та повернула голову и, посмотрев ему в глаза, тихонько заворчала. Санглант чувствовал, что эта собака связана с ним так же, как он связан с отцом. Незримые нити, пролегающие между ними, невозможно порвать, они останутся до тех пор, пока живы те, кто испытывает эти чувства.

По лесной тропе шла женщина. Ее одеяние было составлено из разных, не связанных между собой вещей: куманская рубаха, юбка из тонкой светлой кожи, перья и бусы. Следом за ней плелся мужчина, ведя в поводу лошадь. Женщина остановилась, словно принюхиваясь, а потом подняла копье и дважды потрясла им в воздухе.

Принц перевел взгляд на потрескивающий в двух шагах костер.

— Я лучше всего контролирую огонь, — произнесла Лиат. — В такую сырость это здорово помогает. Чары похожи на щит…

Внезапно Санглант остро пожалел, что оставил солдат, которые хотели отправиться с ним, в Верлиде. Он встал. — Что случилось?

— Пойду пройдусь.

Санглант вернулся к тому месту, где лежал павший мул. Животное издохло прямо у дорожной вехи — небольшого гранитного столба, заросшего мхом и лишайником. Принц провел пальцем по высеченной на столбе цифре. Неподалеку воздух светился голубоватым светом — вероятно, один из слуг Анны. Сангланту показалось, что тот никогда раньше не сталкивался со смертью и теперь не знал, что делать.

Утром Анна приказала переложить поклажу с павшего мула на ее собственного, а сама пошла пешком, хотя Санглант и предлагал ей сесть на Ресуэлто.

Камни дороги во многих местах оказались взломаны корнями деревьев, разрушены от снега и льда, так что путь по дороге был нисколько не легче, чем по лесным тропам. Лиат ехала молча, не жалуясь на боль в ноге. Наконец лес кончился, и перед ними открылась равнина, а за речкой виднелась деревня. От старого моста остались лишь полусгнившие доски, перебираться по которым на противоположный берег было рискованно. Санглант попытался найти на берегу какое-нибудь бревно, но ему это не удалось. Принц вызвался перевести через мост лошадей и мулов по одному. В тех местах, где дыры были особенно большими, ему пришлось выдирать старые доски и подкладывать их под копыта животных, в других случаях он просто клал на доски свой щит, прикрывая особенно большие провалы. В конце концов переправить удалось всех. Слуг Анны не было видно, хотя Санглант мог бы поклясться, что один из них все время взъерошивает ему волосы.

Старая дорога сделала развилку, и Анна пошла по той, что вела в поля.

— Мы не пойдем в деревню, — пояснила она, когда Санглант спросил, куда, собственно, они направляются. Принц устал и проголодался, ему хотелось спокойно устроиться возле очага и погреться. Но они снова куда-то шли. Вся земля здесь была усеяна камнями, большие и маленькие, камешки размером с кулак и громадные валуны лежали россыпью и громоздились целыми кучами. Несколько раз путешественники проходили через настоящие ворота, сложенные из грубых каменных блоков. Наконец дорога вывела путников в долину, где высились девять каменных столбов, один из которых опасно накренился. Остальные стояли довольно ровно, хотя и потемнели от времени и облепивших их лишайников. Дождь прекратился, и облака отступили на северо-запад. Над равниной дул резкий ветер, здесь от него не защищали деревья. Анна откинула капюшон и решительно направилась к столбам.