Умелов прервал чтение и посмотрел на жену. Мэри уже убрала салфетку ото рта и молча смотрела в окно.

— Ты нормально себя чувствуешь?

— Да. Все нормально, — чуть сдавленно ответила она.

Решив дать жене время окончательно прийти в себя, Олег больше не стал ее беспокоить и вернулся к тексту:

«Информация из редакции „Особо секретно“. Некоторый свет на судьбу сокровищ Ямаситы пролили интервью вдовы бывшего президента Филиппин Фердинанда Маркоса, а также информация, полученная от нескольких высокопоставленных чиновников администрации бывшего президента. Как рассказал в одном из интервью бывший губернатор провинции Кири-но Орнест Дамай, на протяжении всего периода правления Маркоса под непосредственным контролем президента велись интенсивные поиски кладов Ямаситы. За двадцать лет своего правления Маркосу удалось обнаружить около трети всех запрятанных сокровищ. В обстановке сверхсекретности золото и ценности вывозились за рубеж, где поступали на личные счета Маркоса в иностранных банках. Этим объясняется феноменальное богатство семьи Маркос. Дамай утверждал, что в начале 70-х годов сам лично видел, как золотые слитки, драгоценные камни и золотые статуэтки Будды были извлечены из шахты и погружены на три грузовика. Бывший губернатор писал о том, что сокровища извлекались в основном ночью, под охраной филиппинских военнослужащих и под надзором нескольких японцев — офицеров императорской армии. И Маркос (по его же словам) иногда присутствовал при извлечении кладов.

Уже после смерти Маркоса его вдова на допросах прямо заявляла, что источником огромного состояния ее семьи как раз и было золото Ямаситы. По ее словам, Фердинанд Маркос наткнулся на сокровища еще в конце войны, когда руководил партизанским отрядом, действовавшим в глухом горном районе Филиппин. Еще до своего избрания на пост президента Маркос занимался бизнесом с драгоценностями, но держал свои дела в секрете, поскольку размеры найденных им ценностей были „астрономическими“.

Бывшая первая леди Филиппин рассказала, что когда она впервые обнаружила в доме золотые слитки, то приняла их за какие-то кирпичи (слитки были покрыты слоем свинца) и выбросила на помойку. Она сообщила также, что Маркос хранил золото в тайниках, устроенных в стенах его дома.

Однако филиппинские власти, расследующие финансовые преступления четы Маркос, скептически отнеслись к рассказам вдовы. Они посчитали, что с помощью таинственного возникновения золота женщина попыталась отвести предъявленные ей обвинения в том, что в течение 20 лет она помогала покойному супругу „искать сокровища“ в государственной казне. Судебные власти Филиппин давно обвиняют семейство Маркос в расхищении государственных средств на сумму около 5 миллиардов долларов. По мнению главного прокурора Филиппин Франсиско Моралеса, миф о сокровищах Ямаситы используется только для того, чтобы „скрыть совершенно явный случай коррупции и мошенничества против филиппинского народа“…»

Дочитав последнюю фразу, Умелов улыбнулся. Он отложил бумаги в сторону и взглянул на Мэри. Она по-прежнему смотрела в окно. Но теперь выражение ее лица было совсем другим. Мэри чувствовала себя заметно лучше и явно наслаждалась местными пейзажами. Олег со спокойной душой вновь углубился в чтение аналитической записки.

«…Между тем следы „золота Ямаситы“ всплыли в Нью-Йорке. Летом 1991 года окружной апелляционный суд Манхэттена принял к производству иск гражданина Филиппин Артура Рокаса к холдинговым компаниям в Нью-Йорке, принадлежавшим покойному филиппинскому диктатору Фердинанду Маркосу. Истец требовал выплатить ему возмещение за сокровища, отобранные у него при правлении Маркоса. По словам Рокаса, подручные диктатора отняли найденную им в 1971 году большую статую Будды из чистого золота. Он утверждал, что статуя являлась частью обнаруженного им клада золотых слитков и драгоценных камней, награбленных и спрятанных японскими военными во время оккупации Филиппин в ходе Второй мировой войны. Рокас написал в своем заявлении в суд, что Маркос специально арестовал его в 1971 году. Оказавшись в тюрьме, Рокас под пытками рассказал, где находится клад. Именно на вырученные от его продажи средства супруги Маркос скупили в Нью-Йорке и Европе несколько компаний, владеющих недвижимостью».

