– Когда ты сделаешь так, чтобы было светло?

– В самое неподходящее время для нашего противника. Я хочу, чтобы он двинул в бой большую часть своего войска. Он не ожидает света, а отдавать приказы людям, которые уже ввязались в битву, – дело долгое и трудное. Мы изрядно сократим его армию, прежде чем он сумеет отвести ее. Оборонительная тактика имеет свои преимущества, если заранее как следует подготовиться.

– Улафу-рыцарю не нравятся осады.

– Улафу недостает терпения. Настоящий знаток осад – Бевьер. Он охотно будет ждать и десять лет, только бы вынудить противника принять бой на своих условиях.

– Что сделает враг дальше? Мы, атаны, непривычны к тому, чтобы прерывать бой.

– Он отступит и станет осыпать нас стрелами, а между тем решать, как ему быть дальше. Затем он, вероятно, двинется в открытую атаку по одной из этих просек.

– Почему только по одной? Почему бы ему не атаковать нас сразу со всех сторон?

– Потому что он еще не знает, что мы для него приготовили. Вначале он должен выяснить это. В свое время он все узнает, но это знание обойдется ему недешево. Когда мы уничтожим половину его солдат, он либо отступит окончательно, либо бросит все свои силы и со всех сторон.

– И тогда?..

– Тогда мы перебьем всех его солдат и продолжим свой путь, – пожал плечами Спархок. – При том условии, конечно, что все пройдет, как мы задумали.

С двухсот шагов, при свете одних только звезд силуэты врагов казались лишь смутными тенями. Первые ряды вышли на середину просеки и остановились, к ним непрерывно подходили другие, образуя едва различимый в темноте строй.

– Глазам своим не верю! – воскликнул Келтэн, наблюдая за построением вражеских солдат.

– Что-то не так, сэр Келтэн? – голос Эмбана прозвучал слегка пронзительно.

– Ни в коей мере, ваша светлость, – весело ответил Келтэн. – Просто мы имеем дело с идиотом. Бевьер, – позвал он, слегка повернув голову, – он строит свои войска на дороге, чтобы маршем двинуть их к холму.

– Не может быть!

– Чтоб у меня ногти на ногах отвалились, если я вру.

Бевьер отрывисто бросил несколько слов, и его рыцари развернули катапульты, наводя их на невидимую в темноте просеку, которая вела к дороге.

– Приказывай, Спархок! – окликнул молодой сириникиец.

– Мы сейчас спускаемся, – отозвался Спархок. – Можете начинать, как только мы окажемся у подножия холма. Мы подождем, покуда твои катапульты не пробьют в их рядах солидные бреши, а потом двинемся в атаку. И тогда уж, сделай милость, прекрати стрельбу. – Бевьер только ухмыльнулся. – Присмотри за моей женой, покуда меня не будет.

– Разумеется.

Спархок и прочие воины начали спускаться с холма.

– Я разобью своих людей на два отряда, друг Спархок, – сказал Кринг. – Мы сделаем круг и выйдем к дороге примерно в полумиле позади них, с двух сторон. Там мы будем ждать твоего сигнала.

– Не убивайте всех, – предупредил Энгесса. – Мои атаны всегда очень сердятся, если им не удается принять участие в драке.

Они спустились к подножию холма, и тогда начали бить Бевьеровы катапульты, на сей раз крупными валунами. Судя по звукам, донесшимся от дороги, прицел сириникийцев был как нельзя точен.

– Удачи, Спархок, – отрывисто бросил Кринг и растворился в ночи.

– Будьте повнимательней, сэры рыцари, – предостерег Халэд. – Эти пеньки на просеке очень опасны в темноте.

– Когда мы двинемся в атаку, Халэд, уже не будет темно, – заверил его Спархок. – Я кое о чем позаботился.

Энгесса бесшумно проскользнул в проход в частоколе, чтобы присоединиться к своим воинам, которые затаились в лесу.

– Это всего лишь мое воображение или всем вам тоже кажется, что мы имеем дело с кем-то не слишком искушенным? – спросил Тиниен. – У него, сдается мне, вовсе нет понятия ни о современной тактике, ни о военных орудиях.

– По-моему, Тиниен, ты ищешь слово «тупица», – хохотнул Келтэн.

