Потом Хервёр обратилась к своей матери и сказала: Собери ты мне всё, что можешь лучшего, мудрая женщина, словно для сына; правду одну мне во сне поведали, больше не будет мне радости здесь. Затем собралась она прочь в одиночестве, взяла себе мужскую одежду и оружие и отправилась туда, где были викинги. Она плавала с ними некоторое время и называла себя Хервардом. Вскоре этот Хервард принял власть над войском викингов, и когда они пришли к острову Самсей, Хервард велел высадиться и сказал, что в кургане, должно быть, множество сокровищ. Но все воины воспротивились этому и сказали, что круглые сутки там разгуливают столь могучие злые духи, что днём там хуже, чем где-нибудь в другом месте ночью. Наконец, они решили так: был брошен якорь, а Хервард сел в лодку, погрёб к берегу и высадился в Мунарваге в то время, когда садилось солнце. Он встретил там человека, который присматривал за стадом. Пастух сказал: Кто из людей на остров пришёл? Спешно иди ночлега искать! Она сказала: Я не пойду ночлега искать, ибо не знаю жителей острова; скажи мне ещё, пока не расстались: где здесь курганы, владение Хьёрварда? Он сказал: Про это не спрашивай, неразумен ты, викингов друг, трудно тебе; быстро идём, как нам ноги позволят; всё здесь снаружи людям ужасно. Она сказала: Испугать не надейся сопеньем таким, пусть даже по острову огни загораются; не устрашают ни мало нас подобные воины, побеседуем дальше. Он сказал: Мне кажется, глуп, кто станет бродить здесь в одиночку в тёмные ночи; вздымается пламя, курганы открыты, горят топь и твердь, уходим скорее! И тут он побежал домой на хутор, на том они и расстались. Тогда она высмотрела на острове, где горит огонь, пошла туда и не устрашилась, хотя её путь пролегал через все курганы. Она пробиралась в этом огне как в тумане, пока не пришла к кургану берсерков. Тогда она сказала: Пробудись, Ангантюр, тебя будит Хервёр, единая дочь ваша со Свавой; отдай из кургана острый свой меч, что для Сигрлами дверги сковали. Хервард и Хьёрвард, Храни и Ангантюр, бужу я вас всех под корнями деревьев, в шлеме, кольчуге, с острым мечом, щитом и сбруей, копьём окровавленным. Совсем рассыпались сыны Арнгрима, потомки зловредные, в горстку праха, речей раз никто из сынов Эйвуры со мной не ведёт здесь, в Мунарваге. Хервард и Хьёрвард, Храни и Ангантюр, всем между рёбер будет вам так, словно чахнете вы в муравьиных кучах, коль клинок не дадите, что Двалин сковал; меч добрый носить. Тогда Ангантюр сказал:
Дочь моя, Хервёр, что так зовёшь, пагубы полная? Поступаешь во зло себе; С ума ты сошла, стала безумной, сбитая с толку, мёртвых ты будишь. Ни отец схоронил меня, ни другие родичи; имели Тюрвинг двое, что жили, но стал владельцем один в итоге. Она сказала: Говоришь ты неправду, и что в кургане ас тебя усадил, и что с тобою Тюрвинга нет; не желаешь ты наследство оставить чаду единому. Тогда курган открылся, и он весь был словно объят пламенем. Ангантюр сказал: Решётка Хель спущена, курганы открыты, весь острова край до моря в огне; люто снаружи вокруг оглядеться, дева, коль сможешь, спеши к кораблям. Она ответила: Таких не зажечь вам костров в ночи, чтобы я огня испугалась вашего; не дрогнет девы души ограда, хотя драуга видит у входа стоящего. Тогда сказал Ангантюр: Скажу тебе, Хервёр, послушай меня, мудрая дочь, о том, что случится: этот же Тюрвинг, поверь, коли сможешь, род твой, о дева, полностью сгубит. Сына родишь, что будет затем Тюрвинг носить и поверит в силу; Хейдреком люди его назовут, под палаткой светила самым могучим. |
