Поди, например, переложи на уровень понимания местных мозгов, что такое, скажем, — «ехать». Просто ехать на автомобиле. Когда здешние не то, что колеса не представляют — не представляют, что это значит — «катиться»! Для них только камни катиться могут — и то когда с горки их пустишь на столпившееся внизу лошадиное стадо. А потом две слеги свяжут, концы на плечи водрузят — и потащили тяжеленную тушу, как на носилках. Или та же конструкция, но одним концом по земле волочится. Так их женщины чумы во время переходов волокут.

Сам не видел, но вида Да рассказывал.

А как рассказать, к примеру, про футбольный мяч, забитый в окно учительской?

Что такое мяч? Надутая сфера из кожи. Думаете, дальше трудно будет объяснить, что такое сфера? Ничуть! Трудно объяснить, что такое — «надуть»! Сам процесс показать можно, но они не понимают цели! Они тут даже лягушек не надувают. Опять тот же детский удивлённый взгляд: а зачем?

Зачем мяч? Чтобы играть. Что такое — «играть»?

Тут не играют. Тут некогда играть. Это маленькие дети возятся с камушками и косточками. Но это они уже копируют взрослые занятия — производство орудий и свежевание добычи. А лет с семи уже начинают участвовать в «производственном процессе» — отыскивать дополнительную пищу в лесу, помогать при разделке животных, обрабатывать кости и сухожилия.

Хорошо, поясняю. Играть мячом в футбол — это как бы понарошку как бы воевать с как бы чужим как бы племенем, борясь за наполненный воздухом похожий на голову предмет, чтобы без помех забросить его на территорию противника. Теперь понятно? Понятно. Но, прости, белый дух, ведь это же идиотизм! Голова — это ценная добыча, показатель доблести воина. Вон у вождя Яли, например, четыре высушенных головы. И одна, ещё не высушенная — голова аннува. У вождя Ваху тоже четыре головы. Но среди них нет аннува. Поэтому вождь Ваху очень хочет убить аннува, чтобы сравняться в доблести с вождём Яли. И его воинам надо убить аннува, а то давеча на охоте голова врага досталась воину опять из клана Яли.

Но швыряться головами в противников? Свою добычу и доблесть им отдавать? Нет, спорт у вас, у покойников, достойный, слов нет. Настоящий, воинский. Но как-то неладно вы его устроили. Вот если бы противнику головы снимали да к себе в ворота забрасывали. Кстати, что такое ворота?

Сашка развеселился. Представляю, подумал он. «Милан» с «Интером», ага! Догнали всемером одного и бошку ему долой! Или спартаковцы за динамовцами с шашками гоняются и головы им смахивают! А ворота — что ворота? Это место, естественно, куда закидывают оторванные бошки!

Да, суровые у вас там нравы, у покойничков, качали головами воины. То-то вида наш духовидящий в тебе, парень, могучего воина обнаружил. Но что такое учительская?

Ну, что такое учительская, Саша смог объяснить с большим трудом. Тщательно подобрав слова, он нарисовал им что-то вроде: «священный вигвам нескольких вид, где они общаются с духами и готовятся к занятию, где будут рассказывать о правильной охоте молодым воинам».

Представил себе директора.

Да, а главный вида у них — директор Дир. Такой могучий вида, что волосы себе на голове полностью выдернул. Все. До единого. Остальные виды ему подчинены. Вот ему юный воин Саса с другим юным воином Штырчиком («Штыр… Ш-ш… Штыр-чик…») в порыве священной ярости голову в окно и забросили. В смысле — в продух его священного вигвама, где собираются мудрые, но подчинённые Диру виды.

Саша против воли фыркнул. Представил директора школы в вигваме, лысого, в зубах и клыках… ну, в ожерельях, то есть… и перьях… изрисованного, как вида Да, всяческими каракулями по самое не балуйся… И в обнимку с мумией Макаренко! Привязанной к колышку, чтобы не падала…

Саша даже забыл, в каких сложный обстоятельствах сейчас находится. Только окружение воинов — ага, в зубах, клыках и перьях! — увлечённо внимающих каждому его слову, удерживало от того, чтобы от души похохотать над представившейся картиной.

И что сделал могучий вида Дир на такое проявление неуважения? Ведь это же, получается, вы этой головой, ему заброшенной, заявили, что сильнее его?

