И еще — здесь было по-настоящему холодно.
Следуя тропинке, выложенной камнями, подростки пошли прямо, а потом свернули меж надгробьями направо, разглядывая надписи.
И остановились.
Перед ними лежала тяжелая мраморная плита, совсем новенькая, без трещин и налета лишайников.
На безупречно белой, безликой поверхности, отшлифованной машиной ХХ века, четко читалось:
ЕЛИЗАВЕТА ПОПРУШКАЙНЕ
1974–1993
— Вот и нашли… — протянул Стив. И озадаченно повернулся к приятелю, почесывая в затылке: — А как мы сможем поднять плиту?
— Она же поднимает, — «утешил» Хэнк.
— Она! Она не человек! — буркнул Стивен. — Сам же читал, что сила у этих монстров немереная! Так вот я тебя спрашиваю: как мы поднимем этот камешек?
Хэнслоу нахмурился: опять все ему решать. У Стивена мозги скоро плесенью покроются! Свалился на голову…придурок. Надо что-то придумать…
Мальчик нагнулся и присмотрелся к подножию.
— Смотри, Стив! Камень еще не успел срастись с землей! Его совсем недавно положили.
— Я вижу, что недавно, — хмыкнул школьник. — Достаточно на год взглянуть: он на плите выбит. Нечего по земле ползать, чтобы понять такую явную истину…умник ты наш. Возиться придется мне, разумеется? «Стив у нас сильный, а Хэнк умный…» так всегда Славка говорил! Но теперь за тебя заступаться некому, и ты у меня будешь вкалывать, как миленький! Помогу, конечно…а то пупок надорвешь! Гы!.. — Стив громогласно расхохотался, заржал, как жеребец.
Хэнк только сплюнул украдкой и про себя заметил, что Элли была права, когда заявила, что самое место Стивену — на ипподроме…
— Придется повозиться, — вместо этого лишь вздохнул он, — но поднимем… Плиту ведь вручную укладывали: кран-то сюда не загонишь… Ломы принесем… Смотри: их можно спрятать в траве, у входа в склеп. Ломом мы собьем замок, сдвинем надгробье…
— Играете в грабителей пирамид, мальчики?.. — переливом ледяного, искристого ручья прозвенел в тишине склепа насмешливый вопрос.
Стив и Хэнк от неожиданности подпрыгнули — и обернулись.
Зубы у обоих клацали, как кастаньеты…
Они не обманулись в своих ожиданиях.
За их спинами стояла Элли.
Нет.
Лиза.
Волосы пушистым светом по плечам… Тишиной лунного сияния.
Синий плащ. Нежность сумерек.
Черные лодочки-туфли. Бархат ночи.
Насмешливый и мудрый взгляд…
…взгляд немыслимо древнего существа.
И как в школе все принимают ее за девчонку?!
Ведь ей же меньше двадцати семи лет никак не дашь!..
Лучистые, серые глаза… Звезды…
Отзвук…
«Что можно не пожалеть за прикосновение к звездному свету? Сердце? Душу? Свои и чужие?..»
Кто это сказал? Когда?..
Откуда пришло?..
— Как мило с вашей стороны придти на могилу к моей сестре, — с непонятной улыбкой заметила девушка.
Стивена затрясло.
— Как ты смеешь?.. Исчадье Ада… Ты смеешь смеяться нам в лицо?.. Мерзкая тварь, как ты смеешь вообще жить? Ты должна гнить в земле, а не разгуливать по ней!
— Стив! — пытался остановить приятеля Хэнк.
Элли, удивленно вскинув брови и изогнув губы в саркастической усмешке, выслушивала эту полную патетики речь. А потом несколько раз соединила ладони, словно аплодируя:
— Браво, браво, браво… Как мило. До средневекового проповедника не дотягиваешь, но, если очень напряжешься, может, со временем дорастешь… Что ты говорил насчет «мумии мадам Помпадур» и современных взглядов?..
Стивен резко схватил девушку за руку и дернул на себя.
Отступая в сторону.
Елизавета не ожидала от него такой прыти. Запнувшись о край надгробья, она упала прямо на холодный камень.
— Мертвецам не место среди живых! — рявкнул Стив. — Если ты выбрала это место, так и лежи здесь! Ты должна быть под этой плитой, Нетопырь! Ясно?! Усвоила?! А то хуже будет.
