– И надолго вы едете? – спросила Поренн у тощего Ярблека.

– На пару месяцев, полагаю. Думаю, нам лучше добраться до Яр-Надрака окольными путями – я не желаю объявлять Дросте о том, что я иду.

– Ну хорошо, – согласилась королева. Ее вдруг осенила какая-то мысль. – Вот еще что, Ярблек...

– Слушаю.

– Я очень привязалась к Велле. Не вздумай продать ее, когда будешь в Гар-ог-Надраке. Если ты это сделаешь, то очень меня огорчишь.

– Да кто ж ее купит? – искренне удивился Ярблек. И тотчас же принял боевую стойку – Велла машинально потянулась к одному из своих кинжалов.

Бессмертная Салмиссра недовольно взглянула на своего старшего евнуха Адиса. Помимо непроходимой глупости он отличался еще и досадной неопрятностью. Его одежда, переливающаяся всеми цветами радуги, была во многих местах заляпана жиром, а лицо и голова заросли густой щетиной. Этот человек, прежде всего-навсего жалкий приспособленец, заполучив высокий пост старшего евнуха и чувствуя себя в безопасности, беззастенчиво предался разнузданному пьянству, обжорству и прочим доступным ему порокам. Он в огромных количествах поглощал самые зловредные зелья, какие только можно отыскать в Найсс, и частенько представал перед королевой с остекленевшими, словно у лунатика, глазами. Мылся он крайне редко, а климат Стисс-Тора в сочетании со всевозможными снадобьями, которыми злоупотреблял евнух, способствовал тому, что евнуха окутывало облаком невыносимого зловония. А поскольку королева-змея теперь обладала быстрым раздвоенным язычком, то ощущала не только его запах, но и вкус.

Сейчас евнух лежал, распростершись ниц, перед тронным возвышением и докладывал своим визгливым гундосым голосом о чем-то малозначительном. В жизни главного евнуха вообще отсутствовали значительные события. Он всецело посвятил себя всяческой ерунде, ибо ни на что существенное просто не был способен. С бездумной сосредоточенностью, свойственной всем бездарям, он методично делал из мухи слона и повествовал о мелочах, словно о событиях мирового значения. Салмиссра не без оснований подозревала, что евнух пребывал в блаженном неведении по поводу событий, достойных самого пристального внимания.

– Довольно, Адис, – прошипела она. Тело ее, свитое в кольца, беспокойно шевелилось на троне, похожем на диван.

– Но, моя королева... – запротестовал он. Полдюжины различных снадобий, которые он уже успел заглотать после завтрака, сделали его необычайно смелым. – Ведь это дело величайшей важности...

– Для тебя – возможно. Мне же это совершенно безразлично. Кругом полно наемных убийц – прикажи отрезать Сатрапу голову, и покончим с этим.

Евнух оцепенел от ужаса.

– Н-но, бессмертная Салмиссра, – забормотал он, заикаясь. – Для безопасности нации Сатрап просто бесценен...

– Сатрап – просто ничтожный временщик, который подкупает тебя, чтобы оставаться на службе. Он совершенно бесполезен. Убей его и принеси мне его голову в доказательство твоей безраздельной преданности и послушания.

– Его г-голову?

– Ту часть тела, на которой располагаются глаза, Адис, – издевательски прошипела Салмиссра. – Смотри не ошибись и не принеси мне ногу или что-нибудь еще...

Евнух с трудом поднялся и стал пятиться к дверям, через каждые два шага падая на колени.

– Кстати, Адис, – спохватилась королева, – никогда впредь не входи в мои покои, не помывшись.

Евнух тупо уставился на нее.

– От тебя несет, Адис. Меня тошнит от этой вони. А теперь вон отсюда!

Евнуха как ветром сдуло.

– О, мой Сади... – горестно вздохнула Салмиссра. – Где ты теперь? Зачем ты покинул меня?

Ургит, великий король Хтол-Мургоса, облаченный в голубой камзол и трико ему в тон, горделиво восседал на своем безвкусно и кричаще изукрашенном троне во дворце Дроим. Дротик втайне подозревал, что переменой в костюме и осанке великий король всецело обязан своей молодой жене. Впрочем, непохоже было, чтобы женитьба очень уж пошла королю впрок. Лицо его теперь казалось слегка озадаченным, словно в его жизнь вторглось нечто в высшей степени неожиданное.

