— Хм-м… А разве этому есть ограничение?

— Да не в этом суть, старик… Красивое не обязательно отображать на холсте. Если бог не дал тебе кисти в руки, можно, к примеру, восхвалять красоту в стихотворной форме: «Гляжу в озёра синие, кругом деревья в инеи» Это так, экспромт! Не подумайте, чё… Можно, гораздо взять круче и родить более шедевральные вещи. Главное, вдохновение!

— Вот ты и роди! — Засмеялся Олег. — Ты у нас поэт-экспромтщик, тебе и карты в руки!

— Не всё так просто, старина! — Похоже, Ване попала вожжа под язык. Его закружило в волнах красноречия. — Искусство не требует суеты, как ещё заметил в своё время брат Пушкин. Искусство — это взгляд, прежде всего внутрь себя, а там, если ты не порос мхом, можно найти такие трамплины для своего творчества, что… Как говаривал наш главнокомандующий Вадим Николаич: мама не горюй! Ещё хочу отметить…

Зорин отдыхал, приладившись бочком таким образом, что тело его опиралось на локоть правой руки, отчего он волей-неволей делался похожим на персонажа картины «Три охотника». На того, что посредине… Усмехающегося. И хоть тема была совсем не охотничья, Вадим тоже улыбался. Уж слишком сладко заливал Климов. Слова его выстраивались в красивые ряды подобно солдатам на смотровых занятиях. От поэзии Климов перешёл к космосу и, не останавливаясь, попёр к далеким звездам, чье чарующее влияние, по его мнению, есть несомненный катализатор прогресса творчества у всех талантливых и неталантливых людей. Зорин весело подумал, что Холм этот положительно полезен всем, кто страдает косноязычием. «Скоро и Олег начёт у нас высокопарные рулады выводить! А потом и осталь…» Стоп… Что-то… Нет.

Определённо, Ванюшу он сглазил. Последний свой опус тот зажевал и как-то неудачно смазал. Так, по крайней мере, показалось. Хотя… Следующее, что выдал Климов, абсолютно не вязалось никаким краем. Не принималось головой вообще!

— Все великие мыслители не мог предметы получали вдохновение свыш. гать тех, кто виноват в его. Наверное, поэтому нас тянет. связь выходил…

Зорин подобрался как гончая к прыжку. По лицам слушающих прошла оторопь. Климов нёс откровенную горячку. Он нёс околесицу на одном дыхании без пауз, и речь его странно западала. Вадим прислушался, уже зная… Уже подозревая, что тут явный крюк. Не иначе, вмешательство… Извне. Он вгрызся глазами в губы Ивана… Так и есть! Тарабарщина была неведомой суммой наложений. Звуковой компот. Климов говорил одно, а в паузах… В его речь вливалось, вклинивалось нечто постороннее. ЕГО ЖЕ ГОЛОСОМ. Выглядела галиматья как наложение записей, слияние двух звуковых дорожек. Только мнимая речь, была не ахти какой яркой. Приземисто отдалённой. Как фон. Как подголосок… И слышалась чуть со стороны, словно близко к ним сидел невидимый двойник Вани.

— … Полезно, ребята иногда. ритизмом зарабатывала. обращать лик свой к холодным звёзда… он ведь привидение, его никто. Космос нас заряжает именно через…

— Тихо! — Страшным голосом осадил Ивана Головной. Глаза у него сейчас были в два крата больше, чем случалось у Натальи. Девочки, те просто застыли в немой картине ужаса. Ваня стих, недоумённо вытаращился. Он пока не понимал.

— … негритянка его услышала и чуть со страху не обделалась. Пардон! Испугалась, короче… Ну, и потом он помалу приручил её к себе и так они…

Ванин рот был закрыт, но он говорил. Говорил где-то поодаль за их спинами, и говорил о фильме «Привидение». Именно эту тему он муссировал 21-го августа на этом привалочном пятачке.

— Во, чё-ор… — Начал оторопело настоящий Ваня, но Олег вновь выстрелил пальцем.

— Тихо!

Мнимого Ваню сменил невидимый Олег.

— И что, девушка верила негритянке? Она же рядом своего не видела?

