Изнемогая от тропического солнца на полпути у Нуй Ба Ден, этой неприступной крепости вьетнамцев, капитан Бо Гритц остановился и поправил пропитанную потом камуфляжную форму, потом оглянулся на своих солдат, которые больше не могли идти вперед. Кроме нескольких «зеленых беретов» в группу из 50 человек были набраны в основном местные — камбоджийцы из специально обученного подразделения «Кам Ту». Их отбирали офицеры «Зеленых беретов» для выполнения одного-единственного задания, после которого они, скорее всего, не останутся в живых. На испытаниях по «силе духа» Гритц давал каждому продержать в руках в течение тридцати секунд ручную гранату с выдернутой чекой. Правда, при этом он не говорил, что боезаряд гранаты был на всякий случай удален...

Гора Нуй Ба Ден, или Черная Дева, была названа так согласно буддийской легенде по девушке, перенесшей в поисках своего утраченного возлюбленного много страданий, отчего и почернела.

Теперь мрачная гранитная скала, в основном покрытая густым лесом, возвышалась, как угрюмый сказочный исполин, над окрестными джунглями, представляя собой главенствующую высоту. Самые отчаянные ребята, собранные со всего Индокитая, готовились умереть здесь, в обители Черной Девы. У каждого на шее болтался талисман в форме маленькой фигурки Будды; камбоджийцы молились, в надежде на безболезненный переход в вечную нирвану... А пока что все они страшно страдали от жажды. Гритц допустил оплошность и не позаботился взять с собой дополнительные запасы воды, и теперь, на полпути к вершине громадной горы, воды было взять негде. В то утро все буквально вылизывали последние капли воды из своих фляжек.

Гритц встал на крутой тропе, швырнул в пыль свой карабин и обернулся к изнуренным коммандос: «Скажите Хай Мою, что он и его люди могут оставаться лежать прямо здесь. Через пару дней дикие свиньи обгладают их кости дочиста так, что они забелеют под этим треклятым солнцем...» Камбоджийцы пристально и безмолвно глядя на него, оставались неподвижны, у в зубах были зажаты черные статуэтки Будды. Гритц даже подумал, что неровен час, они его застрелят, и напомнил камбоджийцам, как все они давали клятву на крови и на костях своих предков, что будут всегда и во всех обстоятельствах подчиняться его приказам, до самой своей могилы.

К Гритцу подошли пятеро «зеленых беретов», пытаясь объяснить, в каком состоянии люди: «...выдохлись... тепловой удар... обезвоживание...», однако его все эти слова ничуть не вдохновляли. «Мне на плечи давит ответственность командира, и груз это печет посильнее, чем это чертово солнце!» — резко ответил Гритц, поднял лицо к небу и стал молиться.

Это был 1965 год, около 15 тысяч американских солдат все еще защищали Южно-Вьетнамскую Республику от коммунистов Хо Ши Мина и дружественных ему партизан. Поклонники ограниченных и эффективных операций силами групп спецназначения, советники Ландсдейл и Ярборо, которых Кеннеди очень ценил, были отодвинуты на второй план, когда после убийства Кеннеди президентом стал Линдон Джонсон; он больше слушал консервативных узколобых экспертов, в результате чего была развернута беспрецедентная эскалация военных действий во Вьетнаме.

Попытавшись несколько раз штурмовать глубокоэшелонированные позиции противника под командованием майора Монга, одного из самых страшных военачальников вьетнамских партизан, 1-й пехотный дивизион армии США, «Большой Красный» занимал позиции под Нуй Ба Ден. После очередной неудачной атаки Гритц со своей группой «Кам Ту» вызвался провести нападение на вьетнамцев с тыла крепости, фронт которой открывался на восток и отлично выдерживал бомбардировки с воздуха. Предложение Гритца было по сути дела заявкой на самоубийство, но ему разрешили попробовать.

...Видя своих людей полностью погруженными в созерцание Всевышнего Просветленного, Гритц неожиданно почувствовал спокойствие, когда подошедший старший офицер камбоджийцев, Дэвид, объявил ему, что люди решили остаться здесь — они не могут идти дальше.

