\\357// нее; или если останется победителем, то все–таки предоставляет другому также и обольщать.

Также и то мы должны знать, что не все они имеют одинаковую свирепость и желание, даже не одинаковую силу и злость: к начинающим и слабым допускаются для борьбы только более слабые духи, а после победы подвижника Христова над этими злыми духами всегда следует более яростное нападение. А с приобретением сил и успехов для человека увеличивается и трудность борьбы. Ибо никто из святых не в состоянии был бы выдержать злость таких врагов, не мог бы противиться их наветам, даже не мог бы снести их жестокости и свирепости, если бы всемилостивый заступник и подвигоположник Христос, присутствующий при нашей борьбе, не уравнивал силы борющихся, не отражал и не обуздывал сильные нападения их, и при искушении не подавал облегчения, чтобы мы могли перенести (1 Кор 10, 13).

Мы верим, что демоны ведут сраженье не без труда. Ибо и сами они в этой борьбе имеют некоторое беспокойство и скорбь, особенно когда сразятся с более сильными соперниками, т. е. святыми и совершенными мужами. А иначе им приписывались бы не сражение, не борьба, а только простое и, так сказать, спокойное обольщение людей. И как бы сталось сказанное апостолом: наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных (Еф 6, 12). Я бьюсь не так, чтобы только бить воздух (1 Кор 9, 26). Еще: подвигом добрым я подвизался

\\358// (2 Тим 4, 7). Где есть подвиг, сражение, битва или борьба, там обязательно бывают усилие, труд, беспокойство. Одинаково и у них бывают скорбь и стыд поражения или радость победы. А когда один состязается с усилием, а другой в сражении остается праздным и беспечным и для низложения соперника довольствуется одной волею вместо употребления всех сил, то это следует назвать не битвою, не борьбою, не сражением, а каким–то нечестивым и насильственным поражением. Но ясно, что и сами нападающие на род человеческий не меньше употребляют труда, силятся одержать над всяким ту победу, какой желают, чтобы не пало на них то посрамление, которое осталось бы на нас, если бы мы были поражены ими, по следующему изречению: да покроет головы окружающих меня зло собственных уст их (Пс 139, 10). Злоба его обратится на его голову (Пс 7, 17). Да придет на него гибель неожиданная, и сеть его, которую он скрыл для меня, да уловит его самого, да впадет в нее на погибель (Пс 34, 8). Итак, и сами они не меньше скорбят и как нас уязвляют, так и сами уязвляются, и побежденные не уходят без посрамления. Тот, кто имел здравые очи по внутреннему человеку, ежедневно усматривая поражения и падения их, видя, что они радуются поражению и падению каждого, и опасаясь, чтобы они не обрадовались и касательно его, умоляет Господа: просвети очи мои; да не усну я сном смертным, да не скажет враг мой: я одолел его. Да не возрадуются гонители мои (Пс 12, 4, 5). Господи, Боже мой, и да не торжествуют они надо мною, да не говорят: хорошо! (хорошо!) по душе нашей! Да не говорят: мы поглотили его (Пс 34, 24, 25) Скрежетали на меня зубами своими. Господи, долге ли будешь смотреть на это? (Там же, 16, 17). Подстерегает в потаённом месте, как лев в логовище: подстерегает в засаде, чтобы схватить бедного (Пс 9, 30). И просят у Бога пищу себе (Пс 103, 21). Когда, истощив все усилия, они не смогут обольстить нас, то, кроме напрасного труда своего, они обязательно

