катились назад, оставляя за собой пестрый ковер из убитых и раненых, а

легион быстро выравнивал строй, ожидая новой атаки.

 Они видели уже четыре такие атаки, и с каждым разом красная линия

становилась все тоньше. В строю оставалось не более половины легионеров.

Паоний в волнении кусал губы, в последний раз ему показалось, что вот сейчас

готы пробьют этот строй - слишком далеко подались назад римляне, слишком

долго они не могли отбросить назад врага. Но, вопреки всему, легион вновь

устоял. Это казалось чудом.

 - Почему не отвести их назад? - в волнении спросил он Цестия. - За ними

стоит Четвертый, они могли бы сменить их.

 - Нельзя, - ответил префект императорской гвардии. Ноздри его раздувались,

видно было, что старый солдат сам рвется в битву. - Варвары у них на плечах,

смешают строй и конец. Смотри!

 Из глубины поля, на смену только что разбитым отрядам, подошли свежие.

Впереди шли сотни воинов с белыми плюмажами на шлемах. Выстроив что-то вроде

клина, прикрывшись щитами, как будто подражая римлянам, они устремились

вперед, словно гигантский таран. Грохот столкновения донесся даже до лагеря.

Стальной кулак отборной пехоты Виктория обрушился на тонкий строй легиона.

 - Конец, - прошептал Паоний, во все глаза глядя туда, где происходила

ужасная резня.

 Каждый миг на землю валились десятки людей. Видно было, как строй легиона

изогнулся дугой, среди красных сагумов замелькали белые плюмажи гвардии

Виктория. Шаг за шагом легионеры медленно отступали назад, теснимые лучшими

воинами комита Аквитании. Над полем стоял треск сталкивающихся щитов,

кричали раненые и умирающие, но все перекрывал торжествующий рев аланов и

готов:

 - Викторий! Викторий!

 За спиной римского строя, прямо напротив лагеря, приготовились к бою

когорты Четвертого легиона. Никто уже не сомневался, что приходит их черед

принять на себя удар, Двадцать пятый сделал все, что было в человеческих

силах.

 Свежие когорты чуть расступились, освобождая место для тех, кому

посчастливится вырваться из этой ужасной рубки, но вдруг, - Паоний едва не

задохнулся, не веря своим глазам, - красная линия замерла. Над полем

сгустилось почти физическое напряжение - строй вновь качнулся, но в этот раз

- вперед.

 - Какие воины! - пробормотал рядом Цестий. - Вот это бойцы!

 Это было похоже на чудо, и один Юпитер ведает, чего стоило измученным боем

легионерам, это последнее усилие. В тот день Двадцать пятый сделал больше,

чем было в человеческих силах. И строй варваров дрогнул. Сначала от него

отделилась одна белая точка, затем еще три и вот уже лучшие воины Виктория

прянули назад, как стая мальков.

 Не помня себя, Паоний орал, как мальчишка, хлопая Цестия по плечу. Но

префект не ответил ему.

 - Кончено, - сказал он и Паоний сразу осекся.

 Двадцать пятого легиона больше не было. От пяти тысяч солдат, вступивших в

бой два часа назад, осталась лишь горстка с ног до головы забрызганных

кровью людей. Их было не больше трех сотен, но все так же реял над ними

золотой орел.

 Когорты Копония двинулись вперед, чтобы сменить покрывший себя славой

легион, и Паоний ожидая, что уцелевшие храбрецы отойдут в тыл, двинулся,

было, вниз, чтобы узнать, жив ли Варгунтий, но, оглянувшись через плечо,

замер на месте:

 - Бог мой! Что они делают?!

 - Они атакуют. Сами.

 Три сотни легионеров бросились вперед, преследуя убегающих варваров.

Паоний решил, что атака безумна - что может сделать горстка отчаянных

храбрецов против всей готской армии? 'Их сейчас сомнут', - подумал он, глядя

на спешно разворачивающийся навстречу строй вражеской пехоты. Но, как

оказалось, легионеры не собирались бросаться в безнадежную битву. Пробежав

несколько сотен шагов, они захватили небольшой холм, на котором совсем

недавно развевалось знамя готского военачальника. Составив щит к щиту,

солдаты приготовились драться на вершине холма, а следом за ними сомкнутым

строем, идя по трупам, уже наступали когорты Четвертого легиона.