«Послушайте, Дэви, — отвечал Гритц невозмутимо, — у вас есть три варианта. Вы можете свалить всю вашу амуницию прямо здесь в большую кучу, потому что все, что у вас есть, это собственность Дядюшки Сэма. Потом можете делать, что угодно. Далее, вы можете оставаться при оружии и идти вместе со всеми вслед за мной, или же, наконец, вы можете оставить амуницию у себя и стать врагами Соединенных Штатов, когда американцы доберутся до вас. Выбор за вами. У вас на размышление пятнадцать минут».

Гритц тем временем приготовился выполнить свое грозное обещание. Он дал сигнал радисту, тот включил рацию PRC-25. «Смоки, это Ловкий Лис, прием!» — сказал Гритц в микрофон и громко, чтобы слышали все, потребовал пол-эскадрильи штурмовиков F-1.

«Привет, Ловкий Лис, это Смоки! — донеслось в ответ из рации. — Я поднял четыре самолета, из Бьенхуа с горячим грузом для Чарли. Куда лететь?» «Смоки, лови зайчик от моего сигнального зеркала, и сделай над этим местом один холостой облет. Будешь проходить рядом с горой, дай движкам максимальную тягу. У меня тут небольшие проблемы с подчиненным. Если после первого твоего захода у меня ничего не изменится, сделай второй облет, прижимаясь к земле на двадцать миллиметров ниже по склону, и сделай пожарче, понял? И если все-таки мои проблемы не будут решены, заходи на третий круг и сбрасывай свои бомбы прямо сюда...» Вскоре далеко в небе стали видны серебристые иглы четырех истребителей-штурмовиков, а вслед за этим накатилась волна оглушительного грохота — самолеты преодолевали звуковой барьер над горой. От рева дрожала почва под ногами, и воздух замирал в легких. Но уже через пару секунд удаляющиеся самолеты можно было разглядеть только по алому пламени, бьющему из реактивных двигателей и растекающемуся шлейфом дыма позади. Когда самолеты развернулись вверх, от ударной волны снова затряслись горы.

Гритц встретился глазами с Дэвидом, который словно молча умолял его о сострадании. Но между ними ни слова не было сказано. «Смоки» снова прорезался по рации. Гритц повторил свои инструкции: «Валяй по-второму разу. Теперь сделай погорячее».

На сей раз прежде, чем накатился рев моторов, камбоджийцы затряслись от приближающихся взрывов 20-миллиметровых разрывных снарядов и гулкой дроби авиационных круговых пулеметов GAU-8 Гатлинг, выдававших сто выстрелов в секунду... Люди на склоне горы были засыпаны падающими отстрелянными гильзами. Началась паника. Камбоджийцы засуетились, завизжали, принялись подниматься, хватаясь за свою амуницию. Вскоре в этом хаосе раздалась громкая команда, и люди выстроились в две шеренги, готовые идти за Гритцем и другими «зелеными беретами» к вершине горы...

И тут произошло то, что Гритц считает непосредственным результатом своего обращения к Господу: почти сразу же раздался радостный вопль камбоджийца, который обнаружил бьющий из расселины скалы источник чистейшей воды. Все немедленно наполнили свои фляги и были вполне удовлетворены — и приказу подчинились, и жажду утолили.

Не успели Гритц и его бойцы дойти до пика горы, выше уровня низких облаков, и начать штурм крепости с тыла, как их вынудил отступить по крутому склону ущелья плотный автоматный и минометный огонь. Гритц по рации дал сигнал самолетам поддержки нанести напалмовый удар по огневым точкам вьетконговцев, и вскоре появились четыре штурмовика, сбросившие сжиженный газолин; правда, в результате выгорели только кроны огромных 50-метровых деревьев, словно гигантским зонтом прикрывающих землю...

Единственный путь через ущелье пролегал через шаткий подвесной мостик. Оставив своих людей прикрывать его огнем, Гритц уже готовился перебраться на ту сторону, как земля вдруг содрогнулась от взрыва пятикилограммовой бомбы, сброшенной с одного из самолетов. В воздух по ту сторону ущелья взметнулось огромное облако, полное грязи, листвы и кусков человеческих тел. «Сандалия», — хладнокровно отметил один из камбоджийцев, указывая на упавшую рядом человеческую ногу в сандалии... Это означало, что позиция вьетконговцев была накрыта прямым попаданием.