— Вы уверены, сэр, что не следует выяснить, сколько зубов осталось у неё во рту?

Инспектор улыбнулся.

— А теперь можете проводить ко мне миссис Кэртис, — сказал он.

Обманчиво мягкая манера инспектора Гайда вести допрос идеально подходила для беседы со столь нервной женщиной, как миссис Кэртис. У инспектора сложилось впечатление, что позволь он себе повысить голос, она тут же залилась бы слезами и выбежала из комнаты.

«Как она удивительно миниатюрна, — мысленно отметил Гайд, — не больше пяти футов и двух дюймов».

Возраст её он определил лет под сорок и, будучи человеком от природы тактичным, не стал его уточнять.

— Я задержу вас ненадолго, миссис Кэртис, — начал он в мягкой, успокаивающей манере. — Прекрасно понимаю, как огорчительно все это для вас.

— Просто ужасно, когда такое случается в отеле, — отрывисто проговорила миссис Кэртис, играя брошью, украшавшей её блузку. — Скверная реклама… и ещё полиция и журналисты, что рыщут повсюду… Персонал отбился от рук! Да и гостям неприятно. Удивляюсь, что они ещё не выехали отсюда.

В молодости она, очевидно, была эдаким симпатичным чертенком, но последние годы, когда после смерти мужа ей одной пришлось бороться за выживание отеля, явно отняли все силы, а самоубийство гостя оказалось жестоким ударом, который её нервы едва ли могли выдержать.

— Уверяю вас, миссис Кэртис, я понимаю, как вам трудно. Мои помощники получили инструкции действовать как можно деликатнее, да и от прессы я попробую вас оградить. Мы покинем вас, как только соберем необходимую информацию.

— Но что же вы хотите знать? — жалобно запричитала миссис Кэртис. — Я уже рассказала о солдате все, что знала. Он не был нашим постоянным гостем, мы никогда не видели его раньше… и, Господи, может и нехорошо так говорить, но почему, черт возьми, он не мог покончить с собой где-нибудь еще! Ведь отель — не частный дом и не меблированные комнаты, у нас столько проблем…

— Вот именно, — перебил Гайд. Если он не будет тверд, то все утро пройдет в пустых разговорах. — А теперь хотелось бы уточнить некоторые детали, о которых вы упомянули раньше. Вы сказали, мистер Хольт заказал номер по телефону в воскресенье?

— Да. Но я не знаю, откуда он звонил.

— Понимаю. Он не говорил, кто ему рекомендовал ваш отель?

— Нет. Звонок был очень кратким и деловым.

— Его кто-нибудь навещал, пока он жил у вас?

— Насколько я знаю, никто.

— Не встречал он здесь своих знакомых?

Миссис Кэртис откинула с глаз прядь волос и уставилась в окно.

— Трудно сказать. Не думаю. Он держался очень замкнуто, проводил все время за чтением. Я ни разу не видела, чтобы он с кем-то разговаривал, кроме доктора Линдерхофа.

— Доктора Линдерхофа?

— Да, это один из наших постояльцев, немец.

— А, немец… Скажите, миссис Кэртис, доктор Линдерхоф останавливался здесь прежде?

— Нет, мы никогда его раньше не видели. Он пробыл у нас, по-моему, чуть больше недели.

— Вы не знаете, из какого района Германии он прибыл?

— О, Боже! — миссис Кэртис постаралась сосредоточиться. — По-моему… Когда он записывал свое имя в книгу, указал адрес в Гамбурге. Да, точно, в Гамбурге.

— Вы уверены в этом?

— Да, инспектор.

Гайд, задумавшись, умолк. Миссис Кэртис предложила ему сигарету, но он вежливо отказался. Она курила, делая короткие нервные затяжки и время от времени посматривая на часы. Гайд решил, что пора понять намек.

— Знаю, для вас это будет утомительно, но мне нужно чтобы вы ещё раз рассказали, что происходило вчера вечером и сегодня утром. После этого я постараюсь вас больше не беспокоить.

Миссис Кэртис кивнула и попыталась изобразить улыбку.

Нет, она не заметила, когда покойный пошел спать. Они все были ужасно заняты, обслуживая шумный банкет местного драматического общества. Нет, она не слышала выстрела. Вокруг раздавалось столько хлопков от вылетающих пробок, такой шум стоял весь вечер, что когда она наконец сумела под утро удалиться на покой, то заснула как убитая. Да, Альберт — официант, дежуривший на этаже, — первым обнаружил тело, когда в половине девятого принес завтрак в двадцать седьмой номер. И никаких соседей в комнатах, примыкающих к двадцать седьмому номеру, не было: с одной стороны находится ванная, а с другой — никем не занятый номер.

