Дело не в зигзагах судьбы и не в царских подарках. Дело в масштабе личности.

 За несколько лет, проведенных мною в научном мире, я видел много ученых. Еще больше - на добрый порядок - я видел научных работников. А вот Ученых - с большой и заглавной буквы "У" - я видел считанные единицы. Наверное, во времена Моцарта и Лейбница это было нормальным - единицы композиторов, единицы ученых, сотня-другая ценителей. Большего и не требуется. Сегодня все устроено иначе. Сегодня музыка - это индустрия, а наука - производительная сила. Сегодня ученый все чаще добывает новые знания не из-за того, что жажда этих знаний сжигает его изнутри, а из-за того, что за добычу тех или иных знаний кто-то готов платить те или иные деньги.

 Я не рисую сусальную картинку, упаси Господь. Ильич отнюдь не был романтиком или блаженным. Он вовсе не пренебрегал "презренной пользой". Он всегда умел добиться должной оценки своего труда. Но всю свою жизнь в науке он занимался исключительно и единственно теми вещами, которые ему были интересны. А это очень непросто - тем более, в дисциплинах, казалось бы, сугубо прикладных.

 Мой друг Дужин ("Потапов") как-то раз вполне доказательно поведал мне, что математика является гуманитарной областью знаний - ибо не ставит перед собой никаких практических целей. Математик может посвятить жизнь Теореме Выеденного Яйца, доказать ее недоказуемость, и триумфально войти с этим в историю науки. А уж как потомки будут применять добытое им знание и будут ли применять вообще - дело не его.

 С кибернетикой и электроникой дело обстоит сложнее. Computer science - наука ни с какой стороны не гуманитарная. Все, что в ней ни делается, делается во имя и во благо технического прогресса. Любое добываемое в ней знание придирчиво проверяется на оселке практической пользы. И если оно не проходит этот оселок, то ученому остается лишь утешаться той расхожей истиной, что отрицательный результат в науке - это тоже результат.

 Утешался ли Виктор Варшавский этой истиной?

 Не знаю. Думаю, что нет. Мне вообще плохо верится, что он мог думать о своих результатах как об отрицательных - даже несмотря на всю их невостребованность реальной индустрией. Мне и самому трудно так думать. "Неудачи Виктора Варшавского" - звучит каким-то несуразным оксюмороном.

 Можно, конечно, уповать на то, что техническая эволюция продолжается, усугубляются старые проблемы, нынешние полумеры когда-нибудь окончательно себя исчерпают, назреет большая схемотехническая революция - и тогда асинхроника будет востребована в полном объеме. Может, так и случится. А может, и нет. Как-никак, эта революция уже объявлялась назревшей, но так до сих пор и не произошла.

 Увы, но будущего не дано узреть даже большому ученому. Истинному ученому дано лишь одно: пройти свой путь от и до. Как заповедовал поэт, не отличая пораженья от победы. Тогда исчезает смысл говорить об "отрицательных результатах". Делай, что должен, и будь, что будет.

 Виктор Варшавский прошел свой путь честно и красиво. Он подобрал гадкого асинхронного утенка и вырастил из него прекрасного лебедя. Те, кто способен оценить красоту подобного рода, видят это и знают. А о том, что этот лебедь не несет кремниевых яиц, пусть плачет несчастный узколобый маркетолог.

 Пишущий эти строки давно оторвался от логического проектирования электронных схем. Уже который год меня жгут изнутри совсем иные задачи. Я хорошо помню, что Ильич никогда не воспринимал моих новых увлечений всерьез. Но это уже не так важно. Важно пройти свой путь, а не чужой.

 Пушкин считал, что Моцарт способен разбудить в Сальери лишь зависть. Что он не может заразить его своим моцартианством.

 А мне теперь кажется, что иногда немножко может…

май 2005 - февраль 2006

Санкт-Петербург