– Вижу, вы бывали в море, молодой господин, – одобрительно откликнулся капитан. – Надеюсь, и вашим друзьям это не впервой. От новичков на борту всегда головная боль. Они даже не понимают, что блевать против ветра – не самая удачная мысль. – Он возвысил голос: – Отдать концы! Поднять паруса!

– Вы говорите совсем не так, как островитяне, капитан, – заметил Гарион.

– Оно и неудивительно, молодой господин. Я родом с Мельсенских островов. Лет двадцать тому назад распространились нехорошие слухи, будто я стал пиратствовать в дальних широтах. Прознав об этом, я счел за благо не торопиться в родные пенаты. Вот и прибыл сюда. Не поверите, как эти люди обозвали мой бедный корабль, когда впервые его увидели!

– Чем-нибудь вроде «Плавучего замка»? – предположил Гарион.

– Так вы уже тогда были с ними знакомы?

– Да, правда, в другой части света...

– Поднять грот-парус! – прорычал капитан. – Вот так-то, молодой господин! – ухмыльнулся он. – В любом конце корабля вы услышите мой голос и будете знать, что происходит, – и ни к чему эта дурацкая болтовня. Так о чем бишь я? Ах да. Когда я попал сюда, суда на Периворе были такими нелепыми, что добрый чих мог бы их разом потопить. Можете себе вообразить – мне потребовалось всего-навсего пять лет, чтобы вдолбить местным жителям, что к чему!

– Видимо, боги вас не обделили красноречием, капитан, – рассмеялся Гарион.

– Недурным подспорьем была пара трюков с кофель-нагелями, – ухмыльнулся капитан. – Наконец мне пришлось предложить им состязание. Никто из здешних горячих голов просто не способен устоять против брошенного вызова – вот я и предложил устроить гонку вокруг острова. Стартовало два десятка судов – и только мое дошло до финиша. Тогда они и начали прислушиваться к моим добрым советам. Следующие пять лет я почти безвылазно просидел в доках, надзирая за кораблестроителями. А потом король милостиво дозволил мне снова выйти в море. Правда, он пожаловал мне еще и титул баронета, но на что он мне сдался? Думаю, у меня даже где-то есть собственный замок...

Со стороны гавани донесся традиционный мимбрийский салют – все придворные рыцари одновременно затрубили в рога.

– Кто им всем на уши наступил? – со вздохом спросил капитан. – На всем острове не сыскать умельца, который смог бы сыграть хоть самую примитивную мелодию! – Он уважительно поглядел на Гариона. – Слыхал, вы направляетесь на Туримский риф?

– На риф Корим, – рассеянно поправил его Гарион.

– Вы наслушались островитян, как я погляжу. Они даже название рифа правильно произнести не могут! Ну да ладно. Когда твердо решите, где именно хотите высадиться, пошлите за мной. Море вокруг рифа просто свирепствует. В такого рода месте любая ошибка смерти подобна, а у меня есть очень подробные морские карты.

– Но король говорил, будто не существует карт, где бы это место было изображено в деталях...

Капитан смущенно покосился на него.

– Слухи, о которых я уже упоминал, заставили многих капитанов устремиться за мной, – признался он. – Впрочем, чего уж там – они просто пустились за мной вдогонку: ведь за поимку преступника частенько награждают. Однажды при ясной погоде я проходил мимо рифа и тщательно промерил все глубины. Подыскать местечко, где можно отсидеться, никогда не повредит – тем более такое, куда не всякий отважится сунуть свой нос.

– Как ваше имя, капитан?

– Меня зовут Креска, молодой господин.

– Оставь ты этого «господина», прошу тебя! Меня зовут Гарион – и этого вполне довольно.

– Как скажешь, Гарион. А раз уж так, шагом марш с юта – дай мне спокойно вывести эту старую посудину из гавани!

Хотя и речь морского волка была иной, и происходило все на противоположном краю света, но капитан Креска так походил на друга Бэрака Грелдика, что Гарион вдруг почувствовал железную уверенность в благополучном исходе плавания. Он вернулся к друзьям.

