Неслучайно среди двух с лишним десятков арабских государств нет ни одного демократического. В этих странах вы не найдете движений борьбы за права человека, за чистоту окружающей среды или за чистоту власти. Во многих из этих стран (Саудовская Аравия, государства Персидского залива) нет и экономических проблем. Но повсеместно в арабском мире наличествует острый дефицит понимания, что же на самом деле хорошо, а что на самом деле плохо. Категории добра и зла здесь искажены до неузнаваемости. Если свободный мир хочет выжить, он должен повести самую решительную и бескомпромиссную борьбу за право на существование, научившись поступаться в этой борьбе даже своими конъюнктурными экономическими интересами. Эта борьба может вестись одним-единственным способом: миру ислама должна быть привита универсальная, принятая всем просвещенном миром, шкала ценностей.

В процессе глобализации законы свободной экономики должны стать не целью, а средством распространения вечных ценностей, выстраданных человечеством на протяжении его истории. Без выработки и активной пропаганды идеологии, альтернативной идеологии радикального ислама, противостояние всемирному террористическому союзу невозможно.

К сожалению, пока происходит обратное. Раздираемый противоречиями эгоистических интересов отдельных правительств и узких общественных группировок, просвещенный мир даже не готов признать, кто является его врагом.

Большинство мировых лидеров предпочитают говорить о терроре не как о явлении глобального масштаба, а как об отклонении от нормы отдельных индивидов. А радикальный ислам между тем завоевывает себе плацдарм за плацдармом в Европе, в России, и уже в Северной Америке.

Мировое сообщество по отношению к нам выработало позицию, которую можно сформулировать примерно так: «Вы надоели всем своими неразрешимыми проблемами. Оставьте нас в покое, дайте нам перевести дух. Вы сидите бельмом на глазу у всего мира. Делайте что хотите. Дайте палестинцам государство, или автономию, или кантоны — неважно. Главное, чтобы тут было тихо». Именно этого мы и не можем добиться.

Ни одно из правительств Израиля не смогло добиться этого. Главная причина тому, как уже говорилось — обреченные попытки загнать конфликт под спуд, держать его на медленном огне. Из-за этого наш конфликт с палестинцами стал подобен застарелому нарыву — он должен быть прорван — иного средства лечения нет. Лечение болезни должно быть радикальным и быстрым. Этот конфликт затягивать недопустимо. Ему надо положить конец любой ценой.

В Израиле монополию на стремление к миру и на самое понятие «мир» захватил левый лагерь политического спектра. Слово «мир» стало эмблемой, торговой маркой именно этого лагеря. Соответственно, правый лагерь, автоматически ассоциируется со стремлением к войне. Эта аберрация сознания настолько укоренилась в израильском обществе, что приходится доказывать очевидное: это неверно ни с точки зрения мировоззренческой, ни с точки зрения исторической.

Левый лагерь не имел и не имеет монопольного права на стремление к миру. В Израиле вообще нет серьезных политических сил, стремящихся к войне и даже считающих ее желательной. Спор идет исключительно о путях достижения прочного мира. Я убежден, что пути, предлагаемые израильскими левыми, не только не ведут к окончанию конфликта, но еще и приближают тотальную войну, ставят под угрозу само существование Государства Израиль. И уж конечно эти пути не ведут к прочному миру.

Нынешний виток кровавого противостояния с палестинцами лишний раз доказывает сказанное. Мы протянули руку мира, предложили любые уступки, готовы были отдать практически все, а взамен получили кровь, террор, смерть.

Классическая теория израильских левых строится на утверждении, что палестинская проблема — «корень Ближневосточного конфликта». Эта исходная посылка абсолютно ошибочна. Палестинская проблема — лишь одна из множества и уж точно не главная в сложнейшем клубке проблем Ближневосточного региона. Огромное большинство войн и кровавых конфликтов, сотрясавших в последние десятилетия наш регион, не имели ни малейшего отношения к палестинской проблеме. Вспомните войны и конфликты между Северным и Южным Йеменом, между Египтом, Суданом и Ливией, Ирано-иракскую войну, войну в Персидском заливе, многолетний «вялотекущий» конфликт Турции с Сирией, нескончаемую борьбу курдов с властями Ирана, Ирака и Турции, большинство межобщинных и этнических конфликтов, раздирающих Ливан. Верно лишь то, что палестинская проблема действительно служила и служит громоотводом для большинства мусульманских властителей — с ее помощью они «мобилизуют массы», отвлекая их от собственных тяжелейших внутренних проблем.

