— А с Волдемортом кто бороться будет? — ядовито спросил Дамблдор: — Ты что ли, кусок фетра? Кресстражи его кто собирать будет?

— Гарри все и соберет. Да и я помогу. Ты уже можешь расслабиться. Толку от тебя все равно немного. Только под ногами путаешься со своими интригами и тайнами. А если не терпится поучаствовать, то сходи в выручай-комнату и возьми там кресстраж Волди. Он в диадеме равенкло на статуе одетый. Нужно только представить комнату потерянных вещей. Вот и от тебя толк будет. А то только и слышно от тебя — отдай дом, отдай деньги… Бандит какой-то, а не предводитель светлых сил!

Дамблдор убежал за кресстражем. А я заснул на денек. Устал я от всего этого, даже шляпе нужен отдых. Проснулся как раз ко дню рождения Гарри. И с Фоуксом к нему ломанулся в комнату. А его уже след простыл. Тогда мы к Гермионе наведались. Её тоже нет уже. И мать не знает где она. Дематериализовалась мол…

Ладно, думаю, мимо Гринготса не пройдут! Все же наследство получать надо. И туда, прямо в приемный зал, на стойку положила меня птица вещая. Гоблины заинтересовались таким посетителем. Я им разъяснил, что служу распределяющей шляпой в Хогвартсе. Они обрадовались, и начали для прикола все меня мерить, а я их типа распределять на факультеты Хоги. Распределил я полтора десятка гоблинов на разные факультеты, пока их старший менеджер не приструнил. Заодно из их мозгов выкачал карту банка и где нужный мне сейф находится.

Гоблина что заходил в сейф Беллатрикс Лейстрендж я на радостях распределил на «Гр-р-ри-и-ифиндор!!!». Теперь мы с Фоуксом запросто можем многие сейфы почистить в пользу моей безразмерной сумки. Просто по миру пустим пожирателей смерти! А то надоело, что в сумке кроме сломанной спички и бумажки ничего нет. Я могу стать грабителем века! И самой богатой шляпой в мире! Под моим колпаком будут все! И начнем с сейфа девочки-Белочки. Там и кресстражи много чего другого притырено у трудового народа.

О! А вот и наше золотое трио идет! Внимание! Внимание! В тройке золотых, замена. Вместо Рона выступает Нимфадора! Рон удален за бессодержательностью.

— Гарри! Изменщик! Ты носишь другую шляпу? А я так любила тебя! — кричу ему со стойки. Гарри и правда идет в шляпе, отдаленно похожей на меня.

— Привет! — радостно подбегает Гарри и надевает меня вместо эрзаца. Дальше общаемся на мысленном диапозоне.

— Мужик! Ты чего в шляпе? — задаю я стандартное начало беседы всех гопников.

— Да девчонки сказали, что полюбили меня в шляпе, а теперь без шляпы, как-то не то… — смущенно пояснил Гарри.

— Понятно, ты подхватил вирус Боярского, теперь всю жизнь будешь в шляпе ходить, — резюмирую я: — Пришел наследство получать?

— Ага! — радостно мыслит в ответ Гарри: — Все до копеечки, в смысле до сиклечки. А ты здесь меня ждешь?

— Угадал. Как с девчонками? Еще никого не обрюхатил?

— Нет. Свадьбы ждем. Чтобы все честь-честью! — смущенно ответил Гарри.

— Неужто девчонки тебе на день рождения и подарка не подарили в виде себя?

— Подарили! — сказал довольный как лось Гарри: — Но он скорей относится к разряду необычной любви. От нее не бывает детей.

— Оп-па! Даже не буду уточнять детали, а то ты и шляпу вгонишь в краску, развратный мальчишка! — и я оглянулся на следовавших рядом девчонок. Они вроде тоже выглядели довольными. Мы (Гарри то есть) вступили в наследство Поттеров и Блеков. Осмотрели сейфы и получили порталы к домам, путь к которым был и так известен. Наверняка своей нетрадиционной любовью они в Поттер-маноре и занимались с утра.

После чего, мы подождали подошедших родителей Нимфадоры и Гермионы и сразу обвенчались в ритуальном зале гоблинов. А чего тянуть? Родители Гермионы подтвердили, что не против раннего брака дочери. После чего были принесены обеты. Ну, теперь Гарри держись за штаны!

А чего же Дамблдор не пришел? Неужто внял моему разговору? И не стал наезжать на Гарри? Нет, скорей всего понял, что я провел с ним работу и просить бесполезно будет. После посиделок в Поттер-маноре я смотался с Фоуксом в сейф Беллатрикс и прихватил кресстраж. А заодно много чего еще, что пролазило в тулью шляпы. Хорошо, что вес не прибавлялся. Иначе бы Фоукс меня не унес от обилия злата во мне.

