Ему достаточно было двадцати минут, чтобы достигнуть места, о котором мы говорили и где Валентин назначил ему свидание.

Охотник, всегда деятельный, предупредил его; около четверти часа прошло, как он прибыл со своим отрядом и ждал. Сигналы поданы; Бенито Рамирес приблизился к перекрестку.

Охотники окружали Валентина со всех сторон; они, казалось, слушали со вниманием наставления, которые тот им давал; заметив Бенито Рамиреса, охотник замолчал и, приблизясь с живостью к молодому человеку, сказал охотникам:

— Товарищи, вот человек, о котором я вам говорил; некоторые из вас знакомы с ним и знают, чего он стоит; я вам его назначаю в начальники, он так же храбр и предан делу, как каждый из вас. Если нам удастся в эту ночь освободить донну Розарио, то это только благодаря его мужеству и знанию. Я прошу тех из вас, которых я назначу временно состоять под его распоряжением, слушаться его, как меня самого. Теперь приступим к делу: Бальюмер, мой товарищ, выберет девятнадцать воинов из вас, которые с вами вместе присоединятся к отряду сеньора Бенито Рамиреса. Я сообщил вам о своих опасениях по поводу наших союзников; я не хочу ничего предсказывать: вы сами знаете, что индейцы — кровожадные грабители и что для нас особенно важно, чтобы они не обесчестили нашу жертву ужасами, недостойными людей сердца, как мы сами; я вам советую соблюдать большую осторожность особенно во время сражения, к которому мы приготовляемся; наблюдать не только за тем, чтобы наши друзья краснокожие не изменили нам, но чтобы они сдержали также слово, данное вождем от их имени, — оставить в покое женщин; помните, что бы там ни случилось, женщины должны пользоваться вашим покровительством и быть укрыты от всякого насилия; вы поняли меня хорошо?

— Отлично, — ответил Бальюмер от имени всех своих товарищей.

— Хорошо; нам остается только храбро выполнить нашу обязанность; Бог, Который знает наши намерения и Который их, без сомнения, одобряет, будет сражаться за нас, я надеюсь! Что нового, сеньор Бенито Рамирес?

— Ничего, сеньор, — отвечал молодой мексиканец с улыбкой двусмысленного выражения, — эмигранты капитана Кильда, — продолжал он с намерением, — спят так, как будто они не должны никогда просыпаться.

— Это, вероятно, так и должно быть, — сказал Бальюмер с саркастической улыбкой, — мы постараемся подтвердить вашу ложь, сеньор.

В эту минуту послышался легкий шелест в кустах и из них показался Курумилла.

— Какие новости принес, мой брат? — спросил его Валентин.

— Воины Кроу собрались, они ждут при падении потока.

— Сколько человек привели вы, вождь?

— Тридцать, — ответил он, улыбаясь особенным образом, то есть делая дерзкую гримасу. — Курумилла думал, что бесполезно приводить более войска; капитан придет с другой стороны, так что будет довольно воинов.

— Я думаю так же, как и вы, вождь; если восемьдесят решительных людей и Анимики не сумеют остановить злодеев, которые задумают примкнуть для помощи своим, то это покажет только недостаток воли в вожде и на то, что воины, над которыми он командует, ничто иное, как болтливые женщины. Вождю пришла в голову превосходная мысль, — прибавил он, обратясь к своим товарищам, — привести с собой небольшое количество индейцев. Кроме того, скорость, с которою Анимики согласился на просьбу вождя, рассеяла все мои сомнения. Теперь очевидно, что Кроу играют в открытую игру и что они не питают против нас никакой изменнической мысли.

— В самом деле, — ответил Бальюмер. — если бы это было иначе, вождь не согласился бы прислать такой слабый отряд. Но разве только двадцать индейцев будут участвовать в сражении?

— Нет, их будет восемьдесят; эти же составят первый отряд, под начальством сеньора Рамиреса; идем, идем; все сложилось так, как я ожидал, поспешите, отыщите поскорее ваших людей; мы не можем терять ни минуты; проводите их сюда по мере возможности, мы сформируем отряды и выступим в путь.

