— А вот в других деревнях — ну, Колька этот, Генчо, Званко — там чем занимаются? — полюбопытствовал Игорь. Наташка повела носом:

— Да-а… Греки рыбу ловят, упёртые они. У них даже рыбхоз более-менее цел. Болгары овец разводят и вот как мы — туристов обслуживают. У сербов виноградники и тоже туристы. А так всё везде поразвалилось. Как папка скажет — остатки былой роскоши… Нам сюда сворачивать.

Навстречу прошёл патруль — не пограничники, а трое казаков в форме, с охотничьими ружьями. Наташка звонко поздоровалась со старшим, Игорь не понял, как его зовут.

Дорога отнюдь не пустовала. Игорь опасался, если честно, что будет страшновато идти — ночью в одиночестве, но пляж и не думал засыпать. Туда и сюда двигались одиночки, парочки, группки и даже машины. Впереди горели костры, слышалось разноголосое пение, под гитары и просто так, перекликались голоса.

— Зимой тут так пусто, что даже жутко, — призналась Наташка. — И ветер всегда. Вот что мне у нас не нравится — так это зимой ветер. Ветер, ветер… В Москве ветер бывает?

— Иногда, — ответил Игорь. — Редко.

С Наташкой было легко говорить, а это нечасто встречается, если речь идёт о дёвчонках — уж в этом-то Игорь убедился давно и прочно. Ему вдруг захотелось спросить, зачем Наташка надела платье — и добавить: всё равно же темно. Но потом подумалось, что девчонка может обидеться. Пока Игорь об этом раздумывал, Наташка поинтересовалась:

— А почему ты альпинизмом занимаешься?

Вопрос был неожиданный. Игорь подумал и пояснил медленно:

— Ну… просто потому, что так сложилось. Радиодело — это от отца, наверное, по наследству… а альпинизм — увидел в районной газете, что в секцию записывают, пошёл, а потом оказалось, что я высоты не боюсь от природы и вообще… Я бы хотел стать профессиональным альпинистом, — неожиданно для самого себя признался Игорь.

— Военным? — спросила Наташка. Игорь удивился:

— Почему военным?

— А на что жить, если нет? Разве альпинистам платят?

Постановка вопроса была неожиданной. Игорь задумался. А Наташка продолжала:

— У меня дядя — брат отца — был альпинистом тогда ещё, при Союзе. А потом секцию вёл в Окружном при Доме Пионеров, пока не развалилась. Была эта… — Наташка задумалась, — как её… ставка работника. Потом сказали, что не надо. Там сейчас компьютерный клуб и игровые залы… Вообще это давно было, мне дядя рассказывал. Его недавно звали в горнострелковую бригаду, — девчонка произнесла эти слова легко и непринуждённо, — инструктором, их тут целых три формируют, но он съездил и отказался. Говорит, набрали туда одних кавказцев, опять тренируют предателей за свой счёт… Вон, смотри, это Ландсдорф светит.

Игорь увидел в направлении вытянутой руки Наташки россыпь огней — полумесяцем по берегу, узким клином — выше, в скалы. До огней казалось рукой подать, но Игорь хорошо знал, что это ощущение обманчивое. Наверняка ещё километра два и есть по берегу.

Наташку это, судя по всему, не очень-то заботило. Она уверенно двинулась прямо по пляжу, который быстро начал пустеть. Навстречу попался ещё один патруль — на этот раз пограничный, двое солдат и мощная собака шли по гальке, которая сухо похрустывала под ними. Пограничники кивнули Наташке.

— Ты их знаешь? — спросил Игорь, когда отошли подальше. Наташка пожала плечами:

— Они меня знают… Они с восьмой заставы, с Высокого Мыса. Ну ты видел. А усиленную так и не объявили.

— Какую усиленную? — не понял Игорь. Девчонка пояснила:

— Усиленную охрану границы. Они бы тогда втроём шли… Смотри, это седьмая светит.

Игорь увидел, как откуда-то из-за Ландсдорфа метнулся в небо, потом описал круг и протянулся над морем, как гигантский меч, ослепительно-белый луч прожектора. Начал ходить — неспешно — туда-обратно, выхватывая морскую даль на километры. Временами поднимался, снова подпирал небо, гася звёзды.

