Литмир - Электронная Библиотека
A
A

По стонам этих несчастных, по их судорожным попыткам избежать страшной участи можно было догадаться, что в море кидали не трупы, а раненых: стоны слились в сплошной вопль, когда на тихой воде красивого утреннего моря показался сначала один, а за ним другой зловещий серый треугольник плавника акулы.

— Какой ужас! — воскликнул Жиль. — Не будем же мы наблюдать сложа руки за этой кровавой расправой. Шлюпку на воду, шесть человек с мушкетами и саблями, за мной! — крикнул он.

Жиль уже хотел прыгнуть в лодку, но капитан Малавуан остановил его:

— Прошу вас! Мы не сможем ничего сделать.

Это всего лишь проявление закона работорговли, хотя, согласен с вами, оно достойно осуждения.

Но всякий бунт на корабле должен быть наказан.

— Но не таким же образом! Это самая настоящая расправа.

— А если невольники первыми решились на убийство?

— Ну и что? Можно ли упрекнуть этих несчастных в том, что они хотят стать снова свободными или, по меньшей мере, предпочитают умереть в борьбе, а не под плеткой надсмотрщика?

— Правильно, они рискнули. И теперь расплачиваются. Согласитесь, если рассуждать как вы, рабами вообще торговать невозможно.

— Вы, безусловно, правы, капитан, но я от своего решения не отступлюсь. Все готово?

Шесть вооруженных матросов, подталкиваемых Понго, спустили наконец шлюпку на воду.

Схватив мушкет. Жиль последовал за ними. Капитан перегнулся через борт и все еще продолжал увещевать его:

— Боже милостивый! Что вы собираетесь делать?

— Попытаюсь спасти хотя бы нескольких чернокожих.

— Но с корабля в вас будут стрелять. Вы хотите из-за них погибнуть?

— Чем они хуже нас? Они такие же творения Господа. А если испанцы откроют огонь, то, разрешите вам напомнить, у вас тоже есть пушки: советую приготовить их к бою. Видите, они даже женщин бросают акулам.

И правда, вслед за мужчинами в окровавленную воду, бурлящую за бортом испанского судна, бросили двух негритянок. Стоя в лодке. Жиль прицелился и выстрелил в акулу.

Его выстрелы услышали на «Санта-Энграсии», хотя там все были заняты расправой над неграми. Капитан поднял рупор.

— Куда вы лезете, сеньор? Займитесь своими делами и не мешайте нам.

Он говорил по-испански, но Жиль, проведя долгие годы в гвардейском корпусе его величества, хорошо понимал этот язык.

— Я вам мешаю, говорите? У меня такое впечатление, что вы просто сорите деньгами своего судовладельца. Что же до меня, то я могу охотиться на акул, где и когда хочу.

— Охотьтесь на них в другом месте. Кто вы, собственно, такой? Небось какой-нибудь французик…

— А вы не очень-то любезны со своими союзниками, капитан. Что же касается моего происхождения…

Рев капитана Малавуана прервал его на полуслове. Он кричал в рупор:

— Наш флаг на грот-мачте, его видно издалека, или у вас плохо со зрением, сеньор капитан?

Жиль невольно обернулся и чуть не ахнул от удивления: там, где обычно красовались королевские лилии — символ Франции, легкий ветерок развевал зловещее черное полотно: череп и две кости; не успел Жиль даже удивиться, где Малавуан его откопал, как с испанского корабля послышались ругательства:

— Так вы пираты! Еще будете нас учить! Убирайтесь отсюда, господин охотник на акул, а не то сами к ним отправитесь. Вы у нас на мушке…

— Стреляйте, если хотите, — крикнул Жиль, убив акулу.

К несчастью, зловещих плавников становилось все больше и больше: прожорливые твари, как; свора голодных псов, набрасывались на добычу.

— Тогда и вы отправитесь на дно, — прорычал Малавуан. — Или не видите, орудийные люки у нас открыты, а канониры готовы к стрельбе.

Расчехленные пушки, стоящие рядом матросы с зажженными и потрескивающими на ветру фитилями придавали «Кречету» действительно устрашающий вид.

— Заткнись, — теперь уже на чистейшем французском орал хозяин «Санта-Энграсии»; по числу пушек она явно уступала мнимому пиратскому судну. — Я еще не свел счеты с этим сбродом, и вы мне не помешаете. Надо довести дело до конца.

