Если проанализировать общий контекст текстов Алексейчика и Сытина, то он будет характеризоваться следующими общими каче­ствами:

1) наличие ритуалов (затрудненный вход в группу — вход в ка­бинет с фотографией и прочими необходимыми документами);

2) наличие специфического метода (ИТЖ — СОЭВУС);

3) предшествие слухов — установок определенных групп МС еще до начала группы — лечения;

4) претензии на эзотерические знания, апелляция к Богу (импли­цитное указание на близость к нему);

5) смесь всевозможных стилей — от грубого просторечия до высокопарно-торжественного.

Проанализируем, как данный контекст отразился на корпусе конкретных текстов.

В таблице 21 приведены результаты автоматического анализа 25 настроев (1951 слово) Г. Н. Сытина и такого же отрезка спонтан­ных текстов А. Е. Алексейчика в сравнении с универсальными суг­гестивными текстами. Прослеживается «тяготение» настроев к тек­стам молитв, и отчасти — заговоров. Показатели всего массива текстов настроев идентичны средним показателям массива сугге­стивных текстов. Такое совпадение можно объяснить соответст­вующим лексическим составом настроев, но никакого своеобразия исследуемых текстов на фоносемантическом уровне не фиксируется.

Анализ текстов А. Е. Алексейчика, показывает, что они чаще всего характеризуются признаками «медлительный», «возвышен­ный», «прекрасный», «сильный», что соответствует не только зна­чимым признакам универсальных суггестивных текстов, но и ха­рактеристикам формул гипноза (вспомним, что по основному роду своей деятельности А. Е. Алексейчик — психиатр).

Отклонение количества «звукобукв» от нормальной частотно­сти также показывает соответствие параметров настроев и универ­сальных суггестивных текстов. Основные отличия настроев: пони­женное   содержание   «звукобукв»   П,   Б,   X,   К,   Р',   М',   И   (в универсальных текстах количество этих звуков выше нормы, т. е. они являются сущностными и закрепленными МС для определенно­го типа воздействия). В целом набор предпочитаемых Сытиным звуков достаточно узок, что объясняется настойчивыми повторе­ниями вариантов одних и тех же слов. Наиболее частотные глас­ные— О (9,61), ассоциирующийся со светло-желтым цветом, Б (8,79) — «сиреневый», «красный» Я (8,17). Отметим, что «крас­ными» в нашем исследовании были только мантры, осуществляю­щие достаточно «жесткое» кодирование.

В текстах А. Е. Алексейчика прослеживается достаточно замет­ное совпадение отклонений нормальной частотности звукобукв с универсальными суггестивными текстами. Особенно заметно резкое преобладание гласной «голубой» звукобуквы И (8.33) и «белой» О (3.46), что характерно для славянских текстов, «красной» А гораздо меньше нормальной частотности. Количество высоких звуков сви­детельствует о близости этих текстов христианской тональности.

Индексы лексических единиц, приведенные в таблице 22, свиде­тельствуют, прежде всего, о достаточно высокой (77,34) в среднем предсказуемости настроев. Индекс итерации (повторения слов в замкнутом тексте) значительно выше (3,07), чем в среднем в универ­сальных славянских суггестивных текстах (1,34), что соответствует утверждению об «особой роли повторов» в настроях; но объектив­но означает персеверацию — избыточный повтор, превышение нормальной физиологической нормы. (Условно можно считать, что универсальные тексты дают представление о такой норме, иначе бы они были изменены МС). Показатель объема экстенсивности словаря Ion (6,74) значительно ниже, чем в универсальных текстах (15,53), что указывает на узость лексики, малую лексическую насыщенность текстов и однообразие выражений. Повышенная относительно универсальных текстов длина интервала средней части повто­ряющихся слов I_f (3,14 и 1,37) соответственно в настроях и в сред­нем в универсальных текстах) в данном случае не является поло­жительным стилистическим элементом, так как настрои предполагают не беглое чтение, а многократное, вдумчивое, осоз­нанное (по замыслу автора). Высокий уровень данного индекса — индекса стереотипности указывает на спонтанный, нестилизо­ванный характер высказывания. Тем более странно постоянное подчеркивание Г. Н. Сытиным необходимости сохранять неиз­менной структуру и лексику настроев.

