– Но ты должен хорошенько проинструктировать патрульных! – заметил осторожный Брадор. – Какой-нибудь зеленый лейтенант может от волнения проболтаться императору о том, чего ему вовсе не следует знать.

– Я просто привел пример, Брадор, – улыбнулся Атеска. – Я вышлю на разведку военные бригады. Бригадой командует полковник, а умных полковников у нас хоть отбавляй.

Брадор ухмыльнулся, глядя на друга.

– Когда начнем? – спросил он.

– Скажем, на завтрашнее утро у тебя что-то запланировано?

– Ничего такого, чего нельзя было бы отложить, – ответил Брадор.

– Но почему ты не предупредил нас? – допытывался Бэрак у Дролага, своего боцмана. Они стояли на палубе под проливным дождем на пронизывающем ветру – ледяные струи хлестали почти горизонтально, грозя вырвать с корнем бороды моряков.

Дролаг вытер лицо.

– Вот уж ума не приложу, Бэрак! Нога никогда прежде меня не подводила...

Дролагу однажды крупно не посчастливилось – он сломал ногу в пьяной драке. Но когда кость уже срослась, он обнаружил, что нога стала удивительно чувствительной к перемене погоды. Ненастье он предсказывал с поразительной точностью. Товарищи всегда очень внимательно следили за ним. Едва Дролаг начинал морщиться при каждом шаге, они тут же принимались высматривать на горизонте признаки надвигающегося шторма. Если боцман хромал, они спускали паруса и натягивали вдоль палубы канаты. Если же он внезапно падал с криком боли, они тотчас же задраивали все люки, спускали в воду морской якорь и дружно уходили с палубы. Таким образом Дролагу удалось при помощи досадного нездоровья сделать блестящую карьеру. Он только и делал, что ходил и всеми командовал, его же самого никто не заставлял работать. Требовалось от него лишь одно – расхаживать по палубе у всех на виду. Волшебная его нога порой позволяла ему довольно точно предсказать даже время, когда разразится шторм. Однако на этот раз он потерпел полный крах. Ветер и дождь обрушились на «Морскую птицу» так же неожиданно для Дролага, как и для всех остальных.

– Может, ты опять надрался, снова грохнулся и сломал ее еще раз? – недоверчиво спросил Бэрак.

Бэрак, как человек несведущий ни в медицине, ни в анатомии, знал твердо лишь одно: если посильнее врезать кому-то топором или проткнуть живот мечом, это приведет к желаемому результату. Посему рыжебородый гигант отчего-то решил, что если Дролаг приобрел свой дар предсказывать погоду, сломав себе ногу, то повторный перелом вполне мог лишить его этой способности.

– Да что ты, Бэрак! – уверял его Дролаг. – Я вовсе не намерен лишаться своей драгоценной профессии из-за пары кружек дрянного эля!

– Тогда как же случилось, что шторм подкрался незамеченным?

– Знать не знаю, Бэрак! Может, этот шторм того... непростой. Может, его наслал какой-то колдун. Моя нога, похоже, на такие штуки не реагирует...

– Это все отговорки, Дролаг, – рыкнул Бэрак. – Всякий раз, когда невежда не может подыскать чему-то объяснения, он сваливает все на волшебство.

– Твой упрек несправедлив, Бэрак! – горячился Дролаг. – Я честно зарабатываю свой хлеб, но не несу ответственности за вмешательство сверхъестественного!

– Ступай вниз, Дролаг, – приказал Бэрак. – Поговори по душам со своей ногой и попытайся получить от нее более вразумительные объяснения.

И Дролаг, хромая, стал спускаться вниз, все еще бормоча что-то себе под нос.

Бэрак пребывал в дурном настроении. Похоже, провидение ополчилось против них. Вскоре после того, как они с товарищами явились невольными свидетелями гибели Агахака, «Морская птица» напоролась на затопленное бревно, и на днище разошелся шов. Лишь благодаря титаническим усилиям матросов, беспрестанно вычерпывавших воду, удалось им добраться до Дал-Зербы и загнать протекающее судно в док для ремонта. Это стоило им двухнедельной задержки – и вот теперь невесть откуда взявшийся шторм.

