Спустя десятилетия офицерский вызов сделал его негласным центром антиперестроечного сопротивления. Вспомним знаменитый бондаревский отказ от получения ордена из рук кровавого режима, расстрелявшего из танков свой собственный парламент. Что двигало им в те минуты? Что заставляло благополучного, может быть, даже слегка пресыщенного властью и премиями литературного генерала идти наперекор правящему режиму? Быть бы ему поуступчивее, выбрать путь непротивления, не оказался бы сегодня в таком одиночестве
Впрочем, он никогда не был непротивленцем. И тогда, когда шёл на прорыв в военную прозу вместе с такими же молодыми Владимиром Богомоловым, Константином Воробьёвым, Дмитрием Гусаровым, Василем Быковым. Как ледоколы, они взламывали толщу лакировочного льда над правдой войны. Сквозь брежневскую цензуру они донесли читателям уже на века психологическое состояние на войне солдата и офицера, тяжёлый окопный быт, жестокость и стойкость, любовь и ненависть, предательство и подвиг. Достойные продолжатели мировой баталистики. И первый из них - Юрий Васильевич Бондарев.
Юрий Бондарев - один из главных символов военного поколения. Поколения победителей, сегодня оставшихся на развалинах своей победы. Боевой путь артиллериста Юрия Бондарева пролегал от стен Сталинграда до Польши. . Летом 1942 года был направлен на учебу во 2-е Бердичевское пехотное училище, которое было эвакуировано в город Актюбинск. С августа 1942 года сражался с немецко-фашистскими захватчиками. В октябре того же года был направлен под Сталинград и зачислен командиром минометного расчета 308-го полка 98-й стрелковой дивизии. В боях был контужен, получил обморожение и легкое ранение в спину. После лечения в госпитале служил командиром орудия в составе 23-й Киевско-Житомирской дивизии. Участвовал в форсировании Днепра и освобождении Киева. В боях за Житомир был ранен и снова попал в полевой госпиталь. С января 1944 года Бондарев воевал в рядах 121-й Краснознаменной Рыльско-Киевской стрелковой дивизии в Польше и на границе с Чехословакией.
Печататься Юрий Бондарев начал в 1949 году. Первые рассказы выходили в журналах "Огонёк", "Смена" и "Октябрь". В 1951 году он окончил Литературный институт имени М.Горького. В том же году был принят в Союз писателей СССР. Первый сборник его рассказов - "На большой реке" - вышел в 1953 году. Первая фронтовая повесть "Батальоны просят огня" была опубликована в 1957 году. Затем "Последние залпы" , "Тишина" и "Двое". Писатель стал всесоюзной знаменитостью, основоположником целого направления "лейтенантской прозы". Вскоре появился и уже классический "Горячий снег", вышедший в 1970 году
По словам Константина Симонова, "Батальоны просят огня" многому научили даже самых маститых писателей". "Все мы вышли из бондаревских "Батальонов", - сказал известный писатель Василь Быков от имени всех писателей-фронтовиков. Немецкий славист В.Казак повесть "Батальоны просят огня" прочитал как "первый вклад Бондарева в новую литературу о войне, основанную на "окопной правде" и направленную против псевдогероики, фальсификаций и официоза". Когда в журнале "Молодая гвардия" его попросили убрать острые моменты из повести "Батальоны просят огня", Юрий Бондарев подумал: "Господи, но что ж я буду делать со своей совестью?". Его офицерский вызов - это и вызов его открытой совести всем непротивленцем и капитулянтам. Даже когда он был в чем-то неправ, сдаваться Юрий Васильевич никогда не любил, не любит и до сих пор.