— А почему на тех пальмах нет листвы? — раздался голос Мэри.

Умелов повернулся к окну и увидел пальмы, сиротливо торчащие голыми стволами в небо.

— Это каданг-каданг, — с готовностью пояснил Вито, обрадовавшись, что жена русского журналиста снова пришла в себя.

— А что это? — живо поинтересовалась Мэри.

— Это название болезни арековой пальмы. Вот уже несколько лет эта болезнь распространяется по острову.

— Ее же надо остановить.

— Конечно, надо. Но пока средство борьбы с этим недугом еще не найдено.

— Жаль, — произнесла Мэри.

Умелов взял в руку ладонь жены и крепко сжал ее. Она ответила ему тем же, давая понять, как крепко она его любит.

Мини-вэн продолжал нестись вперед, с каждым часом сокращая расстояние до конечной точки маршрута.

А где-то сзади в потоке машин по той же трассе в Багио неслось два джипа марки «Нисан», в одном из которых сидел представитель могущественного «Ямагути гуми».

Город Багио располагался в южных отрогах Центральных Кордильер острова Лусон. Мягкий климат этого района и прекрасные сосновые леса, окружающие город, по праву сделали Багио классическим горноклиматическим курортом с неимоверным обилием красочных орхидей. Недаром в путеводителе, который Умелов заблаговременно купил в Маниле, этот город был указан как цветочная столица Филиппин. Кроме этого, Багио считался летней резиденцией правительства.

Но не только эта особенность влекла многочисленных туристов в этот райский уголок. Багио слыл местом обитания филиппинских хилеров, чье непревзойденное искусство делать операции без скальпеля было известно по всему миру.

После Росарио шоссе, ведущее из Манилы, плавно перешло в дорогу с английским названием «Кенон роуд». Попетляв по невысоким горным перевалам, эта дорога незаметно влилась в городской пейзаж Багио.

Проезжая мимо обшарпанных домов на окраине, Умелов решил, что они все нежилые, настолько заброшенный был у них вид. Но цветастое белье, развешанное на веревках верхних этажей, говорило об обратном.

Обогнув с левой стороны здание центрального медицинского центра Багио, Вито направил мини-вэн в центр города. Остановившись в районе главного собора, который, судя по путеводителю, слыл одной из основных достопримечательностей Багио, Вито заглушил мотор. Выйдя из тесного салона, участники экспедиции подошли к Умелову в ожидании дальнейших распоряжений.

— Коллеги, — обратился он к собравшимся, — предлагаю сейчас устроиться в какой-нибудь отель, там всем вместе пообедать и за общим столом обсудить наши дальнейшие действия.

Предложение было принято с одобрением. Единственным камнем преткновения стал выбор отеля, где членам экспедиции удобнее было остановиться. Арсенио Батиста хорошо знал Багио и сразу же озвучил три адреса. Уточнив у него цены и уровень обслуживания в этих заведениях, Вито решил проявить инициативу. Видимо, пытаясь сэкономить деньги русского журналиста, он предложил Умелову, Мэри и Татцуо разместиться в одном из вышеназванных отелей. Сам же он вместе с Санчесом и Батистой могли бы (по словам Вито) снять номера за пятьсот песо в гостинице классом ниже. Услышав это предложение своего земляка, Марко и Арсенио утвердительно закивали.

Умелов догадался, что его филиппинские друзья хотят таким образом сэкономить бюджет экспедиции. Недолго посовещавшись с Мэри, он принял единственно верное решение разместиться всем вместе в одной гостинице среднего класса, тем самым сохраняя принцип равноправия. Подходящий отель со странным названием «45» располагался буквально в двух шагах от того места, где они припарковались.

Номера, которые сняли члены экспедиции, были маленькими, но уютными. Правда, имелась одна неприятная особенность — в них не было окон. Когда же Мэри решила вымыть руки, выяснилось, что и туалет с душевой комнатой были общими и находились в самом конце коридора. Но этот недостаток с лихвой компенсировался тем, что места общего пользования содержались персоналом отеля в идеальной чистоте.