Эта бомба разорвалась слишком близко… Взрывной волной меня подхватило, как щепку океанским валом, и швырнуло на искорёженный железобетон. Торчащая из него арматура проткнула мою грудь, впившись прямо в сердце. Последнее, мелькнувшее в моём сознании, было лицо моего сына, прищурившегося против яркого света.

Германия. Годы жизни: 1904 г. — 1944 г.

Страшное, пьяное животное вваливается в большой замковый зал. Стены, сложенные из больших каменных глыб, дубовые потолочные балки метров в двадцать длинной, вдоль всего зала, являющиеся перекрытием ещё более толстых несущих поперечных балок — всё это уже почернело от времени и копоти факелов. Огромный длинный стол почти в длину всего зала, две таких же длинных скамьи по обе стороны от этого стола, да огромный камин посередине стены, вдоль которой и стоит этот стол со скамьями. Большой лестничный пролёт в два яруса, змеёй поднимаясь через угол вдоль стен, ведёт куда-то вверх на второй и третий жилые этажи здания. И только напротив меня, на противоположной стороне от входа светлеет маленькое узкое окно — бойница, сейчас открытое, но на ночь глухо закрываемое ставней. Вместе со мной в зал вваливаются ещё трое таких же существ — пьяных, заросших, одетых в тяжёлые, мохнатые шкуры животных, на которых уже стали похожи и сами. Проснувшись от шума и завидев это зрелище, испуганно вскакивают на ноги и отпрыгивают куда-то в сторону от нас две огромные мохнатые собаки, которые до этого мирно спали в тепле тихого пламени никогда не гаснущего камина. Я что-то ору, как и мои товарищи, и вдруг почти утыкаюсь в женщину, одетую в льняные светлые одежды, глаза которой полны ужаса… И я останавливаюсь в растерянности, не зная что делать дальше, потому, что мне ужасно стыдно… О, Боги!!! Когда же я уже наконец-то сдохну?!!

Я и есть — Бог!.. На несколько дней пути во все стороны от моего замка. И власть моя — абсолютна!.. И жить дальше я уже не могу и не хочу!!! Я долго и методично убивал себя — пил всё, что льётся, и жрал всё, что мне подносили, без разбора, в надежде, что хоть у кого-то хватит ума подсыпать мне хоть какую-нибудь отраву. Но всех всё устраивало, никто этого сделать и не подумал, а мой крепкий организм стоически выносил все мои издевательства над собой. Сам себя я убить не мог — мой статус этого не позволял в принципе, поскольку это было бы проявлением слабости, а Бог слабым не может быть просто по определению.

Длинные, чёрные, густые, волнистые волосы, до плеч, впрочем, как и у всех моих людей. Невысокое, мускулистое, жилистое тело с хорошей прорисовкой всех мышц, как у легкоатлета, регулярно посещающего тренажёрный спортзал, видимо доставшееся мне генетически, так как никакими упражнениями для тела я не занимался, кроме как иногда, в периоды трезвости, подобием фехтования в «бое с тенями», блуждающими в моей голове. И тёмные, страждущие глаза, наполненные дикой пустотой…

Я родился в семье обычных феодалов, каких было, наверное, много разбросано по всей территории этой дикой земли. Я живу в совсем новом, величественном, но весьма компактном замке, построенном не более каких-то четверти века назад моим дедом и отцом, — этим замком не стыдно будет похвастаться перед соседями и через тысячу лет! И такого замка более не было ни у кого! Вообще в той части Европы замков больше не было! Место для него было выбрано на высоком холме, с южной стороны омываемом маленькой речкой. Восточнее, выше по течению, эта речка приближалась к небольшому, расположенному на равнине, селению, в одну улицу, домов в двадцать, стоящих по обе стороны от центральной дороги, слегка вьющейся от них змейкой, уже по холму, прямо к воротам моего замка. Отдаляясь от селения, речка где-то внизу омывала замковый холм и тихо несла свои воды дальше на запад. Замок строился из больших каменных глыб, лежащих когда-то везде прямо на поверхности, и хотя они были разбросаны достаточно далеко друг от друга, но их с головой хватило на постройку замка, и в лесных дебрях их осталось ещё много. Эти глыбы привозились телегами со всей округи, где только можно было проехать, а самые большие куски — даже волоком. И теперь те глыбы, которым не нашлось места в стенах замка из-за их размера и массы, лежали по всему подножию холма, образуя непреодолимую преграду для противника, если таковой нашелся бы. Замок был построен очень аккуратно и быстро — всего за пару лет с небольшим, благодаря очень грамотному архитектору из территорий бывшей Римской империи, приглашённому дедом, и очень дешёвой рабочей силы, приходившей работать буквально за кусок хлеба не только со всей округи, но и издалека.

