Она пробуетъ защищать своего бывшаго врага, но языкъ почему-то отакзывается служить ей. Своими недомолвками она только возбуждаетъ въ Софьѣ, старшей изъ сестеръ, сильнѣйшее желаніе взглянуть на «чудовище», какъ она еще въ шутку продолжаетъ звать злополучнаго доктора. На вопросъ Софьи можно ли навѣстить ее, — Джильяна отвѣчаетъ, что у нея есть своя маленькая гостиная, гдѣ она съ удовольствіемъ ее приметъ.

Бойкая миссъ сознается, что она имѣетъ другую цѣль и предпочла бы явиться къ завтраку, если только, прибавляетъ она, онъ дома въ это время.

— Иногда, — сквозь зубы отвѣчаетъ Джильяна.

— Такъ я пріѣду; въ которомъ часу вы завтракаете, въ два?

Джильяна на этотъ вопросъ ничего не отвѣчаетъ; Бернеты завтракаютъ въ часъ, единственная ея надежда, что Софья опоздаетъ.

— Докторъ Бернетъ очень сожалѣетъ, миссъ, — онъ опять занятъ сегодня, и быль бы вамъ чрезвычайно благодаренъ, если бы вамъ угодно было послать ему чаю въ кабинетъ, — такъ доложилъ слуга.

Чашки стоятъ вытянувшись въ рядъ, блестящій чайникъ весело распѣваетъ на спиртовой лампѣ, занавѣски спущены, безобразіе яркаго ковра и дорогихъ стульевъ смягчается красноватымъ свѣтомъ огня въ каминѣ. Попугай спитъ, кошка спитъ, міссъ Бернетъ также спитъ или, по крайней мѣрѣ, спала, такъ она теперь снова несомнѣнно бодрствуетъ.

— Спить! — восклицаетъ она, — это непонятно. Скажите брату, что я прошу его придти.

Слуга исчезаетъ и долго не возвращается, Бернетъ также не появляется. Проходитъ десять минутъ.

— Не будете ли вы такъ добры позвонить? — спрашиваетъ хозяйка Джильяну.

— Вы передали мое порученіе? — строго вопрошаетъ миссъ Бернетъ лакея, явившагося по звонку.

— Какже.

— Что сказалъ докторъ?

— Ничего не сказалъ, сударыня.

Пауза.

— Онъ не приказалъ заварить себѣ свѣжаго чаю?

— Нѣтъ, миссъ.

— Вы можете идти.

Новое молчаніе. Джильяна берется за книгу. Проходитъ съ полчаса.

— Докторъ Бернетъ такъ и не пилъ чаю, — говоритъ молодая дѣвушка.

— Не умретъ отъ этого, — грубо отвѣчаетъ его сестра, принимаетъ спокойную позу и собирается вздремнуть. Вскорѣ она погружается въ глубокій сонъ. Джильяна закрываетъ книгу. Взглядъ ея переходитъ отъ фигуры спящей къ чайнику и обратно.

— Этого бытъ не должно, — говоритъ она, наконецъ, шепотомъ;- какое безобразіе!

Съ этими словами она направляется къ двери, осторожно ее отворяетъ, еще осторожнѣе затворяетъ за собой, и вотъ она на площадкѣ. Джильяна отважилась на рѣшительный шагъ. Бистро сбѣгаетъ она съ лѣстницы и стучится въ дверь кабинета доктора. «Войдите», раздается оттуда.

Мужество тутъ ее и покидаетъ; самый звукъ голоса, разрѣшающаго ей войдти лишаетъ ее возможности воспользоваться этимъ позволеніемъ. Она колеблется, ей хочется бѣжать, но уже поздно. Дверь отворяется изнутри, и хозяинъ дома стоитъ передъ ней въ выжидательной позѣ.

— Миссѣ Латимеръ! — восклицаетъ онъ съ удивленіемъ. — Войдите, пожалуйста, присядьте.

— Благодарю васъ, нѣтъ, — отвѣчаетъ она, стоя на порогѣ. — Я не задержу васъ и минуты.

— Чѣмъ могу быть вамъ полезенъ?

— Вы… вы не пили чаю, — нерѣшительно отвѣчаетъ она, тогда какъ глаза ея невольно заглядываютъ черезъ его плечо въ комнату, гдѣ стоить хорошій письменный столъ, весело пылаетъ огонь въ каминѣ, и раскрыты книги, говорящія о мирныхъ, научныхъ занятіяхъ.

— Не пилъ? — небрежно говорить онъ, пораженный этимъ неожиданнымъ доказательствомъ ея заботливости о немъ. — Да, дѣйствительно, но это ровно ничего не значитъ.

Джильяна живѣе прежняго чувствуетъ всю неловкость своей выходки и молчитъ въ смущеніи.

— Впрочемъ, я вижу въ чемъ дѣло, — говорятъ Бернетъ; — это все сестра. Право вамъ не слѣдуетъ позволять ей злоупотреблять вашей добротой и давать вамъ порученія.

— Ошибаетесь. Миссъ Бернетъ спитъ. Я пришла по собственному побужденью.

— Право! — сказалъ онъ все съ тѣмъ же вѣжливо-выжидательнымъ выраженіемъ.

— Я пришла сказать, что не намѣрена… не желаю лишать васъ всякихъ житейскихъ удобствъ.

— Увѣряю васъ, что вы ни въ чемъ подобномъ не повинны.

— Невозможно, вы сами поймете, что для меня невыносима мысль, что я изгоняю васъ изъ собственной гостиной.