Головной озорно подмигнул и заговорщицки, не без гордости прошептал: — Это я-а… — И опять приложил к губам палец, умоляя молчать. Олежка понял. Он сориентировался в ЭТОМ гораздо быстрей всех и сейчас призывал, молча слушать. Слушать, пока фантомы не распались на атомы. Вчерашние голоса были свежи как после разморозки и акустически вовсе не походили на магнитофонную запись. Они были живыми. Будто они сами, незримые, сидели поодаль, отдельной такой группкой и, не чинясь, беседовали…

— Бр-р-р… Жуть! Я бы на измену села…

— Это Наташка. — Снова шёпотом прокомментировал Олег и взглянул на Наталью. Та сидела, прикрыв пальцами открытый рот и, вид её назвать ошарашенным, было бы не совсем верно. Маски лица у девушки менялись с быстротой ветра. Смятение и ужас, впрочем, сейчас отошли, уступая место болезненному интересу.

— О-охо… — Только и смогла выдавить она, не отнимая ото рта руки. Глаза её были исполнены граничащего с безумием восторга. Люся подалась вперёд, вытянулась, словно так было лучше слышно, Ваня же ошарашено вертел головой, однако восклицаний не подавал, боясь очевидно спугнуть аудиопризраков. Олег так и застыл с вытянутым пальцем, как предупреждением: «Внимание! Приём ещё не окончен!» Он был похож на разведчика, который после ряда неудачных попыток, наконец-то спеленговал вражеские голоса. Вот только никакой радиостанции здесь не было. Голоса исходили из воздуха.

— … Случалось, смотрел… А потом «Привидение» — не ужастик. Я бы сказал мелодрама. Мистическая.

Забавно, что Вадим никогда не знал, какой у него голос. Погрешность записи на плёнку всегда присутствует и составляет, быть может, от 10 %, и более… А здесь голос был живой, без искажений микрофона, только… В стороне.

— … философским подтекстом. В общем-то, красивая история… Рекомендую!

Насколько Вадим мог разбираться в голосах, его удивило, что он совершенно не знал, как он звучит со стороны. Ему-то казалось, что голос его довольно таки груб, а оказалось, нет… Мягкий такой баритон, слегонца западающий на тенор. Ну и ну! С таким голоском партии исполнять. Оперные… Самый красивый голос, конечно, у Люси. Мелодично высокий. У Натальи погрубей, ближе к низкому… А вот, с определением голосов Вани и Олега, Вадим затруднялся. Ванька, бывает, басит, а иногда мягко стелет. У Олега же имеется хрипотца и когда волнуется, голос ломается как у подростка.

— … и говорить! Наши дамы, Ванька, прошли испытание часовней. Что для них теперь какие-то ужастики… Когда такое пришлось испытать…

— О, да! Наших женщин можно ломом подпоясывать и ставить на охрану границы с одним штык-ножом…

— Смейтесь-смейтесь… — Люсин голос из-за высоких нот был, пожалуй, самый яркий. Отчётливо различимый. — Только там, в часовне вы, почему то не смеялись. Стояли оба, как пришибленные…

Люся беззвучно засмеялась своему повторению. Наталья ей ответила улыбкой, а вслед и Ваня ощерился до ушей. Сейчас, когда шок почти миновал, заставшее их вдруг явление стало апофеозом мистификации. Похлеще всех цирковых фокусов на Земле. Круче Копперфильда… Олег тоже давился тихо смехом, в тех местах, где узнавал себя. Он старался больно не шуметь и другим не давал. Иногда прыскал, и тут же прикладывал палец к губам. Ребята безоговорочно слушали «спектакль». Вообще было забавно узнавать СЕБЯ. Стояло чёткое понимание, что это не дешёвая звукозапись. Это реально ТО, за чем они сюда пришли… Вадим обнаружил в сжатом кулаке смятый, сбитый с потом клубок травы. Нервы, брат? Нормально… Это первый порыв, реакция на неожиданное. Тело рефлексировало само. Автономно.

— Немного осталось. — Двойник Вадима отдавал напутствие. В баритональный тон добавились командные струнки. — Через пятнадцать минут будем внизу, а ещё через двадцать доберё… — Внезапно голос провалился, как если б кто-то выкрутил регулятор громкости. С минуту все старательно прогибались под команды Головного: «Тихо!»; «Не шурши!» и даже «Не дыши!», но это, ни к чему не привело. Призраки возвращаться не пожелали. Это окончательно стало ясно, когда на второй минуте уши застила равномерная трескотня насекомых.

— Всё-о…

Наталья, сообразив, что продолженья не последует, позволила себе, наконец, выплеснуть море эмоций. Тем самым запустив за собой цепь общего эйфорического восторга.