Вернувшись на продолжавшуюся свадьбу, я поставил перед ним подарок в виде чаши Хафлпаф и предложил рубить его мечом Годрика. Родители были огорчены, что Гарри разрубил такую красивую вещь. Да еще потом дыма много вышло от нее. Чуть все застолье не испортил. Молодые потом для прощанья с целками, покатались полчаса на грустных единорогах и пошли почивать. На сутки не меньше. Но я им рассказал и про остальные кресстражи, что еще остались от Волди. Собственно, это только змея Нагайна и амулет, что в доме на Гриммо у Кричера хранится. Тот, что в голове Гарри уже был неактивен. Из него ничего не возродится.

Немного послушав у дверей спальни охи и стоны, (чисто «энигма» какая-то!) я полетел в лапах Фоукса до темного леса искать местный Кедр с Шишком. Хотелось мне с ним объясниться, чего еще я тут ошиваюсь. Шишок долго не показывался, но после третьей песни выскочил и начал ругаться. Хотя без злобы. Просто дремал нелюдь, а тут приходят и мешают. Я сделал доклад своих эпичных подвигов. Он зевнул и сказал, что сойдет, и отправил меня взад. То есть назад в тело Оберона.

И лето резко сменилось зимой. Но главное что я обрел руки и ноги! Вау! Я стартанул как супермен над лесом в сторону своего дома. Господи! Как я соскучился по семье своей! Сколько можно чужую судьбу устраивать? Где вы мои девочки? Настоящие, которые…

Я прибыл с миссии в тот же день, что и ушел. Но девочек своих уже не узнал. Это был какой-то русский народный ансамбль. Все были наряжены в вышитые сарафаны, а на головах были кокошники. Решили поддержать мой стайл «добра молодца». Я радостно набросился их целовать и обнимать, что их удивило.

— Гарри! Тебе что так понравились наши наряды? — спросила Венди: — Не знала, что ты так обожаешь русскую культуру.

— Наряды тоже замечательные, но я просто по вас соскучился!

— Всего 2 часа погулял и уже так соскучился? — удивилась Нимфадора: — Что же станет с тобой, когда мы уедем на полгода в Хогвартс? Ты нас при встрече вообще на ленточки для фейерверков порвешь?

— Не исключаю, что расставание с тобой, столь долгое, меня просто убьет! — ответил я и вновь начал её целовать.

— Гарри, я чуть кокошник не уронила! Осторожней! — оттолкнула меня Нимфадора красна девица.

— Да зачем он тебе? Сними ты его, он же неудобный! — удивился я столь педантичному следованию стилю.

— Ты, похоже уже все забыл? — иронично спросила Нимфадора: — Нарушения стиля приводит к сам-знаешь-чему! Кокошник штука ужасная, но одевается легко. И в придачу к очень удобному сарафану вполне терпим. Я теперь смогу утром в три раза быстрей одеться!

— Странно! По-моему русский женский наряд довольно сложно одеть. Там вроде много деталей… — удивился я.

— Большинство деталей под сарафаном я опустила, — беспечно сказала Нимфадора.

— Ты носишь его на голое тело? У меня уже появилось желание сорвать с тебя кокошник, чтобы увидеть к чему это приведет, — жадно облизнулся я, соскучившийся по обнаженке.

— Только посмей! — взвизгнула Нимфадора, отстранившись от меня: — Я уже полдня с голым задом пробегала, пока нашла свой стиль!

И тут прилетела белая такая совушка и скинула на Нимфадору, красный такой конверт!

— Это громовещатель! — предупредила Нимфадора. Тот сам открылся и завопил не очень громко, но очень жутко, голосом Беллатрикс Лейстрендж:

— Нимфадора!!! Где ты шляешься?!! Мы отпустили тебя на одну ночь к друзьям!!! Где ты пропадаешь четыре дня? НЕМЕДЛЕННО ДОМОЙ!!!

— Это был мамин голос! — в страхе сказала Нимфадора, изменив цвет волос на голубой: — Я даже забыла ей сообщить о своем замужестве! Вот раззява!

И мы всем русским народным ансамблем имени гарема Поттера отправились к Тонксам. Заодно и поколядуем! Тонксы приняли нас не очень радушно, так как переволновались из-за пропавшей дочери. Но мы все же смогли внятно донести до их разума положение вещей. И если мать Марго была утешена излечением дочери, то Тонксам подвижничество их дочери не понравилось. Хотя она и избавилась от парочки проклятий, но они были не столь ужасны, что о них стоило беспокоиться. Тогда как нахождение в гареме с подросткового возраста, да еще под странным проклятьем, из-за которого невозможно носить нормальную одежду им казалось более ужасной судьбой. И их можно было понять.