— Это для меня не лишеніе. Мнѣ здѣсь прекрасно.

— Мнѣ казалось, — говоритъ Джильяна слегка обиженнымъ тономъ, — что прежде, до моего пріѣзда, вы всегда проводили время на верху.

Онъ едва замѣтно пожимаетъ плечами.

— Это просто потому, что сестра не любитъ сидѣть одна.

Минутная пауза.

— Во всякомъ случаѣ,- съ усиліемъ продолжаетъ Джильяна, пытаясь впасть въ прежній, самоувѣренный тонъ, отъ котораго она отвыкла за послѣднее время, — во всякомъ случаѣ, лучше было высказаться. Чтобъ упростить вопросъ, я теперь буду проводить вечера въ своей комнатѣ.

— Я долженъ просить васъ ничего подобнаго не дѣлать… Зачѣмъ вы непремѣнно хотите возобновить нашъ старый споръ? Развѣ мы не условились, что, съ цѣлью облегчить по возможности ваше невозможное положеніе, будемъ тщательно избѣгать всякихъ лишнихъ встрѣчъ. Зачѣмъ же, ради самого неба, теперь, когда двухъ дней еще не прошло, намъ измѣнять порядокъ, который одинъ только и мыслимъ при настоящихъ обстоятельствахъ?

Она упрямо качаетъ головой и говоритъ кротко, но рѣшительно.

— Несправедливо думать, что человѣкъ, разъ сдѣлавшій вамъ зло, вынужденъ сдѣлать его вамъ и въ другой. Неужели тому, что мое общество было, къ несчастью, навязано вамъ обстоятельствами, я вынуждена сознавать, что нарушаю порядокъ вашей ежедневной жизни?

— Ничего подобнаго нѣтъ, — обрываетъ онъ ее. — Позвольте повторить вамъ сказанное въ началѣ разговора: «мнѣ здѣсь прекрасно».

— Въ такомъ случаѣ, мнѣ остается только извиниться, что напрасно задержала васъ, — говорить она съ легкимъ поклономъ, поворачивается и уходитъ быстрыми шагами.

Въ гостиной все по старому. Джильяна становится у камина и прислоняется лбомъ къ мраморной доскѣ его; она не мѣняетъ своей позы, когда, спустя нѣсколько времени, отворилась дверь. Вѣрно, лакей пришелъ убирать со стола. Только при звукахъ голоса миссъ Бернетъ, Джильяна поднимаетъ голову.

— А! вотъ и вы, — ехидствуетъ старая дѣва. — Я знала, что рано или поздно мы вынудимъ васъ голодомъ придти къ намъ.

— И были правы, — спокойно отвѣчаетъ ея брать.

— Пожалуйста, чтобъ такихъ дурачествъ больше не было, — сказавъ это, любезная сестрица поворачивается на другой бокъ и засыпаетъ.

Джильяна съ удивленіемъ взглядываетъ черезъ плечо на опекуна, а онъ спокойно раскладываетъ на столѣ книги, принесенныя изъ кабинета. Черезъ нѣсколько минутъ она, безъ шума, отходитъ отъ камина и, взявъ свой брошенный романъ, спокойно усаживается неподалеку отъ него. Онъ не поднимаетъ глазъ. Легче было бы заговорить, еслибъ она могла встрѣтиться съ нимъ взглядомъ; какъ бы то ни было она рѣшается.

— Благодарю васъ, — говоритъ она тихимъ, робкимъ голосомъ. — Я вамъ очень благодарна.

Онъ отвѣчаетъ только легкимъ наклоненіемъ головы. У нея не хватаетъ болѣе мужества нарушить такое упорное молчаніе.

Холодно и скучно тянется жизнь Джильяны Латимеръ, рѣзкій контрастъ представляетъ она съ ея прежней дѣятельной жизнью въ домѣ дяди. Здѣсь никто не спрашиваетъ ея совѣта, слуги не ждутъ отъ нея приказаній, — все шло бы по заведенному порядку и безъ нея. Роль ея въ этомъ домѣ чисто пассивная. Жаловаться ей, собственно говоря, не на что. Ея роскошная маленькая гостиная, ярко освѣщенная и хорошо отопленная постоянно, какъ будто ожидаетъ посѣтителей. Собственный экипажъ всегда стоитъ у подъѣзда. Бывать она можетъ гдѣ хочетъ, у себя принимать кого пожелаетъ, стѣсненій никакихъ, но тоска такъ и гложетъ ее. Отношенія къ опекуну остаются прежнія, а между тѣмъ случаи даютъ ей возможность убѣдиться, что и этотъ медвѣдь, при случаѣ, можетъ быть любезенъ. Дѣвицы Тарлтонъ являются съ визитомъ въ Джильянѣ, по просьбѣ миссъ Бернетъ остаются завтракать, знакомятся съ докторомъ, который относится къ нимъ чрезвычайно любезно, особенно къ старшей, живой и свѣтской дѣвушкѣ. Въ теченіе всего завтрака, они усердно поддерживаютъ легкій, но не лишенный остроумія разговоръ, и такъ имъ увлекаются, что Софья забываетъ доѣсть желе, а Бернетъ не слышитъ, что часы пробили половину перваго. Только замѣчаніе сестры, что онъ опоздаетъ въ больницу, заставляетъ его, наконецъ, скрѣпя сердце, оторваться отъ пріятнаго общества веселой миссъ, которая, въ свою очередь, отъ него въ восхищеніи.