Мама медленно промаргивается от солнца, светившего в глаза, и, сделав руку козырьком, рассматривает другую сторону бассейна. Потом плавно встает и идет в мою сторону, обходя бассейн. Грудь её плавно колышется, походка от бедра, талия тонкая — загляденье просто, а не теща! Идет спокойно, без страха и визга. Даже слегка улыбается. Ну, да чего боятся такого малыша как я? Да еще в очках! Явно не насильник.

Быстро встаю, чтобы виден был мой рост мелкий и неопасный и старательно раздеваюсь до трусов. Чтобы мама-медик меня автоматически осмотрела и прониклась сочувствием.

— Мальчик, ты зачем раздеваешься? Купаться собрался у нас? — ход предсказуемого допроса, я поломал.

— Нет, мэм! Я разделся из вежливости, так как вы и ваша дочь тоже раздеты, — отвечаю я, улыбаясь глуповато.

Все-таки теща непробиваема. Как вначале не визжала, так и сейчас не хихикает глупо, а продолжает пребывать где-то в нирване, с легкой улыбкой Будды на устах. Но, при этом видно, что мои шрамы и синяки её зацепили. Она, уже даже взяв меня за плечо, начинает вертеть по кругу, а потом, пардон, спускает ненадолго трусы с меня и осматривает зад.

— Как ты сюда попал? — доброжелательно она спрашивает, усаживая меня рядом с собой на скамейку и слегка её раскачивая. Её рука лежит на моем правом плече, а обнаженная грудь на левом. Щеке делается очень приятно от такого соседства. Гермиона подгребла поближе, и прислушивается тоже, облокотившись на край бассейна.

— Через дверь в заборе. Мне очень хотелось спать, поэтому я не стал ждать, пока вы проснетесь, а сразу заснул, — честно ответил я: — Дверь я закрыл за собой. Не беспокойтесь.

— А зачем ты к нам пришел? — спросила теща (потенциальная пока).

— Я пришел у вас просить приюта и покровительства! — вежливо доложил я.

— Но, почему ты выбрал нас малыш? — нахмурилась теща, слегка выходя из состояния нирваны.

— Это трудно объяснить в двух словах, но если коротко, то вы мои самые близкие родственники, — ответил я, добавив мысленно «потенциальные».

— Хорошо! Гермиона! (Ес! Все-таки, точно, я туда попал!) Покажи малышу ванную! Нам его надо срочно помыть! — скомандовала она, а сама пошла, проверять запор задней двери. Доверяй, но проверяй!

Голая Гермиона вылезла из бассейна, слегка меня, смущаясь, схватила за руку, деловито повела в дом.

— Тебя как зовут мальчик? — задала она, наконец, вопрос, который я снял с языка её матери, своей эскападой с раздеванием.

— Мое имя это тайна, но тебе я скажу, меня зовут Хари Селдон, я психоисторик из будущего, который вернулся в прошлое изучать примитивную цивилизацию Английской монархии, — важно сказал я оторопевшей девочке, которая даже остановилась, разглядывая меня. Потом мотнула головой и повела меня дальше.

— Наша цивилизация не так уж примитивна! — сердито пробурчала начитанная малышка: — И машин времени не бывает!

— Правильно! — согласился я: — Поэтому я вернулся в прошлое в своей памяти и в своем теле. Только сейчас оно еще маленькое. А мне было больше ста лет! Я вернулся назад почти на сто лет, и здесь мне еще только пять лет.

— Ты говоришь чепуху! — отмахнулась Гермиона, затолкнув меня в ванную, и убежала.

— Мама! Мама! А где я буду мыться? Я ведь тоже грязная? — раздался её голос из-за двери.

— Сейчас ты поможешь помыть малыша, потом я тебя помою, — раздался голос подходящей мамы.

— Гарри не малыш! Он почти такой же, как я, он все на год младше! — закапризничала Гермиона, уже входя с мамой в ванну: — Я не умею мыть голых мальчиков.

— Поверь, дорогая, одетых мальчиков мыть еще труднее, — спокойно сказала теща, опять вернувшись в состояние нирваны. После чего она сняла остатки одежды с себя (о боже!) и влезла в ванну, где я уже стоял. Там она села на специальную скамеечку рядом со смесителем и начала регулировать поток воды из душа. Насупившаяся Гермиона влезла вслед за ней и встала с краю. Мой монолог сделал её подозрительной.

— Так тебя зовут Гарри? — ласково спросила теща. Я, молча, кивнул.