– Нам крупно повезло, – сказал он. – Наш капитан оказался мельсенцем. Он уверенно чувствует себя в море – к тому же у него есть подробная карта рифа. Возможно, в здешних водах такая карта только у него одного. Он предложил помочь нам советом, когда мы решим, где именно хотим высадиться.

– Очень любезно с его стороны, – заметил Шелк.

– Возможно. Но весьма существенно и то, что он явно не горит желанием пропороть днище принадлежащего ему корабля.

– Всячески на это рассчитываю, – заявил Шелк. – По крайней мере, до тех пор, покуда нахожусь на борту.

– Пойду на палубу, – сказал Гарион. – Не могу сидеть в духоте в первый день плавания – меня начинает мутить.

– И это говорит владыка островного государства? – изумилась Поледра.

– Это всецело дело привычки, бабушка.

– Разумеется...

Море и небо были неспокойны. Тяжелый облачный фронт неумолимо надвигался с запада – оттуда накатывались огромные волны, возможно, зародившиеся где-то у восточного побережья Хтол-Мургоса. Хотя, будучи повелителем острова, Гарион знал, что подобное случается, он тем не менее ощущал какой-то суеверный страх, видя, как низкие облака стремительно несутся на запад, тогда как выше дует сильный ветер в прямо противоположном направлении, о чем свидетельствовало движение темных туч. Ему не раз приходилось видеть такое прежде, но на этот раз он совершенно не был уверен, что подобное явление всецело вызвано естественными причинами. Он вскользь подумал о том, что могли бы натворить две бессмертных противоборствующих сущности, если бы путешественники не отыскали корабля. Ему представилось вдруг, как волны моря расступаются, как обнажается широкая полоса дна, как беспомощно бьются на песке рыбешки... Он все менее чувствовал себя хозяином собственной судьбы. И, как некогда во время долгого странствия в Хтол-Мишрак, вновь объяла его уверенность в том, что именно два пророчества неодолимо влекут его на рифы Корим, все ближе к месту встречи, которая, пусть помимо его воли, была величайшим событием, которого вся вселенная ожидала с первого дня творения. И трагический вопрос «Почему именно я?» готов был уже сорваться с его губ...

И тут появилась Сенедра. Подкравшись сзади, она доверчиво уткнулась ему в бок, как делала в те первые безумные дни, когда они обнаружили наконец, что крепко любят друг друга. Гарион нежно обнял жену.

– О чем ты думаешь? – тихо спросила она.

Сенедра успела уже сменить старомодное платье из зеленого атласа, в котором щеголяла при дворе, на простое серое шерстяное платьице.

– Ни о чем... Просто по мере приближения к месту начинаю все сильнее волноваться.

– Но о чем ты волнуешься? Ведь мы же победим!

– Это еще не решено.

– Ты победишь! Ты ведь всегда побеждаешь!

– На этот раз все обстоит несколько иначе, Сенедра. – Он вздохнул. – Это не просто сражение. Я должен избрать преемника. Тот, кого я выберу, и будет новое Дитя Света, и даже, возможно, станет богом. И если я ошибусь в своем выборе, то на свет появится ужасающий бог. Вообрази себе, к примеру, Шелка в этой роли... Он живо обчистит карманы прочих богов и распишет все небо непристойными шуточками.

– Да, характер у него для этого неподходящий, – согласилась Сенедра. – Конечно, Шелк очень мил, но, думаю, Ул был бы против такого решения. А что еще заботит тебя?

– Ты прекрасно знаешь. Один из нас завтра расстанется с жизнью.

– Не стоит тебе ломать над этим голову, Гарион, – печально произнесла она. – Это буду я. Я знала это с самого начала.

– Не глупи. Я смогу этого избежать!

– Да? И каким образом?

– Просто скажу завтра, что не стану никого выбирать своим преемником, если хоть волос упадет с твоей головы.

– Гарион! – ахнула она. – Ты не сделаешь этого! Ведь тогда вся вселенная погибнет!

– Ну и что с того? На что мне вселенная, если тебя не будет рядом?

– Мне очень отрадно это слышать, но ты не имеешь право так поступить. Да ты так и не поступишь. У тебя слишком сильно чувство ответственности.

– А с чего ты вдруг решила, что это будешь именно ты?