«Все тот же тупик, что и раньше», — подумал Гайд. Все, с кем он беседовал, рассказали то же самое.

— Вы говорите, стены здесь очень толстые, миссис Кэртис? Я имею в виду стены между комнатами.

— Совершенно верно. Наш отель давно и весьма солидно построен. Во всех номерах двойные двери, коридоры устланы толстым ковром. Старомодная атмосфера тишины и покоя — главная привлекательность нашего отеля. Даже когда внизу идет шумная вечеринка, постояльцы верхних этажей её не замечают.

— Должен признать, что мне это нравится, — вежливо признал Гайд. — Ваш отель оставляет очень хорошее впечатление.

— Благодарю. Конечно, мне повезло с управляющим.

— О да, я должен признать — сразу видно, что он профессионал высокого класса.

— Вы не ошибаетесь, — подтвердила миссис Кэртис.

— А теперь вернемся к краткому пребыванию здесь мистера Хольта. Вы сказали, что посетителей он не принимал. Ну, а почту ему доставляли?

— Никакой, если не считать посылку с книгой, о которой я вам говорила.

— Да-да, книга стихов, чтению которой он посвящал все свое время. Просто затворник, и только.

— Нам казалось, что он не хотел ни с кем общаться, и мы с уважением отнеслись к его желанию.

— Понимаю. Что же, благодарю, миссис Кэртис. Думаю, мне не придется беспокоить вас в ближайшее время. Может быть, позже мы ещё встретимся, но я постараюсь вам не надоедать.

Миссис Кэртис встала, одарив его усталой улыбкой, в которой угадывалось облегчение. Когда он подходил к двери, она, казалось, вспомнила свои профессиональные навыки.

— Заказать вам что-нибудь, инспектор? Виски или кофе?

— За кофе я был бы очень благодарен, — учтиво ответил Гайд.

— Прекрасно. Альберт сейчас же принесет.

— Спасибо… Вы не будете возражать, если я задержу Альберта на несколько минут? Хочу немного побеседовать.

— Ради Бога, инспектор.

На Альберте был черно-серый в полоску сюртук официанта. Угрюмая мина говорила том, что он числит себя жертвой несправедливой судьбы и, казалось, с трудом сдерживается, чтобы не заявить во всеуслышание: «Не понимаю, почему такое должно было случиться именно со мной».

Он не рассказал ничего нового по сравнению с тем, что уже говорил инспектору утром. Его место в отеле расположено на верхнем этаже, довольно далеко от номера 27. Он не слышал выстрела. Понятия не имеет, когда Рекс отправился спать. Да, мистер Хольт смахивал на затворника — «целый день сидел, уставившись в книгу, и ни на что другое не отвлекался».

Альберт явно получал удовольствие, рассказывая эту историю, и Гайд вновь выслушал, как тот обнаружил в постели тело Рекса Хольта, когда принес завтрак.

— Такого потрясения я в жизни не испытывал. Мой старый мотор уже совсем не тот, что раньше. Доктор велел мне беречься… а тут такое! Несправедливо все это.

Инспектор Гайд с трудом подавил улыбку.

— Я хочу спросить, — между тем продолжал Альберт, — что же будут говорить наши люди, сэр? В «Королевском соколе» такого происходить не должно. Если парень решил пустить себе пулю в лоб, ну так пусть делает это в парке или в дешевой забегаловке. Понимаете, к чему я клоню? Зачем причинять столько неприятностей такому первоклассному заведению, как наше! Это несправедливо по отношению к нам и нашим гостям. Несправедливо и к мистеру Тэлботу. Разве я не прав?

— Вы здесь все такого высокого мнения о мистере Тэлботе, если я не ошибаюсь?

— Наилучшего, сэр! Он требователен, настойчив, но это то, что нужно. Поверьте, сэр, он сотворил с отелем чудо. «Королевский сокол» — одна из лучших старинных гостиниц в Англии. После смерти мистера Кэртиса дела наши пошли хуже некуда. Миссис Кэртис с трудом перенесла удар, она была просто убита. А мистер Тэлбот — тот просто вдохнул в неё новую жизнь. Надеюсь, вы понимаете меня, сэр?