— Его зовут Гарри Шелдон, — доложила Гермиона: — И он сказал, что ему пять лет!

— Но, ты не похож на пятилетнего! — не поверила теща: — Гермиона на голову тебя выше! Ты похож на мальчика, которому четыре года максимум.

Я неопределенно пожал плечами.

— А до этого он говорил, что ему больше ста лет! — доложила ябеда Гермиона.

— Ну, понятно, дочка, малыш просто пошутил, — спокойно ответила теща: — Давай помоем этого «Грязного Гарри». Он выглядит ужасно.

Они в четыре руки принялись меня намыливать и поливать водой. Вот где счастье! Две прекрасных женщины меня моют! Верней одна, а вторая в потенциале. Хоть какие-то выгоды из мелкого роста! Теща усадила меня на колени и начала ощупывать кости левой руки, усмотрев в ней старый перелом. Я счастливо прижался к её обнаженной груди. И как-то, сам собой сосок попал в губы. Я блаженно зачмокал. Теща застыла, не зная, что сказать. Гермиона ревниво засопела.

— Мама! Почему он ведет себя как маленький? Так нельзя! — пробурчала она.

— Не злись, — тихо сказала мама и притянула её к себе: — Малыш размечтался просто. Вспомнил детство.

Гермиона сердито села на вторую коленку матери и ревниво смотрела, как я чмокаю с соском во рту. Потом вдруг тоже обхватила мамину грудь и впилась в другой сосок, косясь на меня, как бы говоря «это моя мама! И сосать её можно только мне!»

Мама порозовела от смущения, когда два карапуза к ней присосались, и сказала только «Ох, дети…», не зная, что продолжить. Потом она начала слегка постанывать от возбуждения. В какой-то момент, она оборвала эту идиллию, дойдя до определенной точки возбудимости, с возгласом:

— Ну, хватит дурачиться! Все равно никакого молока здесь вы не найдете. Оно в холодильнике! Если голодные так и скажите!

Я обнял её за талию не желая уходить с колена. Тем более что моя лодыжка была у нее между ног.

— Вы теперь всегда меня будете мыть? — с надеждой спросил я.

— Я еще не уверена, что ты будешь жить с нами, — ответила теща, отдирая меня от себя. С другой стороны меня тянула, как репку Гермиона. Крепенькая она девчонка. Явно сильней меня нынешнего.

— Обязательно буду! — уверено сказал я: — С кем же мне еще жить, как не с вами? В детдом, что ли идти? Там плохо, наверное.

— А ты еще не был в детдоме? — спросила теща, вытирая меня полотенцем.

— Нет.

— А с кем же ты жил? У тебя родители есть? — спросила она, уже вытирая Гермиону.

— Нет, я сирота. А жил у плохих людей, которые держали меня в чулане под лестницей. Били, заставляли много работать, и мало кормили. Я от них вчера убежал, потому что я у них не выживу. Лучше я у вас буду жить, — честно продолжил я исповедь.

— Так, подожди, — сказала мама Гермионы: — Дочка, беги оденься и принеси свою старую красную пижамку. Она Гарри будет в самый раз. Голенькая Гермиона, одетая в одни тапочки пошлепала из ванной за одеждой мне. Я проводил её взглядом и вновь уставился на красавицу тещу. Она уже сама вытиралась. Я схватил другое полотенце и стал ей помогать вытирать ноги.

— Спасибо Гарри, не надо, — смутилась она: — Лучше скажи, почему ты считаешь нас родственниками? Я не помню среди родственников никаких Шелдонов.

— Я будущий родственник, потенциальный. Как порядочный человек, я теперь обязан жениться на вашей дочери. Я её видел голой. А невеста, это уже родственница.

Наконец-то, мне удалось её рассмешить, выведя из нирваны. Тут вбежала Гермиона с пижамой и в халатике. Её мама тоже одела халатик и дала мне пижаму из фланели.

— Сможешь сам?

— Да, конечно смогу! Но не возражал бы и от помощи, — ответил я, протянув рубашку пока Гермионе. Потом стал напяливать штанишки. Они были великоваты, и пришлось их поддерживать. Какой же я худой! Пока я надевал рубаху, штаны оказались на коленях.

— Мне нужно срочно отъедаться для этой пижамы! — проворчал я. Будущая теща присев рядом, ловко вытащила резинку пояса из штанов и завязала на ней узел. А я думал, только русские мамаши так могут делать.