Когда беседуешь с людьми, интересующимися периодом Средневековья, всегда ощущаешь витающие в воздухе предубежденность и ограниченность. Термин «Средневековье» появился, благодаря деятелям Просвещения, которые, определив С., как эпоху накопления знаний и материальных богатств, поставили Западную Европу в центр цивилизации всего мира (Википедия: Термин «Средние Века» (лат. medium aevum) был впервые введен итальянским гуманистом Флавио Бьондо в работе «Декады истории, начиная от упадка Римской империи» (1483). До Бьондо доминирующим термином для обозначения периода со времени падения Западной Римской Империи до Возрождения было введенное Петраркой понятие «Темные века», которое в современной историографии означает более узкий отрезок времени. В узком смысле слова термин «Средневековье» применяется только по отношению к западноевропейскому средневековью).

Начало Средневековья закреплено захватом и разграблением Рима вождем вестготов Аларихом в 410 г. н. э. и отречением последнего Римского Императора (все в Италии!) Ромула Августа в 476 г. Окончание Средних веков, как правило, связывают с падением Константинополя в 1453 году от руки Магомета II Завоевателя или открытием Америки Колумбом в 1492 году. Все эти события и привязанные к ним временные пределы сконцентрированы на Западе. Конечно, они условны и идеологически удобны. Но, порой, лишают понимания взаимосвязей и истинных причин.

В истории не существуют внезапного перерыва, когда можно переходить от одного периода к другому, закрывая одну дверь и открывая другую. Нельзя описывать историю «только французскую» или «только итальянскую». Часть истории, которую мы называем эпохой Средневековья, принадлежит всем европейским народам, в том числе и тем, что находятся на северо-востоке, за Рейном и Эльбой, несмотря на то, что «отечественные» историки с высокомерным презрением наградили эти народы прозвищем «варвары», совершенно игнорируя их роль в развитии европейской цивилизации.

Эволюция человеческой культуры — процесс медленный, бесконечный и непрерывный. Исторический опыт показывает, что причинно-следственные связи соединяют события, удаленные, как во времени, так и в пространстве. Возможно, что сегодня те предрассудки, о которых мы говорили выше, выглядят более-менее сглаженными. И все-таки те, кто интересуется русской историей, вынуждены будут столкнуться с большими трудностями в своем исследовании. Одна из причин заключается в том, что история русского средневековья, основанная на исследованиях советских историографов, построена на концепции марксистско-ленинского классового подхода, что породило конфликт и развело «западную» и «восточную» историографию Европы по разные стороны баррикад.

Наши историки скорее обращаются к произведениям «медиевистов» французской и немецкой культуры, нежели к источникам русских летописей в переложении или интерпретации советских специалистов. Но пришла пора стряхнуть этот груз предубеждений, иначе история большей части Европы навсегда останется для нас «темным пятном», что значительно искажает общую картину развития нашего континента.

С чего начать? Первым шагом должны быть решительные изменения в привычных концепциях и методах изучения, что, естественно, встретит огромное сопротивление. Но все-таки давайте попытаемся взглянуть на предмет нашего исследования без сложившихся предрассудков.

К сожалению, поиски в университетских библиотеках или книжных магазинах серьезной исторической литературы, которая позволит нашему историку-новатору «перевалить Альпы и перейти за Рейн», — пустая трата времени. Причина банальна: русским языком — главным инструментом изучения славянского мира, распространенным на огромной территории Большого Европейского Севера, владеет в необходимом объеме ничтожное количество специалистов. Чья это вина? Идеологии? Существовавшего железного занавеса или других запретов советской власти, держащей все свои интеллектуальные исследования под замком?

На самом деле, эти причины гораздо более древние и многочисленные, продиктованные не столько идеологическими, сколько религиозными и политическими моментами истории. Иногда мы даже сомневаемся, действительно ли существовала русская история до Петра Великого или Ивана Грозного (не оттого ли, что Иван, а не Джованни?), а может происхождение русского государства это лишь выдумки советских коммунистов, населявших Царство зла?

Это могло бы быть шуткой, если бы не было горькой правдой западноевропейского взгляда на Средневековье. Академический европейский мир исключил русский язык из сферы своих интересов по расовым и политическим причинам, и сегодня у него нет историков, которые бы знали этот и другие языки Восточной Европы в достаточной мере, чтобы прочесть в подлиннике огромное количество трудов до- и постсоветских историков. Интересно, что и энтузиасты изучения Средневековья, и студенты, все они сами игнорировали изучение русского языка, потому что русская история неудобна, она не вписывается ни в одну существующую на Западе «средневековую итальянскую концепцию»!

До сих пор эта «странная» ситуация заставляет русское Средневековье оставаться по ту сторону Карпат. А то, что в качестве «русского Средневековья» известно на Западе, подпадает под академическое влияние русскоязычных «историков», эмигрировавших в Европу или в США, большинство из которых было вынуждено заняться славистикой вовсе не потому, что хорошо знало предмет изучения, а лишь потому, что владело инструментом (языком), необходимым для чтения многочисленных русских летописей и их интерпретации, порой очень сомнительной и тенденциозной.

Эта двусмысленная ситуация и породила наше намерение приложить все усилия, чтобы открыть европейской исторической науке двери в новый мир, чтобы изучать историю без политических предрассудков, без парадной трескотни и возгласов «я это всегда знал!». Но со смирением заинтересованных, любопытных и, безусловно, неревнивых людей, которые стремятся говорить на простом и строгом языке фактов!

Для начала необходимо понимание, что временные границы русского «средневековья» не совпадают с границами, принятыми для этого периода на Западе: началом его можно считать основание легендарной династии Рюриковичей, а концом — угасание династии в конце XVI века, когда сын Ивана IV, прозванного Грозным, умирает без достойных наследников на его корону (так называемую, «шапку Мономаха»). Взошедший на престол Борис Годунов — уже не Рюрикович.

Когда епископ Roma Nova (затем Константинополя) рукополагает и узаконивает статус Римского Императора и священность его империи, Европа открывает новую страницу своей истории, в которой Римская Империя признана единственно возможной во Вселенной, созданной христианским богом. Это событие через несколько столетий отразилось на Киеве, где князь Владимир и его «элита» в конце X века пожелали, наконец, принять христианство в качестве государственной религии! Это было не очень легко, ведь попытки крестить русских предпринимались константинопольскими патриархами и до 988 года. В дальнейшем процесс шел «сверху вниз» медленно, но неуклонно. Точно так же, как это было на Западе в государстве франков. Империя действовала уже опробованными методами, расширяя свои границы, если «не мечом, так крестом».

Причины, по которым Константинополь желал союза с Киевом были все же несколько иными, чем те, что побуждали расширяться Рим за несколько столетий до того. С распространением Христианства и перемещением политического центра из Рима в Италии в Новый Рим на Босфоре, Христианство начинает соперничество со стремительно наступающим Исламом. Вот он уже на берегах Сицилии и Гибралтара, на Балканах, в степях между Каспием и Черным морем. Естественно, что в такой ситуации Новый Рим использует все возможности, чтобы как можно быстрее вовлечь в сферу своего влияния ближайшие территории.