На палубе появился Унрак, а по пятам за ним тащился Натель, унылый король туллов. Унрак огляделся. Ветер нещадно трепал его ярко-рыжие волосы.

– Похоже, зарядило надолго, отец.

– Просвета не видно.

– Хеттар хочет с тобой поговорить.

– Но я должен стоять у руля этой дуры!

– Помощник прекрасно справится. Дело нехитрое – править прямо против ветра, Хеттар сейчас изучает карту и считает, что мы в опасности.

– Что? Из-за этого жалкого шторма? Не глупи...

– Неужели у «Морской птицы» столь крепкое днище, что выдержит удар о рифы?

– Но мы на глубокой воде!

– Это недолго продлится. Пойди вниз, отец. Хеттар все тебе покажет.

Ворча, Бэрак передал руль первому помощнику и пошел вслед за сыном в кают-компанию. Натель поплелся за ними. Лицо его ровным счетом ничего не выражало. Натель был немного старше Унрака, но таскался за рыжеволосым Унраком, словно щенок на веревочке. Унрак же ничуть не церемонился с непрошеным товарищем.

– Ну, что стряслось, Хеттар? – грозно спросил друга Бэрак, войдя в каюту.

– Подойди сам да посмотри, – ответил высокий алгариец.

Бэрак подошел к столу, привинченному к полу каюты, и склонился над картой.

– Мы вышли из Дал-Зербы вчера утром, так?

– Да. Мы давным-давно были бы на месте, если бы кое-кто повнимательнее смотрел, что за дрянь плавает в этой чертовой речке! Я еще выясню, кто именно в тот день был на вахте, и прикажу посадить его верхом на киль!

– А что это – посадить верхом на киль? – спросил Натель у Унрака.

– Это очень неприятно, – ответил рыжеволосый юноша.

– Тогда лучше не говори – терпеть не могу ничего неприятного!

– Как прикажет ваше величество.

Положительно, Унрак мог похвалиться хорошими манерами.

– Зови меня просто Натель, – грустно попросил тулл. – Я ведь на самом деле не король. Все государственные решения принимает за меня матушка...

– Как скажешь, Натель, – с искренней жалостью ответил Унрак.

– Как считаешь, далеко мы за это время ушли? – спросил Хеттар у Бэрака.

– Сделали лиг двадцать, не больше. Вчера вечером нам пришлось лечь в дрейф – мы в незнакомых водах.

– Так, значит, мы находимся примерно вот тут? – И Хеттар указал на зловещую отметку на морской карте.

– Там, где мы сейчас находимся, нет никаких рифов, Хеттар. Выйдя из устья реки, мы шли прямиком на юго-восток.

– Но на самом деле мы шли вовсе не на юго-восток, Бэрак! Вдоль западного побережья Маллореи, похоже, проходит довольно сильное течение. Я это несколько раз проверял. Нос корабля и впрямь направлен на юго-восток, но «Морскую птицу» этим течением относит прямо на юг.

– Когда это ты успел стать столь искушенным мореходом?

– А мне этого и не нужно, Бэрак. Возьми прутик и брось его подальше за правый борт. Через минуту он очутится у самого борта. Несомненно, нас относит на юг вне зависимости от того, куда направлен нос судна. Полагаю, где-то через час мы услышим, как бьется прибой о рифы.

– Я подтверждаю правдивость слов нашего друга, граф Трелхейм, – уверил Бэрака Мандореллен. – Я собственными глазами зрел сей опыт с прутиком. Воистину, мы движемся на юг!

Бэрак мрачно уставился на карту.

– У нас не остается выбора, – сказал он. – В такой шторм мы не сможем вновь выйти в открытое море. Придется бросить оба якоря – и будем надеяться, что они достигнут дна. Ежели повезет, пересидим. А как называется этот риф, Хеттар?

– Риф Турим, – отвечал алгариец.