Солнце еще не вышло из-за горизонта, когда Луи Морэн, стряхнув оцепенение, сковавшее его тело, поднялся со своего жесткого ложа и принялся будить пеонов и охотников, которым затем велел готовиться в путь.
Лесной бродяга за время своих продолжительных странствий прекрасно изучил пустыню и знал, насколько важно соблюдать мельчайшие предосторожности, ибо только так можно до известной степени обезопасить себя во время путешествия по бескрайним саваннам.
Вскоре лагерь пришел в движение, пеоны задавали корм лошадям и мулам, водили их на водопой к реке, готовили завтрак, навьючивали мулов и запрягали фургоны.
Когда дон Луис лично убедился, что все в порядке, он разбудил дона Мигуэля и попросил его известить дядю и кузин, что все готово к отъезду.
Вдруг из палатки донесся тревожный крик, и вслед за тем выбежала дона Жезюсита в слезах, ломая в отчаянии руки.
Дон Гутьерре, дон Мигуэль и француз поспешили к ней.
— Что случилось? Ради самого Неба! — вопрошали они все разом.
— Моя сестра! Где моя сестра? Где Сакрамента9 — растерянно проговорила, наконец, дона Жезюсита.
— Сакрамента? — тревожно спросили мужчины.
— Да, — продолжала девушка. — Где Сакрамента? Где моя сестра? Что с ней случилось?..
— Да разве она не спала вместе с вами в палатке? — спросил Луи.
— Нет!.. Моя сестра или умерла, или похищена!.. — отвечала она, разражаясь рыданиями.
— О! Это невозможно! — вскричал дон Гутьерре, бросаясь в палатку.
— Боже мой! Какая еще беда обрушилась на нас! — прошептал дон Мигуэль дрожащим голосом.
— Боже мой! Боже мой! — продолжала причитать дона Жезюсита. — Моя сестра, моя бедная сестра!
— Моя дочь! Кто вернет мне мою дочь! — вторил ей дон Гутьерре в полном отчаянии.
Луи Морэн, один только сохранявший внешнее спокойствие и молча стоявший, задумчиво опустив голову, сделал несколько шагов вперед и, положив руку на плечо дона Гутьерре, сказал:
— Мужайтесь, бедный отец. Бог сжалится над вами… Ваше дитя будет найдено и возвращено вам, клянусь честью!
Дон Гутьерре медленно повернулся к охотнику и, глядя на его спокойное лицо, крепко пожал протянутую Луи
РУКУ.
— Вы храбрый человек. Если моя дочь и может быть еще спасена, то только вы один способны совершить это чудо, я надеюсь на вас, как на Бога!
— Не богохульствуйте, дон Гутьерре. Готовьтесь сниматься с лагеря, нам пора уезжать отсюда.
— А моя дочь! Моя несчастная дочь!
— Предоставьте мне действовать по своему разумению. Молитесь Богу и надейтесь на Его милость и справедливость!
Дон Гутьерре молча наклонил голову и удалился, поддерживая обезумевшую от горя дону Жезюситу.
Луи остался один с доном Мигуэлем.
— Каким образом могла быть похищена из лагеря Сакрамента? — спросил дон Мигуэль. — Я даже представить себе не могу.
Дон Луис иронично улыбнулся, пристально глядя на молодого человека:
— Она вовсе и не была похищена.
— Вы говорите, она не была похищена? — удивился дон Мигуэль.
— Но если это так, то, значит, она ушла сама, по собственной воле… Ночью… Одна… Нет, мой милый друг, это совершенно невозможно!..
— А, между тем, это именно так, — продолжал француз, слегка пожимая плечами. — Разве вы забыли, что произошло ночью, когда мы сидели у сторожевого огня?.. Помните, как дона Сакрамента внезапно появилась среди нас и сказала, что готова отправиться в лагерь Красных Бизонов просить у них помощи?
— Ну, и что же?.. Ведь кузина, в конце концов, отказалась от своего замысла и ушла в палатку.
— Она ушла в палатку, это верно, но отнюдь не отказалась от своего намерения. Она тогда же решила во что бы то ни стало осуществить свой план и ушла в палатку, чтобы дождаться, пока мы уснем.
— О! Это невозможно! Вы ошибаетесь!
— А я в этом абсолютно уверен… Она отправилась в лагерь Красных Бизонов. Загадка состоит в том, что произошло с тех пор? Почему она не вернулась в лагерь? Этого я пока не знаю, но скоро узнаю… Дорогой дон Мигуэль, ваша кузина решила спасти нас вопреки нашей воле. Бедное дитя! Что сталось с ней в ночном мраке пустыни?
— Вы заставляете меня трепетать от страха за нее!
— Нам нельзя терять ни минуты… Все готово к отъезду, садитесь на лошадь и отправляйтесь вместе со всеми… Безрассудный будет служить вам проводником, это опытный лесной бродяга.
— Ну, а что вы собираетесь делать?
— Я отправлюсь в другую сторону… и немедленно начну поиск.
— Дай вам бог успеха!
— Я уверен в успехе, друг мой. Не сомневайтесь и вы. Затем Луи Морэн подозвал Сент-Аманда и двоих других охотников. Недоставало одного только Медвежонка, который, как помнит читатель, отправился незадолго до восхода солнца в гасиенду Аквас Фрескас.
Француз не спеша подробно объяснил Безрассудному и Марсо, каким путем следует вести караван, и даже указал место, где именно они должны раскинуть лагерь для ночевки. Он отпустил их, только убедившись, что его инструкции хорошо поняты, причем в заключение еще раз посоветовал соблюдать строжайшую бдительность и осторожность.
Покончив с делами, Луи Морэн простился с доном Мигуэлем и доном Гутьерре, почтительно поклонился доне Жезюсите, умолявшей его непременно спасти ее сестру, и, сделав канадцу знак задержаться, стал молча наблюдать, как караван снимается с лагеря.
Канадец беспечно уселся на камень, и только когда увидел верховых лошадей, ведомых одним из пеонов, спросил француза:
— А наши лошади?
— Мы увидим их вечером на бивуаке, а теперь пойдем по следу.
— Значит, мы отправимся пешком? Луи Морэн утвердительно кивнул головой. Вскоре дон Луис и Сент-Аманд остались одни; караван исчез вдали в бесчисленных извилинах дороги.
Только теперь француз сообщил товарищу о намерении отправиться на поиски доны Сакраменты и изложил свой план действий.
Сент-Аманд внимательно выслушал француза и одобрил его план, заметив лишь, что коль скоро девушка намеревалась просить помощи у команчей, то для начала им следовало бы отправиться в лагерь Красных Бизонов.
Француз признал правоту своего товарища. И в самом деле: вполне возможно, что ей все-таки удалось добраться до лагеря, хотя дон Луис считал это маловероятным и не потому, что девушке предстояло пройти расстояние всего лишь в две мили, а потому, что на пути она могла встретиться с непредвиденными препятствиями.