— Ну и ну, — сказал Игорь. Он видел фейерверки на праздниках, когда разноцветными огнями горело всё небо. Но в этом луче было что-то особенное. Какая-то непреклонная мощь. Игорь вспомнил, что читал: птицы, попавшие в свет морского прожектора, падают замертво.

В это верилось.

— Ты веришь в Бога? — вдруг спросила Наташка. Игорь вздрогнул, диковато поглядел на неё. Девчонка повторила вопрос: — Веришь?

— Не знаю, — растерянно и потому честно ответил Игорь. Наташка вытянула руку:

— Вон Казачий Мыс. Во время войны — давно, когда Суворов был, с турками — там окружили наших казаков. Турки окружили. И предлагали сдаться. Несколько дней. Сперва ходили на штурм, но оттуда было удобно стрелять, и тогда они просто стали ждать, потому что на мысу нет воды. Совсем. И всё время предлагали сдаться, перейти в мусульманскую веру и стать им братьями. Туркам… А казаки не сдались. И чтобы не умирать от жажды, пошли в атаку. С одними саблями, порох у них уже кончился совсем… В мае у нас был урок краеведения, наша учительница сказала, что все боги — это один бог и нет никакой разницы. Ну — Аллах, Христос… А я подумала, что это неправильно. Если так, то за что они погибли? Если всё равно? Я так и спросила. А учительница сказала, что они просто были дикие фанатики… Ты знаешь, мне так обидно стало… Я убежала с урока. И ещё много ребят и девчонок ушло тогда. А ты как думаешь? Ну, про богов?

Игорь растерянно смотрел на девчонку. Такое ему даже в голову не приходило, энто настроился на милую болтовню про звёзды… Луч прожектора вырезал из чёрного картона мыс. Игорь вгляделся туда. И ему внезапно тоже стало… обидно. Как будто приготовился отдать всё-всё, даже жизнь, за то, во что веришь — а тебе со смешком говорят, что это глупость, что всё равно, кому служить и во что верить… Но как же тогда? Тогда получается, что люди зря горели на кострах, их зря сажали на колья, им зря отрубали головы за то, что они не хотели отрекаться от веры…

— Нет, — решительно ответил Игорь. — Я не думаю, что все боги — одно. И не думаю, что они были там фанатики. По-моему, они были герои. Сейчас таких нет, наверное…

— Есть, — тихо ответила Наташка. — Мой двоюродный брат был такой. Тимка. Ему в 99 м было двадцать два, он поехал в Чечню, вместе с терцами воевать(1). Их предали… за деньги выдали маршрут разведгруппы… В общем, Тимку взяли в плен, раненого. И тоже ему предлагали — мол, ты нам братом будешь, давай, казак, только в нашу веру перейдёшь, ты же всё равно не русский, не из этих свиней… А он им сказал: "Со свиньями вы сами братайтесь. А у меня вера и родина — одна. " И они его заживо сожгли…

— Сожгли? — Игорь не верил своим ушам.

— Сожгли, — подтвердила Наташка. И вдруг сказала: — Пойдём быстрей, холодно что-то стало.

На взгляд Игоря — нет, было всё так же тепло и тихо. Но он послушно ускорил шаг.

1. Мало кому известно, так как официально это отрицалось, но во время Второй Чеченской войны в составе группировки генерала В. Шаманова «Запад» сражалось до 2 тысяч терских, кубанских, донских, сибирских и семиреченских казаков-добровольцев, сведённых в отдельные подразделения. В обмен на помощь федеральным центром казакам было обещано возвращение в состав Терского казачьего войска Наурского, Шелковского и Надтеречного районов Чечни (на самом деле эти земли — исстари земли терцев, а не чеченцев). Именно казачьи подразделения выполняли наиболее опасные и сложные задачи, зачастую не подчиняясь «сдерживающим» приказам напуганного их активностью командования — и именно они первыми вышли на рубеж реки Терек. В подразделениях казаков сражались так же группы добровольцев из русских националистических организаций, сербские четники и немецкие добровольцы (может, были и ещё откуда-то, но мне об этом неизвестно). После окончания боевых действий казакам отказали в возвращении земель и вообще перестали упоминать об их участии в войне.