начали без команды прорываться из кольца, другие бежали, бросая оружие, иные
сдавались римлянам. С начала последней атаки прошло менее часа, а римлянам
осталось лишь преследовать бегущих врагов. План Красса удался, но к радости
от одержанной победы примешивалась изрядная доля горечи - победа досталась
римлянам дорогой ценой.
Ливень внезапно начавшись, так же внезапно прекратился. Среди разрывав туч
проглянуло солнце, осветив тусклыми лучами безрадостную картину. Двадцать
тысяч готов и восемь тысяч римлян осталось лежать на поле сражения. В
доспехах, забрызганных кровью, Кассий шел среди трупов и комок подкатывал к
горлу, когда он видел алые плащи легионеров Двадцать пятого, тех, кто,
выполняя приказ, не отступил ни на шаг, и чья доблесть дала римлянам время
для победного маневра.
У подножья холма сидели и стояли, опираясь на скутумы, несколько сотен
изможденных людей в изрубленных доспехах, многие были изранены - это было
все, что осталось от легиона. Они почти не разговаривали, многие то и дело
прикладывались к походным флягам. Над телом Варгунтия рыдал, не скрываясь,
Копоний.
- Как же ты это так? - едва слышно говорил он. - А фалернское-то мое? Не
верю, не верю...
Кассий отвернулся, чтобы не видеть горе старого легата. И тут же его
взгляд наткнулся на скорбную процессию - несколько всадников несли на плаще
своего командира. Цестий был еще жив, но глубокая рана в груди не оставляла
сомнений - до утра он не доживет.
'Красс пожертвовал этими людьми ради победы', - подумал Кассий. 'Был ли он
прав? Красс... Но где же он сам?'
Только сейчас квестор понял, что полководцу давно бы следовало появиться.
Он в тревоге посмотрел туда, где возвышался орел Шестого легиона. Почему
Красс не спешит ободрить людей, отдать приказ, что делать дальше? Где же он?
Охваченный внезапной тревогой, Кассий обернулся к контуберналу, вскочил на
коня и помчался к дальним холмам, с которых спустились солдаты Шестого.
'Неужели?!' - с ужасом думал он. 'Боги! Только не это!'
Красс лежал на земле под значком легиона. Тень орла падала на его грузное
тело. Кто-то позаботился ослабить ремни его лорики, кто-то сунул под голову
скатанный солдатский плащ. Рядом сидел Лициний, его шлем покоился на земле.
Неотрывно глядя на Красса, легат Шестого то и дело проводил рукой по щеке и
качал головой.
- Что с императором?! - крикнул Кассий, спешиваясь на ходу и холодея от
страшного предчувствия.
Лициний не ответил. Молчали и трибуны с контуберналами.
Кассий присел на колено, склонился к лицу проконсула.
- Он еще дышит! Лекаря...
- Послали уже, - тихо ответил Лициний. - Но он не успеет...
- Что произошло? Он ранен?
- Нет, квестор. Красс сам вел нас в бой. Я был рядом. И вдруг он начал
клониться с коня, мы его подхватили, в седле он уже не держался. Сердце не
выдержало... А он хотел одного - чтобы солдаты ничего не заметили. Последний
приказ был - продолжать атаку. Я думал...
- Кассий.., - толстые губы Красса чуть шевельнулись, глаза на миг
приоткрылись. - Это ты? Я ничего не вижу...
- Я, император.
- Мы... победили?
- Да. Готы разбиты. Эврих бежал. Я приказал преследовать.
- Хорошо. Что-то со мной... Больно в груди...
- Тебе не стоит говорить, император! Лекарь сейчас будет.
- Лекарь... Нет. Я должен сказать, пока есть еще время... Я ухожу к
предкам. Я знаю это. Но Рим... Рим остается. И он должен... должен стоять
вечно! Помни, Кассий! Поклянись мне... Ты... поведешь легионы... Рим...
Император... Мой сын...
Кассий склонился к самым его губам, но все равно едва слышал. С последними
словами голос Красса пресекся, грудь перестала вздыматься, сердце проконсула
больше не билось.
Квестор медленно выпрямился. Вслед за ним, глотая слезы, поднялся Лицний.
- Я клянусь тебе, - произнес Кассий, прижав к груди сжатый кулак. -
Клянусь продолжать твое дело, насколько хватит сил. Ты занял достойное место
среди предков, великий сын Рима.
Контуберналы, трибуны и простые легионеры склонили головы. Так, победив
при Нарбоне, ушел Марк Лициний Красс, Император.
