— Мелькают часто-часто
Чьи-то лица.
Мне надоело всё это давно,
А грустный фильм
Всё длится, длится, длится.
Вот взять бы
И сначала всё начать!
Всё поменять — и лица,
И картины!
И время до секунды рассчитать,
Чтоб не было ни капельки
Уныло.
Я это всё одна свернуть
Не в силах…
Вот взял бы кто Разбил экран в кино,
Построил бы сначала
Всё красиво,
А я бы посмотрела
На него
И поняла, что жизнь Такое диво!..
… Я жду давно
Весёлого кино… (1)
— Слушай, — спросил Игорь, когда Зойка умолкла, — вот ты их сама сочиняешь?
— Неа, — она помотала своей кудрявой гривой. — В Интернете тексты нахожу. Я не умею стихи сочинять… Ну что бы ещё спеть?
— Когда по небу бродили реки, — начала она с припева одной из ДДТшных песен. Игорь встрепенулся — это была "Адам и Ева", одна из его любимых. Конечно, Зойка об этом не знала, но вот — как по заказу…
— Когда на солнце цвела трава,
Никто не знал о человеке
И бесконечность была права…
Может быть, слишком хороший был вечер. Или ещё что. Но только Игорь — для самого себя неожиданно! — сделал то, чего не делал никогда раньше при людях. Он подхватил вторую часть припева, и Зойка, удивлённо подняв бровь, едва не потеряла ритм, когда к её голосу присоединился мальчишеский дискант:
— Когда ходила весна налево,
Дарили ветры глазам цветы
Нагими были Адам и Ева,
Когда была со мною ты…
Песня кончилась, и Игорь сам смутился сделанного — гипноз пропал. Но никто и не думал смеяться. Наоборот — царило странно уважительное молчание. Денис спросил (и в его голосе Игорь изумлённо уловил нотку ревности):
— Так ты поёшь, что ли?
1. Стихи О. Борисовой
— Ну… — Игорь почувствовал, что краснеет. — Я… в общем, я никогда… — он хмыкнул, — только перед зеркалом… Вот так. В общем.
— Слу-у-ушай… — зависть из голоса Дениса исчезла начисто. — Слушай, ну-ка, Зой… что-нибудь…
— Э, я не буду! — Игорь решительно замотал головой. — Не, я правда не буду петь, вы чего?!
Но вокруг зашумели:
— Да не ломайся!
— Игорёк, хватит тебе!
— Все свои!
— У тебя классно получается!
— Давай, давай!
Игорь отмахивался. Но потом увидел глаза Наташки.
И повернулся к Зойке:
— Знаешь "На небе вороны" из ДДТ, альбом "Рождённый в СССР"?
— Или, — ответила Зойка. — Давай, лови…
И Игорь «поймал» ноту — и подключился, прикрыв глаза (всё-таки было не по себе!):
— На небе вороны,
Под небом монахи,
И я между ними
В расшитой рубахе…
… - Слушай, это класс, — сказала, расширив глаза, Сонька. — Это прямо класс.
— Ты поёшь лучше меня, — задумчиво сказал Денис. Игорь было смутился… но Денис подмигнул ему: — А хочешь завтра спеть на пляже? С отцом и со мной?
— Я?! — вырвалось у Игоря. — Ты чего, я же не смогу!
— Да брось, не ерунди! — Денис стукнул себя кулаком по колену. — Это будет здорово! Отец заплатит, ты не думай!
Игорь встал и сузил глаза. Его вдруг охватила злость.
— Заплатит? — тяжеловато спросил он. — Я что, наёмник? Мне вообще-то казалось, что мы друзья…
— Не обижайся, я не подумал! — Денис тоже вскочил. — Мне же он платит…
— И ты эти деньги на всех тратишь, — напомнил Игорь и вдруг махнул рукой: — А, ладно, чёрт с ним, спою!
— Вот молодец! — Денис крепко стукнул Игоря по спине. — Я завтра за тобой зайду… и ещё. Ты стихи легко учишь?
— Вообще-то да, — пожил плечами Игорь.
— Тогда пошли к нам сейчас, обо всём договоримся!
— Ну а мы ещё посидим, — сообщила Зойка. И подмигнула Игорю: — Не боись, никто тут твою Наташку не украдёт!
* * *
Что Игорь волновался — это мягко сказано. Его буквально трясло и даже подташнивало, когда он вместе с Губиными с утра пораньше отправился на пляж. Была надежда, что бабуля воспротивится, но она то ли ничего не поняла, а скорей просто не видела никакого криминала в подобных действиях. Уже перед самым пляжем Игорь подумал, в какой ужас пришла бы мама, узнай она, что её единственный сын сейчас будет петь на публику в общественном месте. Почему-то от этой мысли стало так весело, что он успокоился. В конце концов, если бывший офицерподводник поёт…
Губин-старший был в своих обычных джинсах, с гитарой и феньками. Денис — в джинсовой жилетке и плавках. Игорю выделили джинсовые шорты. На пляже уже было полно народу, кто-то спросил: "Роман, ты что, контрактника нанял?" — и внутри у Игоря снова похолодело. Захотелось икнуть. Непреодолимо. В этот момент Денис чуть пожал Игорю локоть и подмигнул.
Отпустило.
Мальчишки присели на песок. Губин-старший настроил гитару. Он всегда пел с таким видом, словно вокруг никого нет — и сейчас привычке не изменил. Аккорд, другой — и песня Розенбаума:
— Я очень не люблю ночных звонков,
Которые подкидывают с койки
И наполняют душу беспокойством
За близких мне детей и стариков…
… К середине песни собралось уже человек двадцать, да и располагавшиеся рядом купальщики-загоральщики явно слушали. Игорь увидел неподалёку Наташку — она помахала и показала большой палец, хотя мальчишка и не начинал «работать». Он чуть наклонил голову в ответ…
— С утра пойду опять в мединститут,
И пусть меня ещё чуть-чуть подучат,
Как уберечь от судорог падучей
Страну, освобождённую от пут!
Наступит утро, и в сплетенье тел
Грудь даст младенцу тихая мадонна,
И я в роддом ей позвоню по телефону,
Который этой ночью, к счастью, не звенел!
— и — припев, под который многие мужчины неосознанно покачивали головами…
— Ну — не буравь, упырь! Не боюсь твоих глаз в очках!
Чем страшней твой взгляд — тем спокойней мне!
Солнце ты моё, радость ты моя, ласточка,
Прилетай за мной, Люба, по весне!!!
— и грохот последнего аккорда.
Так. Кажется, сейчас мы с Денисом… Мальчишки вчера тренировались около часа. Игорю, если честно, подумалось, что вряд ли кто будет слушать эту песню, но Губин-старший только скалился в рыжую бородищу и отмахивался. Ладно. Попробуем… ой, что, уже?! Да, аплодисменты…
Встать. Спина к спине с Денисом. Глядеть поверх голов, почти в небо. У Дениса гулко билось сердце. Он тоже волнуется, наверное. Сейчас он запоёт — и я со второй строчки…
— Ой дороженька да ты господняя…
— Никто по ней не ходил не похаживал,