\\359// испытывают стыд и посрамление; те, которые замышляют зло, ищут наши души, чтобы похитить их, облекаются стыдом и срамом. Также пророк Иеремия говорит: пусть постыдятся гонители мои, а я не буду постыжен; пусть они вострепещут, а я буду бестрепетен; наведи на них день бедствия и сокруши их сугубым сокрушением (Иер 17, 18). Нет сомнения, что когда они будут побеждены нами, то будут сокрушены двояким сокрушением, во–первых, потому, что люди стремятся к святости, а они, когда–то владея ею, потеряли ее и сделались причиною гибели людей; во–вторых, потому, что духовные существа побеждены земными существами, одетыми плотью. Итак, видя эти поражения врагов и свои победы, каждый из святых с восторгом восклицает: я преследую врагов моих и настигаю их, и не возвращаюсь, доколе не истреблю их; поражаю их, и они не могут встать, падают под ноги мои (Пс 17, 38, 39). Против них тот же пророк, молясь, говорит: вступись, Господи, в тяжбу с тяжущимися со мною, побори борющихся со мною; возьми щит и латы и восстань на помощь мне; обнажи меч и прегради путь преследующим меня; скажи душе моей: «Я — спасение твое!» (Пс 34, 1–3). Когда, покорив и подавив все страсти, мы победим врагов, то удостоимся услышать этот благословенный голос: поднимется рука твоя на врагов твоих, и все неприятели твои будут истреблены (Мих 5, 9). Итак, читая все это и тому подобное, заключающееся в священных книгах, если не будем понимать, что написано это против тех злых духов[75], которые вредят

\\360// нам днем и ночью, то не только не получим никакого назидания в кротости и терпении, но еще усвоим жестокое и противное евангельскому совершенству расположение. Ибо не только научимся не молиться за своих врагов, не любить их, но еще будем отворачиваться от них с неумолимой ненавистью, злословить и постоянно изливать молитву против них. Но было бы беззаконно и нечестиво думать, будто в таком духе изрекли это святые мужи и друзья Божий, которым до пришествия Христова не был положен закон, потому что, превышая повеления его, они желали повиноваться евангельским заповедям и стараться достичь апостольского совершенства, предваряя устроение времени.

А что бесы не имеют власти вредить всякому человеку, это ясно доказывает пример блаженного Иова, которого враг не смел искушать больше, нежели дозволено ему распоряжением Божиим, и свидетельствует изложенная в евангельской истории исповедь злых духов, которые говорили: если выгонишь нас, то пошли нас в стадо свиней (Мф 8, 31). Тем более нужно верить, что они не могут по своему произволу войти ни в какого человека, созданного по образу Божию, когда без позволения Божия они не имели власти войти в нечистых и немых животных. Даже никто, не говорю, из молодых, которых видим постоянно пребывающими в этой пустыне, но и из совершенных, окруженный полчищем таких врагов, не мог бы обитать в пустыне одиноким, если бы у них была власть и свобода по своей воле вредить или искушать. Это подтверждает изречение нашего Господа и Спасителя, которое Он по смирению воспринятого Им человечества произнес Пилату, говоря: ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дат тебе свыше (Ин 19, 11).

\\361//

Впрочем, нам достаточно известно и из нашего опыта, и из предания старцев, что демоны ныне не имеют такой силы, как в прежнее время, в самом начале отшельничества, когда еще редкие монахи жили в пустыне. Ибо тогда такая была лютость их, что немногие, очень твердые и преклонные возрастом, едва могли сносить жизнь в пустыне. Хотя и в самих киновиях, в которых жили по восемь, десять человек, они нападали столь часто и явно, что монахи не смели все в одно время спать ночью. Когда одни предавались сну, другие, бодрствуя, занимались пением псалмов, молитвою или чтением. Когда требование природы побуждало этих ко сну, другие, пробудившись, становились на стражу для охраны тех, которые должны были спать. Если же ныне такой безопасностью или благонадежностью пользуемся не только мы, которые по–видимому от опыта старости несколько укрепились, но и юные возрастом, то отсюда следует одно из двух: или силою креста, проникающей даже в пустыни, и блистающей везде благодатью его обуздана злость демонов, или наше нерадение делает их менее злыми в нападении, чем прежде, так как они не удостаивают вооружаться против нас с таким усилием, с каким прежде свирепствовали против искуснейших воинов Христовых; и этой хитростью невидимых искушений более жестоко поражают нас. Ибо мы видим, что некоторые впали в такое равнодушие, что необходимо увещевать их более снисходительно, чтобы они только, не оставляя своих келий, не вдавались в более гибельные хлопоты и, бродя повсюду и скитаясь, не предавались более грубым порокам. И надо верить, что они получат большой плод, если только, хоть и с некоторым нерадением, заставят себя оставаться в пустыне, и старцы обычно предлагают им как важное средство: сидите в своих кельях, и сколько угодно ешьте, пейте и спите, только постоянно пребывайте в них.