Замок был по тем временам весьма большой — может быть даже метров до ста в месте максимального диаметра крепостных стен, высотой метров до пятнадцати, и центральным корпусом вместе со смотровыми башнями на нём, превышающим высоту этих стен ещё метров на двадцать. Почти в центре этого угловатого овала, образованного наружными стенами, и стоял основной корпус замка — фактически квадратная башня с длиной сторон метров по двадцать, с пристройками хозяйственных помещений к западной стороне, противоположной центральному входу, расширяющих её размер ещё метров на десять до прямоугольной формы. Южной стороной этот центральный корпус примыкал к стенам с системой массивных лестничных пролётов на два нижних хозяйственных этажа: амбар для скота и кладовые — первый, помещения для охраны и прислуги — второй, и три верхних господских: зал и гостинная — первый, жилые комнаты — второй и третий. Получалось, что пролёты наружных лестниц достигали высоты крепостных стен, и на следующие верхние этажи уже шли внутри основного корпуса. Таким образом, сам замковый корпус был, в сумме, пятиэтажным, высотой метров по пять каждый, плюс ещё четыре смотровые башни наверху по углам, высотой ещё этажа в полтора-два каждая, метров по восемь-десять, шириной сторон также метров по восемь, в которых находились дополнительные маленькие арсеналы с неприкасаемым запасом стрел и резервных боевых (больших) луков для лучников, который постоянно пополнялся. Для охоты и луки были поменьше (чтоб легче было лазить по лесным дебрям), и стрелы к ним полегче. Боевые луки были большими и мощными, обеспечивающими большую дальность стрельбы на открытой местности, что на охоте в густом лесу такого значения не имело. С высоты смотровых башен на верху центрального корпуса, увеличенного ещё высотой самого холма, открывался грандиозный вид на дикую тайгу, покрывавшую сплошным частоколом всё на сотни километров вокруг, и тёмные небеса, низко нависшие над этим сибирским пейзажем, в которых почти никогда не было солнца. И на несколько дней пути вокруг — всё это была моя земля, потому что на неё никто более и не претендовал, — просто не было больше никого вокруг. И замок мой на высоком холме торчал одиноко посреди этой тайги, и с высоты его смотровых башен смотреть было больше не на что. Вообще было очень много территорий, и очень мало людей.

И это был центр Европы! По ощущениям, замок мой находился где-то между современными Францией и Германией, точнее сказать трудно, так как тогда не было ещё ни этих стран, ни этих народов, ни их королей. Вообще толком никого не было. Ты мог свободно поселиться там, где бы сам захотел, построить свой дом, замок, страну, объявить себя её королём, и ближайшие соседи не скоро даже и узнали бы об этом. В тех двадцати домах возле подножия холма моего замка жило, в лучшем случае, до ста человек — все мои подданные. В моём замке жил я, несколько моих друзей-вассалов, с которыми я пьянствовал, около десяти человек моей армии, охранявшей мой замок, несколько лучников-охотников, доставлявших дичь к моему столу, и несколько женщин из прислуги, готовящих нам еду, да ещё несколько работников на скотном дворе. И всё! На несколько дней пути во все стороны!.. Правда на северо-западе от моего замка, где-то в неделе пути, был огромный город с населением в несколько сот человек, может быть даже до тысячи! (ощущение сходное с тем, которое вызывает у меня сейчас современный город с населением, наверное, до миллиона человек). Но там я был, наверное, только один раз, чтобы только посмотреть, поскольку полмесяца проводить в дороге туда-обратно было совсем не интересно. Конечно, и скорости передвижения по тем лесным, кривым и неровным дорогам были совсем не велики, а ехал я со своей свитой весьма медленно в двух огромных и длинных повозках — домах на колёсах, в которых я и жил эти две недели. В повозки эти были запряжены большие чёрно-коричневые быки, вроде по две пары (одна за другой) на каждую, которые тянули их со скоростью даже меньшей, чем у пешехода. Но зато могли тянуть их стабильно и долго. И город этот был — как моё село, только большое и шумное, в несколько улиц и несколько перекрёстков, образовывавших торговые площади, и даже с каменными постройками. Ради торговли и съезжались сюда люди из дальних земель, ведь только здесь можно было что-то купить, продать или обменять, на сотни километров вокруг. Крепостных стен вокруг города я не помню: или их вообще не было, как и у моего селения, или по сравнению со стенами моего замка просто смотреть было не на что. И даже были там кварталы ремесленников — целые производственные комплексы того времени, но весьма низкого уровня. Там даже были кузнецы, но чисто прикладного характера работ, и когда у меня возникла необходимость для усиления своей военной мощи приобрести несколько хороших мечей, мне пришлось посылать несколько моих людей (большую их часть) для их покупки в более развитые центры кузнечного мастерства, и в противоположную сторону — куда-то на восток, с дорогой туда-обратно в пару месяцев или более. Поехали они опять на моих телегах, чтобы взять с собой достаточный запас продовольствия и не рисковать жизнью и возможностью заблудиться во время охоты на диких и опасных животных, теряя время в незнакомых лесах.