Да, вздохнул Саша, с интересом взглянув на догадливого воина, задавшего этот вопрос. Из клана Ваху воин. Да, вот он нас и наказал, могучий вида Дир. Меня вот сюда отправил. К вам. Ну, не к вам, но получилось, что к вам. А юного покойничка Стырчика («Ш-ш… Шшштыр-чи-ка») — ещё куда-то. А может, тоже сюда. Но только, в отличие от меня, он с вами не встретился.

Может, к аннува прибился, — неведомо зачем добавил Саша. ОЙ! Вот именно так: ОЙ! Нет, точно, какая-то сила его тут озаряет! И эта сила — на его стороне. Она подсказала эту фразу!

Так что если Штырчик («Ш-ш…») к аннува прибился, то надо будет ему, Саше («Са-ш-ше…»), отправиться туда и вытащить друга… не понимают… ну да, нет тут друзей… вытащить родича от аннува и привести к уганрам. И тогда точно вся поддержка всех белых покойничков уганрам гарантирована будет.

Нет, грозный вида Дир возражать не станет. Он на самом деле нас не от злобы сюда забросил, а чтобы могли мы буйство своё молодецкое среди вас потешить. На стажировку, в общем. Да. Есть такое священное слово: «стаж… ж… ж-ж-ж… ста-ж-жир-ров-ка». Стажировка.

Вот таким примерно образом проходили доклады мальчика уганрам о положении дел в потустороннем мире. Это были даже не переводы на другой язык. Это было перетолковывание понятий одного мира в понятия другого.

Причём какой отклик то или иное понятие найдёт в головах здешних слушателей, заранее предсказать было невозможно. Например, после истории с директором и закинутой ему в учительскую юрту головой простые воины сильно зауважали белого духа. Вождь же Яли явственно переменил своё отношение к мальчику.

У него всё щёлкнуло, став в голове на правильные места. Потому мальчишка и безбашенный — драться с ним хотел, несмотря на то, что гораздо слабее. И оружием здешним не владеет. Просто он ещё не воин, его только учат. Но можно представить, какова там воинская учёба, коли мальцы головы в чумы могучих вид забрасывают! А те их в ответ не убивают, а наоборот — в мир живых забрасывают, на какую-то «стажировку».

Яли был опытным вождём. Он понимал, что молодого воина от игр детских — головами, жуть! — на реальную охоту или тем более войну отправить — да это поощрение, а не наказание! Мудр вида Дир, весьма мудр! Правильно воинов готовит.

Больших воинов готовит!

Об этом вождь Яли сам Сашке сказал. Умолчал, правда, о том, что и в нынешних условиях хорошо во всех отношениях было бы мальчишку просто съесть. Полезным он будет: много у него оказалось нужных качеств.

С другой стороны, очень невыгодно сейчас его есть. Он дух ещё маленький. Съешь его сейчас — маленькие достоинства впитаешь. Не развитые ещё. А потому самое ценное сейчас в нём — именно его связь с потусторонним миром. И вида — или как там, у них? — «директор» Дир наверняка сейчас за своим любимым учеником наблюдает. А что не реагирует — так на то и стажировка. Он бы, вождь Яли, тоже в последнее мгновение на помощь к юному воину из своего клана пришёл бы, когда б тот, к примеру, с волком или кабаном не мог справиться. Только так воина большого и воспитывают.

Так что трижды прав мудрый вида Да — нельзя есть белого духа. Он именно как дух ценен. Как связь. С тем могучим миром мёртвых, откуда он пришёл. С такой связью ему, Яли, вообще никто страшен не будет. Ни уламры чужие, ни аннува злобные. Ни Ваху, змей подколодный.

С парнем дружить надо, хоть и не по рангу это ему, могучему вождю Яли. А через него — с его миром, где ездят на мамонтах, летают на птицах, охотятся на носорогов и главное — имеют таких могучих директоров, что те запросто перебрасывают их, как хотят, через Кромку меж мирами живых и мёртвых…

Всё было приготовлено.

К войне.

Группа поиска ушла к чужому лагерю. Группа обороны дежурила возле «орудий» у пещеры. Женщины и дети, включая Алину, сидели в пещере и готовили стрелы. В обычные времена подготовкой оружия занимаются только мужчины, но сейчас от прежних обычаев приходилось отказываться. Мужчины были нужны на «фронте».