Средняя длина слова (2,61) также выше длины слова в универ­сальных суггестивных текстах, следовательно, настрои менее рит­мичны.

Индексы текстов А. Е. Алексейчика в большей степени, чем на­строи, приближены к параметрам универсальных суггестивных тек­стов. Однако высокий уровень предсказуемости (65.84) все-таки свидетельствует о меньшем их совершенстве по сравнению с клас­сическими текстами.

Грамматический состав настроев Сытина (таблица 23) характе­ризуется повышенным содержанием прилагательных (26,14%) и наречий (14,34%), пониженным — глаголов (12,35%), что отличает­ся от соответствующих параметров универсальных суггестивных текстов, и, в общем, соответствует данным, приведенным в статье «О зависимости количественных показателей единиц языка от пола говорящего лица»: «доля прилагательных и наречий в общем коли­честве словоупотреблений у мужчин выше. Отсюда вывод — муж­чина чаще обращается к качественной характеристике предметов и процессов» и еще раз указывает на спонтан­ный характер самонастроев.

Анализ грамматического состава текстов А. Е. Алексейчика показывает, что в них по сравнению с универсальными суггестив­ными текстами содержится меньше существительных (18.93% и 25.97% соответственно), прилагательных (8.64% и 12.07%) и глаго­лов (15.23% и 19.61%) и больше — местоимений (23.87% и 14.26% соответственно), что указывает на неопределенность и неконкрет­ность высказываний первого.

Таким образом, не касаясь анализа структуры и содержания самонастроев, можно отметить, что они отличаются однообразием и монотонностью на уровне лексического состава и представляют собой спонтанные тексты, включающие избыточные повторы. Сле­довательно, настрои действительно отличаются от классических суггестивных текстов, но вряд ли это отличие характеризует их с положительной стороны.

Конечно, ряд идей, реализованных Г. Н. Сытиным, безусловно, заслуживает внимания. Например, учет мифологии (в частности, религиозной) и обещание при необходимости разработать «настрои индивидуальные, учитывающие специфику общего состояния человека, его возраст и особенности нарушений отдельных физиологи­ческих функций». Мифология учитывается Сы­тиным при создании так называемых «божественных настроев». Однако используя определенный тип мифологического сознания личности, Г. Н. Сытин не учел лингвистические особенности прояв­ления (функционирования) мифа. Иначе говоря, налицо противоре­чие между формой и содержанием, претензией на каноничность и объективными характеристиками, указывающими на спонтанный, необработанный стилистически текст.

Структурно-семантические особенности настроев соответству­ют наблюдениям Б. А. Грушина о специфике аллотекстов МС. (Воз можно, именно этим объясняется некоторая эффективность метода). В целом отсутствие какого-либо представления о действительных суггестивных механизмах языка и стилистическое несовершенстве самонастроев, являющихся основой метода СОЭВУС вкупе с ее мнительными методами проверки их эффективности, вряд ли мог служить эффективным средством для лечения больных, хотя, по мнению  автора,  «метод СОЭВУС  рекомендован  к  применению Минздравом СССР, поэтому он должен быть доступен всем боль­ным. В соответствии с назначением врача больной должен приобретать настрои в поликлинике, аптеке или больнице как любое лекар­ство. Следует при этом отметить, что в отдельных случаях настрои оказываются сильнее лекарств».

Судя по тому, что на прилавках магазинов и киосков лежат уже 6 томов народного академика Сытина, его талант продолжает рас­ти и крепнуть, а миф — разрастаться.

Вот он — метод СОЭВУС. Такое вот у народа уважение к на­учному мифу. Заметим, что если деятельность А. Е. Алексейчика наряду с восхвалением все-таки, подвергается критике (по моему мнению, он один из самых начитанных, интеллигентных и талант­ливых психотерапевтов), то оценка метода СОЭВУС однозначно положительная, хотя и абстрактно-неопределенная.