Опять хлестнуло в люк.

Игорь пошарил в эфире. Он старался показать, что не боится, но страх где-то был — жил в глубине мозга… Наверное, это всегда так, от этого не избавиться. И с этим надо жить.

Катер кидало, как ореховую скорлупку в ванне, где не в меру разыгрался ребёнок. Временами казалось, что местами меняются не пол и стена, а пол и потолок. Тогда страх коротко выплёскивался наружу, и Игорь стискивал зубы.

И продолжал слушать эфир.

Катеров было три.

Размером превосходившие «Вепрь», они вынырнули из-за горизонта, где пронзительная синева послештормового неба сливалась с такой же синевой утреннего моря — и теперь приближались широким клином, уверенно и быстро.

— Пятьдесят пять узлов, — сказал Сенька и растерянно приоткрыл рот. — Не может быть, пятьдесят пять узлов!

— Чьито пограничники? — Денис нагнулся к бинокуляру. Сенька замотал головой:

— На Чёрном ни у кого нет таких катеров… и в справочниках нет… Стоп, по "джейну"(1) катера итальянской постройки, но не военные… Я не знаю, кто это…

— Можешь успокоиться, я знаю, — Денис с затвердевшими скулами разогнулся и жестом указал штурману место у прибора. Сенька приник к оптике.

На катерах отчётливо различались зелёные полотнища кормовых флагов, бешено бившиеся в потоках воздушных вихрей. На каждом полотнище были алые сабля полумесяца, сюрикен звезды и червивая, извивающаяся надпись, перевод которой ребята знали: "Во имя Аллаха милостивого милосердного".

Это были катера «Адалята».

— По крайней мере, мы в украинских водах, — хладнокровно заметил Сенька, побледнев так, что выступили веснушки. — Но нас опять кто-то заложил… На каждом — носовая спаренная двадцатитрёхмиллиметровка. На корме ничего нет. Что делать, капитан?

Денис покатал желваки и вскинул руку:

— Боевая тревога! Поднять флаг! — и включил ревун.

— Что собираемся делать? — спросил Игорь, до этого молчавший и разглядывавший приближающиеся катера.

— Драться, — ответил Денис ожесточённо, кладя руки на управление. — С торпедных аппаратов долой! Торпедами мы в них не попадём… Машинное?! — он склонился к переговорнику. — Всё, ребята, идём в бой, работать на полную! Коль, подноси ленты Лёшке, Генчо — Борьке! Молись, кто верует!

Сенька и Игорь перекрестились. Денис, елозя пальцами на рукоятях, объяснил:

— Скорость у нас ниже — не уйдём. Калибр крупнее, стволов два на наш один носовой. Зато у них корма голая. Это единственный шанс.

— Я сплю, — пробормотал Игорь, — это сон, так не может быть, — и засмеялся горлом. Денис посмотрел на него и вдруг прочёл быстро и отрывисто, кромсая слова:

— Багрицкий? — спросил Игорь, странно шалея.

— Тихонов(1), — ответил Денис. — Флаг, сссука! — рявкнул он.

1. Сенька имеет в виду ежегодник "Джейнс дефенс викли", посвящённый судам и кораблям разных стран мира.

2. ТИХОНОВ Николай Семенович (1896–1979), русский писатель, общественный деятель. Автор в том числе великолепных «киплинговских» баллад о Гражданской и Великой Отечественной войнах, проникнутых пафосом жизнеутверждения, романтикой долга, идеалами бойца.

— Есть флаг! — откликнулся Генчо.

— Пиши, связист, — Денис повернулся к Игорю. — Имею… удовольствие… атаковать… вас!

И рванул рукояти…

… Труднее всего было просто стоять на месте. Игорь стиснул зубы и вцепился руками в поручень, дав себе клятву не двигаться и не произносить ни звука. И он, наверное, лучше любого другого на катере запомнил этот бой.

"Вепрь" встал на хвост. Теперь можно было только надеяться, что не подведут корпус и двигатели — плод научного гения людей Красной Империи. Денис свалил катер вправо, выведя из боя один из катеров татар — ему перекрыли прицел собственные товарищи — потом резко повёл «Вепрь» носом на врага, сократив двум другим площадь обстрела до минимума. Игорь увидел, как слева и справа взметнулись цепочки рассыпающихся фонтанов воды — катер летел этим коридор, и мальчишка услышал, как Денис орёт каким-то потусторонним голосом:

Лёшка на носу начал стрелять — рвался в бледном пламени ребристый хобот ДШК. Вражеские катера запетляли, пытаясь развернуться для стрельбы и мешая друг другу. Вода кругом закипала от очередей спаренных скорострелок, но «Вепрь» вилял, ложась то на левый, то на правый борт так, что ограждение рубки чертило по воде. Игорь услышал чей-то вопль: "Ййййахххххуууу!!!" — и, как в книжке, не сразу понял, что орет теперь уже он сам, орёт от восторга! А Денис выл:

— Лёшик, руби его!!!

Нос одного из адалятовских катеров приближался, Игорь видел остекление рубки и за ним — ощеренное лицо… но в какой-то миг злоба на нём сменилась животным ужасом, катер вильнул… и, о Господи, Лешка, уловив миг, распорол его белый борт длинной очередью, как в рукопашной распарывают ножом живот врага!!

— Йииихххаааа!!! — визжал Игорь. «Вепрь», подпрыгнув, развернулся в кипении пены. Вражеский катер, потеряв ход, беспомощный, жалкий, дымил и переваливался на воде. — Лёш, добей, добей, добеееей!!!

Нет, некогда было добивать. Два других катера приближались клещами. И на их носах билось сдвоенное пламя. От рубки «Вепря» полетела яркая белая щепа, Сенька коротко вскрикнул и схватился за бедро, едва не полетел за борт, но Игорь удержал его одной рукой — и увидел, что кормовая установка ДШК стреляет тоже. Генчо волок по палубе, рискуя вылететь воду, цинк. Потом эта картинка пропала — «Вепрь» пронёсся между вражеских носов, и катера едва отвернули, теряя ход… а Денис уже разворачивался "на пятачке", плечи Лешки тряслись, Колька подавал тяжёлую ленту… и… и… и!!!

Жёлтым пламенем рвануло из недр второго катера. Он подскочил. Переломился пополам. Нос запрыгал по воде. Корма перевернулась. Чёрные фигурки сыпались с горящих обломков. Игорь увидел, что первый — подраненный — катер, бросив товарища, уходит, дымя, к горизонту.