Не был непротивленцем Юрий Бондарев и тогда, когда писал свою "Тишину" - один из первых романов о послевоенных репрессиях. Он не писал о том, чего не знал, не фантазировал на лагерные темы, он писал о том неимоверном давлении, которое оказывалось на фронтовиков, привыкших к самостоятельности, к праву принимать мужественные решения, к уважению и себя, и русского народа, и державы в целом. Собственно, поколением фронтовиков и был осуществлен прорыв в национальный коммунизм, в русский космос, к вершинам фундаментальной науки, к расцвету национальной культуры. Это они проросли сквозь интернациональный марксизм, превратили страну в супердержаву мира
В 1965 году, устав от бессмысленной и трусливой, угодливой официозной критики, Юрий Бондарев заявил: "Окопная правда для меня, в первую очередь, - это очень высокая достоверность. Окопная правда - это те подробности взаимоотношений солдат и офицеров в их самых откровенных проявлениях, без которых война выглядит лишь огромной картой со стрелками, обозначающими направление ударов, и полукругами, обозначающими оборону. Для меня окопная правда - это подробности характера, ведь есть у писателя время и место рассмотреть солдата от того момента, когда он вытирает ложку соломой в окопе, до того момента, когда он берет высоту и в самый горячий момент боя у него развертывается портянка и хлещет его по ногам. А в героизм входит все: от мелких деталей (старшина на передовой не подвез кухню) до главнейших проблем (жизнь, смерть, честность, правда). В окопах возникает в необычайных масштабах душевный микромир солдат и офицеров, и этот микромир вбирает в себя все"
В чём-то и сам Юрий Бондарев сгорал в огне этого мертвящего, люто ненавидимого им тылового непротивления. Спасала его психология офицера, которую он осознанно культивировал в себе, не желая растворяться в мирном времени, не желая сдавать свои фронтовые офицерские позиции. Спасает и до сих пор.
В семидесятые годы Юрий Бондарев , написав свои огненные страницы о войне, не пожелал оставаться хоть и прекрасным, но писателем минувшей истории. Он всегда в авангарде, не любит вести арьергардные бои. Вот и во времена застоя, он первым обратился к теме интеллигенции, определяющей многие позиции в обществе.
Последовала тетралогия " Берег", "Выбор", "Игра" и "Искушение". Наша сытая интеллигенция стала ерзать, писатель безжалостно вскрыл её болячки. Это уже был его новый бой. Против его резких, полемичных романов выступила критика. Первым в атаку ринулся либеральный знаменосец Игорь Дедков, подвергший разгрому роман "Игра". Затем в бой вступила оголтелая либералка Наталья Иванова.
Юрий Бондарев - писатель автобиографический. Это - не упрек и не достоинство. Автобиографическим был, к примеру, Михаил Булгаков. Это во многом проясняет его произведения, его эволюцию художника, его отношение к жизни. Он - весь со своим поколением, исследует его столбовую дорогу и боковые тропки, его взлеты и его падения, его силу и его слабость. Неслучайно одна из статей о его прозе называлась "Совесть поколения 1924 года рождения".
Романы "Выбор", "Игра" и даже "Берег" - уже были бондаревским предчувствием наступающей перестройки, предощущением кризиса общества. Жаль, эти романы не прочитала внимательно наша власть. Последним в этой серии романов о русской интеллигенции был роман "Искушение", написанный в начале перестройки. Когда я спросил как-то Юрия Васильевича, какой из романов он более всего ценит, он неожиданно для меня сказал: "Думаю, вы удивитесь, - "Искушение". Эта книга - прелюдия всего того, что происходит сейчас. До сих пор я считаю этот роман своей лучшей книгой, хотя мои же друзья считают иначе: "Горячий снег", "Батальоны просят огня", "Берег", "Выбор", "Тишина", "Игра" Это уж как бы и не мои книги. Они вошли уже в классический набор литературы XX века. О них написаны около десятка монографий, диссертации - у нас и за границей. Они переведены на многие языки. По ним поставлены фильмы и спектакли. А вот "Искушение" мало переводилось, о нём мало писали. Это как бы ещё моя личная книга. Она вышла сразу же после моего выступления на партконференции, где я сказал о самолёте, который не знает своей посадочной площадки. Там же я сказал и про украденный "фонарь гласности". После этого начались на меня разнокалиберные гонения. Вот и "Искушение" вроде бы вычеркнули из употребления" . Недруги даже пробовали остановить публикацию в журнале "Наш современник" романа "Искушение".