Мир не является результатом международных соглашений и тех или иных договоренностей между политическими лидерами. Шах Ирана в свое время заключил долгосрочный пакт о мире и сотрудничестве с Ираком. Этот договор строился на сложившемся балансе сил этих двух стран, которые считали нужным и важным сохранять его в долгосрочной перспективе. Но когда шах был свергнут, а иранская регулярная армия практически развалилась, Саддам Хусейн посчитал, что баланс сил нарушен в его пользу и что настал удобный момент воспользоваться временной слабостью соседа. После семи лет кровавой войны, стоившей обеим странам бесчисленных материальных и человеческих потерь, стороны решили, что продолжение войны бессмысленно и подписали соглашение о прекращении огня. Саддам Хусейн имел все основания рассматривать это как свою победу — он наглядно продемонстрировал подвластному ему народу и соседям свою решительность и амбициозность, а, заодно, закрепил за Ираком статус региональной державы. Спустя три года, ушедшие на «зализывание ран» и лихорадочное перевооружение иракской армии, Саддам Хусейн счел уместным воспользоваться слабостью своего преданного союзника, безоговорочно поддерживавшего и покрывавшего его непомерные расходы на протяжении всех семи лет войны с Ираком, и в один прекрасный день оккупировал Кувейт.

На Ближнем Востоке резкое изменение баланса сил двух государств в пользу одного из них неизбежно влечет использование последним такого дисбаланса для нападения на ослабшего соседа. И этот «закон природы» не может быть нарушен никакими международными соглашениями, пактами, декларациями, на него не может повлиять ни личная дружба властителей, ни какие бы то ни было иные факторы и соображения. Если этот закон верен в отношении мусульманского мира, то уж тем более он верен в отношениях арабских стран с чужеродным (с их точки зрения) телом в регионе — Государством Израиль.

Нарушение баланса сил с нашими арабскими соседями может быть реальным, а может быть и кажущимся. Иными словами, арабам для решительных действий может быть достаточно того, чтобы им лишь показалось, что баланс сил нарушен в их пользу. Именно это произошло в 1967 году, когда Гамаль абд-эль-насер пришел к ошибочному заключению о том, что Израиль ослаб и «созрел» для разгрома.

Напрашивается еще один вывод: на Ближнем Востоке не может быть достигнуто политическое урегулирование без новой войны, которая окончательно определит расстановку сил в регионе. В настоящее время арабские страны делают все, чтобы избежать противостояния их регулярных армий с Армией Обороны Израиля потому, что до сих пор подобные противостояния заканчивались их полным разгромом. Поэтому они всеми силами пытаются втянуть нас в войну на истощение. На протяжении истории наших войн с арабскими соседями арабы достигали сколько-нибудь заметных успехов трижды: в Войне на истощение 1967–1970 года, закончившейся выгодным для Египта соглашением о прекращении огня; в ходе т. н. первой интифады 1987–1993 г.г., приведшейк подписанию израильским правительством во главе с Рабиным и Пересом Норвежских соглашений, что было справедливо расценено всем миром как крупная и, главное, неожиданная победа Арафата и ООП, и, наконец, в войне на истощение, которую вела против нас Хизбалла в 90-е годы в Южном Ливане. Эта война закончилась бегством нашей армии из т. н. «пояса безопасности» и оставлением на произвол судьбы наших верных союзников. Причина успехов наших противников очевидна: в войнах на истощение преимущество израильской армии в подготовленности и мотивированности кадров, в техническом оснащении и боевом опыте, в организованности — сходит на нет. В таких конфликтах решающую роль играет подавляющее преимущество арабов в живой силе и готовность их общества с относительной легкостью воспринимать человеческие потери.