– В этом я не уверен, – Тиниен нахмурился. – Было слишком темно, чтобы я мог разглядеть что-то с вершины холма, но мне почудилось, будто наш противник строит своих солдат в фалангу. На западе этого не делали уже тысячу лет.

– Но ведь фаланга, кажется, не слишком хороша против конных рыцарей? – спросил Келтэн.

– В этом-то я не уверен. Это зависит от длины их копий и размера перекрывающих друг друга щитов. Они могут причинить нам немало неприятностей.

– Берит, – сказал Спархок, – вернись на холм и попроси Бевьера немного сдвинуть прицел катапульт. Я бы хотел разбить построение на дороге.

– Хорошо. – Молодой рыцарь начал карабкаться на вершину холма.

– Если он использует фалангу, – продолжал Тиниен, – это значит, что он никогда прежде не сталкивался с конницей и привык сражаться на открытой местности.

Катапульты Бевьера начали швырять валуны в едва различимый строй на дальнем конце просеки.

– Начинаем, – решил Спархок. – Я хотел немного выждать, но лучше нам увидеть, с кем мы собираемся воевать. – Он вскочил в седло Фарэна и вывел рыцарей за частокол. Затем он глубоко вздохнул. «Нам бы не помешало немного света, о Божественная», – подумал он, даже не потрудившись облечь свою мысль в стирикские слова.

«Это уж совсем против правил, Спархок, – едко упрекнул его голос Афраэли. – Ты же знаешь, что я не должна отвечать на молитвы на эленийском языке».

«Ты ведь знаешь оба языка, так какая разница?»

«Вопрос стиля, Спархок».

«В следующий раз я исправлюсь».

«Буду счастлива. Как тебе понравится вот это?»

Над северным горизонтом запульсировало лиловое свечение. Затем длинные полосы яркого многоцветного света заструились вверх, бурля и покачиваясь, и затянули ночное небо, словно сияющий, колышущийся занавес.

– Что это? – воскликнул Халэд.

– Северное сияние, – проворчал Улаф. – Никогда не видел такого яркого – да еще так далеко на юге. Я впечатлен, Спархок.

Мерцающая завеса света, вздымаясь и опадая, расходилась во тьме, стирая звезды и наполняя ночь радужным сиянием.

Громкие крики растерянности и испуга донеслись от войска, сгрудившегося у дороги. Спархок внимательно глядел на усеянную пеньками просеку. Солдаты, готовившиеся напасть на них, носили древние доспехи – нагрудники, шлемы с султанами из конского волоса и большие круглые щиты. Они были вооружены короткими мечами. Их передний ряд, очевидно, был снабжен длинными копьями и перекрывающими друг друга щитами, однако Бевьеровы катапульты пробили немалые бреши в этих тесных рядах, и град валунов продолжал сеять смерть среди солдат, сбившихся так тесно, что они не могли бежать.

Несколько мгновений Спархок мрачно смотрел на это зрелище.

– Ну ладно, Улаф, – сказал он наконец, – пропой им песню огра.

Ухмыльнувшись, Улаф поднес к губам изогнутый рог огра и извлек из него низкий оглушающий рев.

Ряды вражеских пехотинцев смешались под ударами катапульт, смятение и страх охватили их при виде света, так некстати озарившего полнеба, и они ни в коей мере не были готовы встретить атаку рыцарей в доспехах и на тяжелых конях. С оглушительным треском первые ряды вражеской пехоты повалились под ударами копыт боевых коней. Рыцари изготовили копья, обнажили мечи и топоры и принялись за дело, прорубая изрядные прорехи в тесно сбившихся рядах противника.

– Улаф! – проревел Спархок. – Выпускай пелоев!

Сэр Улаф снова дунул в рог – на сей раз дважды.

Боевой клич пелоев разнесся в ночи пронзительным улюлюканьем. Спархок метнул взгляд на дорогу – воины, которых атаковали всадники Кринга, были не такими, как те, что столкнулись с рыцарями. Спархок вел своих людей против пехоты, людей в нагрудниках и шлемах с султанами, которые дрались пешими. Кринг обрушился на всадников в развевающихся одеждах и тюрбанах, вооруженных кривыми мечами, которые очень походили на сабли пелоев. Вражеское войско явно состояло из двух совершенно разных частей. Позже у него будет время обдумать это, а сейчас – сейчас у них было дел невпроворот.