Курумилла улыбнулся с выражением хорошего расположения духа и удалился.

Его отсутствие было непродолжительно.

Через несколько минут показались воины.

Это были люди с грубыми чертами лица, с мрачным видом; все носили отличительный знак великих храбрецов, то есть многочисленные волчьи хвосты, привязанные к пяткам, но, сражаясь пешие, как и в предстоящем предприятии, они привязывали их вдоль ног кожаными ремешками.

Половина этих воинов была вооружена ружьями изделия американских фабрик, которыми изобилуют луга Соединенных Штатов, оружием, очень дурно приспособленным; при употреблении их нужно более опасаться за жизнь тех, которые их употребляют, чем тех, против кого они направлены; у других же были копья и стрелы.

Валентин Гиллуа, оглядев заботливо воинов и раскланявшись вежливо с ними, передал их в распоряжение дона Бенито Рамиреса.

Несколько минут спустя двадцать других воинов, вооруженные все ружьями, прибыли под предводительством Курумиллы и стали сами в ряды позади Валентина Гиллуа.

Искатель следов выбрал тогда десять охотников и, вверяя их Курумилле, сказал:

— Пусть мой брат отправится к сахему Кроу и оставит этих белых воинов под его начальством. Курумилла должен же остаться около сахема.

Курумилла наклонился, ничего не ответив, и удалился в сопровождении десяти охотников.

Потом, не вступая более в разговор, два отряда, находящиеся в ущелье, расстались.

Отряд Валентина должен был совершить более длинный путь; ему приходилось обогнуть лагерь, пробираясь дорогой совершенно недоступной, достигнуть тропинки по которой пробирались эмигранты, чтобы заградить им путь, между тем как сахем Кроу с пятьюдесятью охотниками сделал бы им недоступным выход назад.

Этот маневр, очень простой на первый взгляд, в действительности был очень труден для исполнения.

Между тем с помощью терпения, ловкости и более всего мужества Валентину удалось взобраться со своими спутниками на недостижимый уступ и укрепиться на нем, не производя подозрительного шума, который мог бы открыть его присутствие. По его приказанию воины с помощью охотников собрали старые деревья и обломки скал; из всего этого составили баррикаду, занявшую всю ширину дороги.

План Валентина был прост, удобен и легок для исполнения вот почему:

Бенито Рамирес хотел расположиться лагерем на площадке, которые так часто встречаются в этой местности, на площадке, образованной уступом обрывистой скалы, возвышающейся над пропастью, вышиной в восемьсот метров; сзади ее поднималась гора, которой крутые склоны казались непроходимыми.

Направо и налево извивалась зигзагами тропинка по крутым, отвесным склонам хребта.

Положение эмигрантов было критическое: перед ними находился отряд Кроу, сзади них отряд Валентина, а над ними, на вершине горы, единственном месте, где они могли скрыться, держался в засаде Бенито Рамирес.

Уверившись, что все его приказания исполнены пунктуально, Валентин в три различных приема стал подражать крику филина. Тот же сигнал был повторен тотчас же впереди лагеря и на горе.

— Хорошо! — прошептал Валентин, — наши друзья на своих постах! Внимание, товарищи!

И, поставив двух индейцев, вооруженных ружьями, сторожить баррикады, он, став во главе остального отряда, принялся с воинами ползти, как змея, в темноте, приближаясь незаметно к эмигрантам.

Тот же маневр был исполнен Бенито Рамиресем и Анимики.

Вдруг, по данному сигналу Валентина Гиллуа, вскочили краснокожие и охотники и с ужасным криком бросились, как стая тигров, на лагерь эмигрантов.

Возвратимся теперь к капитану Кильду, человеку в зеленых очках, которым мы так пренебрегли и который в настоящую минуту пользовался большим предпочтением перед другими, возбуждая живой интерес между жителями лугов.

Капитан Кильд, как мы уже сказали, был очень недоверчив.

Один человек пользовался только некоторым его доверием.

Этот человек был Бенито Рамирес.

Очень часто достойный капитан упрекал себя в слабости, которую чувствовал, сам не зная почему, к охотнику и обещал себе внимательно наблюдать за всеми своими поступками.