Лиза полулежала на плите, опершись на руки, и роскошные волосы, рассыпаясь, закрывали ей лицо. Трудно было сказать, как она восприняла слова мальчишки…пока вдруг непокорным и свободным движением не тряхнула головой, откидывая пряди — и звонко расхохоталась.
Неистово.
Весело.
Беззлобно.
Словно услышала нечто забавное, никогда прежде не слыханное…
Смех вился ледяной метелью, азартной и безжалостной.
— Смеленький Стив… — протянула вампир. — О, смеленький Стив… И умненький Хэнк… Вы так хотите моей смерти?.. Вам надо повеселиться?.. Это ваше хобби, мальчики — издеваться и убивать?.. В качестве развлечения?.. Сторонники добра и справедливости!.. — внезапно презрительно швырнула им в лицо Нетопырь, поднимаясь с камня. — Отлично! Сыграем! Будь по-вашему, я дам вам возможность порезвиться, но потом…
По ее лицу вдруг скользнула улыбка, подобная броску кобры: быстрая и беспощадная. На краткую секунду показались клыки — и тут же исчезли.
Баронесса Попрушнек встала напротив своих противников, гордо выпрямившись, похожая на гибкий и прочный тростник, зацепившийся корнями у самого края пропасти. Взгляд — острый, как листья осоки… Пронзительный.
И души обоих «вампироборцев» полоснула холодная боль.
В ней смешались безысходность отчаяния, тоска веков, что накопили столько разочарований и разлук…
Сердце не выдержит…
Мальчики потеряли сознание.
Лиза несколько коротких мгновений смотрела на распростертых у ее ног подростков, и горькая, презрительная усмешка заставляла чуть кривиться линию губ.
А потом баронесса спустилась с надгробья и по очереди приникла к шее каждого.
Первое предупреждение…
И последнее.
И пропала…
…Хэнк очнулся от противного звона в голове. Кровь тонким комариным писком пела в ушах, нехороший туман застилал глаза и во рту стоял препротивный привкус…
И хотелось пить.
Кровь звенела…
Мальчик сел и попытался встряхнуть головой.
Это было ошибкой. Перед глазами все завертелось и поплыло…
Рядом глухо вздохнул Стив.
И сел, тяжело опершись на руки.
— Вот это гипноз! — простонал он.
— Стив… Что это у тебя на шее?
Стивен слегка побледнел. Облизнул пересохшие губы.
— А что там может быть такое?..
— Стив…укус! — прошептал Хэнк пересохшими губами. — Укус!
Стив схватился за шею — и побелел.
— Мама… — пискнул мальчик. — Она меня тяпнула… А тебя? Дай посмотреть… Хэнк! Тоже.
Ребята переглянулись.
— Делаем кол! — наконец истерично всхлипнул Стивен. — Я эту суку пришью нафиг!..
…Миновало несколько дней. Стив и Хэнк вели обособленный образ жизни: ни с кем из одноклассников они не общались, на переменах шушукаясь в уголочке. Элли, казалось, позабыла о них, и ни словом не напоминала о происшедшем.
Слава тоже не подходил и, казалось, стал даже избегать. Он вообще становился все более нелюдимым и день ото дня выглядел все хуже и хуже: лицо осунулось и стало напоминать обтянутый кожей череп.
И поистине вызывающе обрамляли это иссохшее лицо роскошные пряди волнистых, золотистых волос, которые их бывший лидер неизвестно зачем вдруг начал отращивать…
Да еще его ввалившиеся, обведенные коричневыми кругами глаза становились все яснее и пронзительнее, и какая-то странная, холодная Сила начинала заполнять их, как студеная вода — рожденный умелыми руками колодец.
И у него совершенно пропал аппетит, как заметили в столовой, наблюдая издалека, его друзья. Вячеслав все больше пил, и почти ничего не брал в рот из твердой пищи…
Бывшие почитатели стали избегать молодого человека, беседа которого с каждым днем становилась все саркастичней и язвительней. Мрачней и циничней.
Следовало торопиться.
Вот так дела и шли своим чередом.
И вот однажды Хэнк обрадовал приятеля:
— Кол готов! Он достаточно просох…
Мальчишки заговорщически огляделись по сторонам. Школьный коридор был оживлен, как всегда в перемену: туда и сюда перемещались толпы малышни и старшеклассников, сновали деловитые преподаватели, зажав стопки тетрадей и книг под мышкой, куда-то с воплями неслись счастливцы, окончившие уроки…словом, вокруг бурлила обычная школьная жизнь.