– Такова на данный момент наша оценка ситуации, – закончил Дротик свой доклад. – Каль Закет настолько сократил свое войско в Хтол-Мургосе, что его солдат можно без труда утопить в море, словно котят.

– Легко говорить, маркграф Хендон, – с легким раздражением ответил Ургит. – Я что-то не вижу, чтобы алорийцы дали труд своим войскам помочь нам в этом деле.

– Вы, ваше величество, коснулись деликатной темы. – Дротик стремительно соображал. – Хоть мы с самого начала и порешили, что у нас с вами один и тот же враг в лице императора Маллореи, долгие века вражды между нашими народами нельзя перечеркнуть вот так, сразу. Неужели вы хотите видеть черекский флот возле ваших берегов, а на равнинах Ктэна и Хагги – конницу алгарийцев? Разумеется, короли Алории и королева Поренн отдадут приказ своим войскам, но полевые командиры имеют досадную привычку перетолковывать приказы в меру собственного разумения. Да и мургские генералы могут предпочесть неверно истолковать ваши приказы, когда увидят несущуюся на них орду алорийцев.

– Да, все это не лишено смысла, – согласился Ургит. – А что насчет толнедрийских легионов? Ведь между Толнедрой и Хтол-Мургосом издавна существуют добрососедские отношения.

Дротик деликатно покашлял и демонстративно осмотрелся, давая королю понять, что не желает, чтобы их подслушали. Дротик знал: сейчас ему следует быть в высшей степени осмотрительным. Ургит на деле оказался куда проницательнее, нежели он ожидал, временами был скользок, словно угорь, к тому же схватывал все на лету и даже мог предугадать направление мыслей хитроумного драснийца Дротика.

– Полагаю, сказанное мною не выйдет за пределы этих покоев, ваше величество? – полушепотом спросил он.

– Слово короля, маркграф, – шепнул в ответ Ургит. – Но предупреждаю: тот, кто верит на слово мургу, а в особенности королю из династии Урга, не отличается дальновидностью. Вероломство мургов вошло в пословицу, а все мужчины из династии Урга умалишенные – это, полагаю, вам известно.

Дротик принялся грызть ноготь, подозревая, что его перехитрили.

– Мы получили из Тол-Хонета тревожную информацию.

– Что такое?

– Вы знаете толнедрийцев – они всегда ждут подходящего случая.

– О, еще бы. – Ургит расхохотался. – Одно из самых светлых воспоминаний моего детства о том, как мой покойный отец, которого все по сей день безутешно оплакивают, в ярости грыз мебель, получив из Рэн-Боуруна последний ультиматум.

– А теперь слушайте, ваше величество, – сказал Дротик. – Я вовсе не хочу утверждать, что в этом замешан император Вэрен собственной персоной, но вот кое-кто из очень знатных толнедрийцев тайно бывает в Мал-Зэте.

– Вы правы, это неприятно. Но ведь Вэрену подчиняются его войска. Покуда он противник Закета, мы в безопасности.

– Да, это так – пока Вэрен в добром здравии.

– Ты намекаешь на возможность переворота?

– Полагаю, это для вас не такая уж новость, ваше величество. Многие аристократические семьи северной Толнедры все еще с яростью вспоминают, как Боуруны и Анадилы возвели на трон императора Вэрена. Если что-то случится с Вэреном и на трон взойдет кто-то из Вордов, Хонетов или Хорбитов, все обещания обратятся в прах. Если между Мал-Зэтом и Тол-Хонетом будет заключен союз, равно для мургов и алорийцев это станет настоящей катастрофой. Более того, если этот союз будет заключен тайно, а в это время в Хтол-Мургосе окажутся толнедрийские войска, то, не ровен час, они получат приказ переметнуться – и тогда вы угодите прямо между Толнедрийской и маллорейской армадами. На мой взгляд, не лучшее времяпрепровождение – особенно летом...

Ургит вздрогнул.

– Принимая во внимание эти обстоятельства, – продолжал Дротик, – могу посоветовать вам следующее. – И он принялся загибать пальцы. – Первое: резко сократить численность маллорейцев в пределах границ Хтол-Мургоса. Второе: присутствие алорийцев в стране нежелательно, и в нем нет необходимости. У вас достаточно многочисленные войска, чтобы без посторонней помощи сладить с маллорейцами, а рисковать опасно: могут произойти стихийные стычки между вашими и нашими солдатами. Третье: ввиду довольно неутешительной внутриполитической ситуации в Толнедре представляется крайне рискованным вводить войска в пределы этой страны.