Двое из его команды вывели на палубу красивую темнокожую девушку. Полностью обнаженная — только железный ошейник, связанный цепью с наручниками, руки сведены за спину, и пушечное ядро, прикованное к щиколоткам, — даже с этими страшными украшениями она была так стройна и грациозна, что Жиль сравнил ее с пойманной пантерой. Волевое лицо выражало презрение; девушка не проронила ни слова.

— Вы сошли с ума, — крикнул Жиль. — Вы не посмеете убить эту женщину. Покупаю ее за сто золотых.

— Я и за тысячу ее не продам. Это она устроила бунт, воспользовавшись моим расположением.

Из-за нее погибли десять моих людей. Эй вы, пошевеливайтесь!

Не успел Турнемин и рта раскрыть, как изящный черный силуэт вонзился, словно стрела, в бурлящее море и скрылся в глубине под тяжестью привязанного к ногам груза.

Вдруг послышался громогласный возглас:

— Ямина!.. Ямина!..

Люди в шлюпке, застыв от изумления, увидели, как на палубу выскочил огромный негр. Резким движением мощных грудных мышц он разорвал наручники и, как кошка, прыгнул за борт вслед за девушкой.

— Гребите быстрее! — приказал Жиль, а сам перезарядил мушкет и убил еще одну акулу; Понго и два матроса тоже стреляли. — Ближе! Попытаемся спасти тех двоих…

— Мы сейчас перевернемся, хозяин, — отважился заметить один из гребцов. — Мерзкие твари здесь так и кишат.

— Не обращайте внимания! Скорее! — горячился Жиль.

Отбросив пустой мушкет и перегнувшись через борт, он рубил акул саблей, стараясь пробиться к тому месту, где исчезли черный исполин и девушка. Красная от крови вода вокруг шлюпки понемногу успокаивалась: вероятно, морские хищники ушли в глубину, чтобы закончить трапезу.

То там, то здесь всплывали куски человеческой плоти: их сразу заглатывала прожорливая пасть.

Невозможно было что-либо разглядеть в глубине, тем более представить себе, что под водой может уцелеть хоть один человек.

Язвительный смех заставил Жиля поднять голову. Теперь он хорошо рассмотрел капитана «Санта-Энграсии» и решил для себя, что в его внешности не было ничего устрашающего, хотя именно по приказу этого человека в то утро казнили стольких людей. Загорелый, небольшого роста, лицо удлиненное — такие часто изображал на своих полотнах Эль Греко — худые руки скрыты роскошным красным камзолом, расшитым золотом; черные прямые и блестящие волосы отсвечивали, как озеро в лунную ночь, закрученные кверху усы вздымались над четкой линией губ, сверкали белоснежные зубы. На пальцах и на эфесе сабли поблескивали драгоценные камни.

— Боюсь, что вы вернетесь с охоты с пустыми руками, мой дорогой, — крикнул он Жилю. — Этих тварей не так-то легко поймать.

— Если бы мы были на суше, — воскликнул разъяренный бретонец, — я с большим удовольствием отрезал бы вам оба уха. Тогда бы вы не стали говорить, что я вернулся с пустыми руками. Хотя, сказать по правде, вам далеко до тех отважных быков, чьи уши служат наградой тореадору.

— Потерпите! Если Богу будет угодно, мы еще встретимся. А пока привет от дона Эстебана Кордоба де Кесада! И до скорой встречи…

Ветер усилился, и на «Санта-Энграсии» стали готовиться в путь. Кипевшему от гнева Жилю на мгновение пришла в голову мысль скомандовать «Кречету» открыть огонь по злополучному судну, но он вовремя спохватился: первыми жертвами станут несчастные негры, запертые в трюме.

Он уже распорядился повернуть назад, как вдруг Понго шепнул ему:

— Смотри туда! Живое!

За кормой шлюпки в нескольких кабельтовых, на полпути к коричневому с золотом борту «Кречета» на поверхности моря показалось длинное черное тело, потом волна накрыла его, лишь взметнулась рука в немом трагическом призыве о помощи. По приказу Турнемина шлюпка рванулась вперед: акулы еще были здесь. Зловещие плавники устремились к новой жертве, но лодка их опередила.

— Это большой негр, — сказал Понго; он так свесился за борт, что в любой момент мог упасть в воду. — Он еще жить, но раненый.

37
{"b":"3150","o":1}