 Однако варвары не приняли боя. Над полем прогремел рев трубы, и пехота

врага подалась назад. Свою задачу они уже выполнили - палисад был разрушен,

рвы завалены фашинами. Теперь на поле боя вступала кавалерия готов.

 - Проклятие! - выкрикнул Цестий. - Где же Красс?! Они не выдержат удара...

А, была не была! Я сам их встречу. А там - как Бог порешит.

 - Ты в своем уме? Там двадцать тысяч тяжелой конницы. Вас стопчут и не

заметят. И как же приказ? Мы должны быть в резерве!

 - Какой, к черту, резерв?! Легион не устоит. А мы хоть первый натиск

погасим, если повезет. Ты со мной?

 - Эээ... Нет. Это глупо. Да и приказ все же. Но моих людей я тебе дам.

 - Сенатор.., - усмехнулся Цестий. - Давай быстрее, время не ждет!

 Кусая губы, Кассий уже полчаса наблюдал за развернувшимся в долине Атакса

сражением. Он видел последний бой Двадцать пятого легиона и сейчас с

нарастающим волнением смотрел, как разворачивается для атаки кавалерия

готов. Вспышки молний сверкали на остриях тысяч копий, могучие кони месили

копытами землю, хрипели, стремясь сорваться в неудержимый галоп. И вся эта

огромная сила готовилась обрушиться на последний оставшийся в строю легион.

 - Да чего же мы ждем?! - яростно прошептал он. - Почему нет сигнала?!

Время атаковать!

 - Спокойнее, вождь, - ответил Одоакр. - Красс отдал ясный приказ. Мы

должны стоять, пока не услышим сигнал.

 - Поздно будет...

 С неба хлынули потоки дождя. И в это время готская кавалерия рванулась

вперед. Лес копий опустился для таранного удара, за плечами всадников,

словно крылья хищных птиц, развевались плащи, вперемешку с раскатами грома

метался над полем боевой клич готов:

 - Эврих! Эврих!

 - Не удержат, - пробормотал Одоакр. Кассий не ответил, все его чувства

были сейчас там, где катилась на строй легиона огромная масса тяжелой

конницы.

 Но навстречу конному валу вдруг вылетел небольшой отряд римских всадников.

Это была тысяча букеллариев Цестия - гвардия императора Запада, цвет римской

армии этого времени. Вынужденные обходит болото на левом фланге и холм, на

котором все еще держались остатки Двадцать пятого легиона, готские всадники

вынужденно стянули фронт атаки - на это и рассчитывал Цестий, бросая своих

людей против двадцатикратно превосходящего их врага.

 Две волны всадников столкнулись с ужасным грохотом. Копья били в щиты,

кони налетали друг на друга, те, кто пережил первый удар, хватали мечи, - на

линии столкновения завязалась жестокая рубка, но исход ее был предрешен, -

тысячи готских всадников напирали на небольшой отряд Цестия. И тут, спеша

воспользоваться заминкой в рядах врагов, вперед двинулся Четвертый.

 - Сигнал, вождь! - проорал Одоакр в ухо Кассию. Только тут квестор

стряхнул наваждение, поглощенный происходящим, он и правда чуть не пропустил

долгожданный рев римских букцин - на другом конце долины солдаты Красса

пошли в атаку.

 - За мной! - выкрикнул Кассий, поднимаясь во весь рост. - Смерть варварам!

За наших братьев! За Рим!

 Двадцать четвертый легион и германские федераты стремительно спускались с

холма, заходя во фланг смешавшей строй армии готов.

 Разгром был полным. Оказавшись в окружении, видя со всех сторон римские

значки и наступающие легионы, готы дрогнули. Несмотря на все старания Эвриха

и других вождей установить порядок, армию охватила паника. Отдельные отряды