— Первое несчастье свершилось, — пробормотал Гранди, намекнув, что в запасе есть еще одно.
Но Айрин и сама знала — одно Ксантье, другое ее. Еще одно... Что еще ждет несчастную Зору?
— Спросим Зору, — подтолкнула голема кентаврица. — Надо знать, понимает ли она, что с ней случилось.
— Она понимает, — сообщил голем. — Она вроде как и раньше вздыхала по Ксантье. Он же человек достойный, как ты знаешь.
— Я знаю, — кивнула Айрин. Для сына ведьмы Ксантье и впрямь исключительно хороший парень — не потому ли, что все время сопротивлялся урокам своей мамочки? Он все время стремился летать, рвался в воздух, будто избегая ведьминой порчи. Фурии обвинили Ксанта в непочтении к матери, но, может, именно оно позволило ему стать достойным человеком.
Иные сыновья иных матерей, возможно, просто обязаны быть строптивыми.
Путешественники отправились дальше, но теперь Зора сидела позади Айрин. Все молча согласились, что неудобно оставлять ее за спиной у Ксантье. Он и так смущен, а эта близость будет смущать его еще больше.
Они вступили в какую-то странную местность, густо утыканную каменными фигурами. Чем, чрезвычайно удивленная, создала карту.
— Движемся правильно, — шептала она. — Места вроде знакомые. Да, вот... обозначено на карте, пунктирная линия и в самом деле здесь проходит. Но эти фигуры... раньше их здесь не было...
— Не матушкины ли это проделки? — подал голос Ксантье. — Она души не чает в разных диковинных животных и растениях. Статуи ее, правда, не интересуют. Раньше, во всяком случае, не интересовали. Но все меняется...
— Какие искусные изображения, — восхитилась Чем. — Смотрите, даже насекомые есть. Здесь работал подлинный художник.
— Может, эльфы баловались, — предположил Гранди. — У некоторых из них просто золотые руки. Сейчас расспрошу...
Тут Айрин заметила вдали какого-то человека. Смутно знакомая фигура, подумала Айрин... Высокая, пышнотелая женщина. Королева приказала кентаврице приблизиться к страннице.
— Кажется, я знаю, кто автор этих скульптур, — негромко произнесла она.
Женщина продолжала идти. Топот копыт не насторожил ее.
— Эй, горгона! — крикнула Айрин.
Женщина медленно повернулась. Чем остановилась так резко, что Айрин чуть не упала на землю и едва успела подхватить Зору. Она почувствовала, как ЗОМБИ НАЧАЛА КАМЕНЕТЬ.
— Не смотрите! — крикнула кентаврица. — Она без вуали!
Айрин плотно зажмурилась.
— Горгона! — крикнула она. — Это же я, Айрин! Опусти вуаль!
— Зачем?
— Чтобы не превратить нас всех в камни.
— И превратитесь, — невозмутимо пообещала горгона.
— Опусти, прошу тебя. Тебе нельзя ходить с поднятой вуалью.
— Но почему? Нет... ничего не помню. — На лице у горгоны появилось такое выражение, словно она мучительно припоминала что-то... что-то важное.
— Хорошо, — вздохнула она. — Опущу. Айрин с опаской медленно открыла один глаз. Горгона послушалась — опустила вуаль.
— Как же можно забыть такое? — спросила Айрин, пытаясь унять дрожь.
— Ну... я просто шла... куда-то... искала... что-то... куда шла и зачем... нет, не помню, все как в тумане...
— Обрывки забудочного заклинания! — догадавшись, крикнула Чем. — Мы попали туда, где они летают! К горгоне пристал обрывок...
— И она забыла, за чем шла! — в ужасе поняла Айрин.
— А я за чем-то шла? — спросила горгона.
— Ну да. Ты покинула свой дом, чтобы найти сына. Хамфгорга.
— Хамфгорг! — воскликнула горгона.
— Но и мы кое-что забыли, — сказала Чем. — Забыли, что невидимые обрывки страшного заклинания летают везде. И никого не щадят. Из-за беспамятства и беззаботности мы чуть не попали в беду, очень большую беду. Но я не сомневаюсь, что с нашей помощью память к ней вернется. Уже потихоньку возвращается...
— Заклинание всего лишь задело ее, а не ударило, — высказала свое мнение Айрин. — Но мы действительно могли здорово пострадать. Я чуть не превратилась в ка... — Тут она замолчала, вспомнив о зомби. Ведь Зора взглянула прямо в лицо горгоны.
— Ты, Айрин, ты должна была взглянуть и окаменеть, — воскликнула Чем. — А взглянула Зора! Значит... она опять взяла на себя наказание! На сей раз твое.
Подошел Ксант, неся на себе Ксантье и Гранди.
— Уф, хорошо, что все обошлось, — обрадовался Гранди. — Я задержал Ксанта и Ксантье, когда понял, чем тут пахнет.
— Зора все-таки посмотрела, — печально сказала Айрин. — Ее постигло второе несчастье, подстерегавшее меня.
Ксантье подошел к Чем и осторожно опустил окаменевшую Зору на землю.
— Она не может умереть! — в отчаянии крикнул он. — Мертвые не умирают!
— Фурии обрекли вас на смерть, — пробормотала Чем. — Вы избежали ее только потому, что невиннейшая из нас приняла на себя всю тяжесть наказания.
— Вставай же, Зора! — горячо взывал Ксантье. — Ты просто не можешь быть наказана! Ты ни в чем не провинилась!
— Образовалось, на мой взгляд, некое равновесие, — продолжала Чем. — Проклятие, предназначенное Ксантье, то есть безответная любовь, и проклятие, предназначенное Айрин, то есть смерть, пали на голову одной особы, то есть Зоры. Безнадежную страсть лечат одним лекарством — смертью. Значит, Зора теперь не страдает.
— К черту рассуждения! — возопил Ксантье. — Я не позволю ей умереть! Зора, вернись ко мне!
Ксантье обнял холодную статую и поцеловал в губы.
Свидетели душераздирающей сцены стояли молча, понурившись. Они всем сердцем поддерживали благородное стремление Ксантье, но не сомневались, что усилия его напрасны. Зора не вернется. Она была обречена с той самой минуты, когда фурии послали в нее свой смертоносный заряд.
И вдруг случилось невероятное — СТАТУЯ ОБМЯКЛА!
Айрин не верила своим глазам. Камень не масло. Пусть этот камень прежде был зомби, он все равно должен крошиться, а не оседать.
Ксантье все еще держал статую в своих объятиях. Живое тепло его тела перешло к ней, и зомби начала медленно возвращаться к той странной, но все-таки жизни, которую влачила прежде.
— Вы только поглядите! — воскликнул Гранди. — Горгона не в силах справиться с зомби!
— Может, и так, — согласилась Чем. — Ведь и взгляд Пифона не поразил Зору. У зомби плохое зрение, между ними и внешним миром будто висит некая вуаль. Вуаль, должно быть, и защищает их от магического воздействия глаз. Зора окаменела, конечно, но не совсем. К тому же зомби вообще несколько мягче людей. Но есть, мне кажется, и другое объяснение...
— Другое? — насторожилась Айрин.
— Вообрази себя на месте Зоры. Ты окаменела, но мужчина, которого ты любишь, обнимает тебя, целует, умоляет вернуться... Как бы ты поступила?
Я статуя, мысленно представила Айрин, а Дор целует меня... М-да...
— Любовь и в самом деле так сильна, что и представить трудно... — начала бормотать королева и осеклась.
— Говорил я вам, что не позволю ей умереть! — воскликнул Ксантье.
Зора и впрямь оживала, то есть становилась прежней. Но скованность еще не прошла; Зора стояла как-то скособочившись, с усилием опуская и поднимая тяжелые веки. Однако камня с каждой минутой становилось все меньше, а плоти все больше.
— Ты не позволил ей умереть, — но что ее ждет теперь, ты подумал? — с печалью в голосе спросила Чем. — Муки неразделенной любви — вот ее судьба до скончания века.
А Зора оживала все больше и выглядела все лучше, все здоровее, словно взгляд горгоны излечил ее от страшной болезни.
— Я думал об этом, — медленно проговорил Ксантье. — Она сделала для всех нас столько добра... Я не очень разбираюсь в женщинах, но теперь убедился: хорошая зомби куда лучше плохой живой женщины... А Зора к тому же похорошела. И на зомби почти не похожа...
Ксантье сказал правду — Зора действительно похорошела. Любовь ли была тому причиной или магический взгляд горгоны, но Зора стала почти живой женщиной. Черты лица прояснились, тело окрепло.
— Но ты ведь... — начала Айрин, — ты ведь ее не любишь...
— Путь к Источнику любви мне известен, — ответил Ксантье. — Пойду и напьюсь, и никто меня не остановит. Она спасла меня от проклятия, а я не из тех, кто отказывается платить долги.
