Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Сверчок: А что за дверью?

Буратино: Честно сказать, сам не знаю. За такой дверью должно быть что-то особенное. Не зря же ее так тщательно замаскировали. Может, там сокровища. Или атомная бомба. Что-то великое, может быть, страшное. В общем, какая-то тайна, которую надлежит раскрыть, а за раскрытие последует награда. Так полагается.

Сверчок: Почему полагается?

Буратино: По сюжету. По традиции. По закону.

Сверчок: Я бы на твоем месте туда не совался. Может, там крысы.

Буратино: Ну, крысы. Биллион крыс, представляешь? Планета в опасности. И я спасу мир. Правда, с таким количеством крыс трудно справиться. Может, Дуремар с Карабасом какое слово знали, чтобы крыс своей воле подчинить… Не, не может быть. Я все у них выпытал. Значит, дело для героя безопасное. Так должно быть. Если герой добрался до тайны, нашел и ключик, и дверку — хэппи энд обеспечен.

Сверчок: А почему дверь вообще открываться должна?

Буратино: А зачем она иначе, Сверчок? Дверь делают, чтобы за ней что-то скрыть. Но это именно дверь, а не глухая стена, поэтому то, что скрыто, должно быть принципиально находимо. Таков замысел.

Сверчок: Чей?

Буратино: Творца. Творца двери в частности.

Сверчок: А ты с чего решил, что этим ключиком вообще что-то должно открываться?

Буратино: А что, Карабас с Дуремаром для понта за ним гонялись? Да Карабас ради этого ключика столько золота ухнул, что можно было бы десяток таких сделать, это при его-то жадности. Не, Карабас просто так отжиматься не станет.

Сверчок: А почему ты думаешь, что это тот самый ключ?..

Буратино: Ну, это же элементарно, Сверчок. Карабас говорил, что ключик открывает дверь в каморке у старого Карло. Говорил, что дверь находится за нарисованным очагом. Говорил, что уронил ключ в пруд черепахи Тортиллы. Тортилла говорила, что ключ в ее болото уронил один злой человек. Карабас злой человек? Злой. Ключ золотой? Золотой. У Тортиллы в болоте хранился? У нее. Вот и кумекай. Не каждый день злые дядьки в пруд золотые ключи роняют.

Сверчок: Безупречная дедукция. Не прикопаешься. Только чего ты все слушаешь, что говорят? Может, Карабас ошибался.

Буратино: Ну да, станет Карабас ради ошибки лоб расшибать.

Сверчок: Может, он не ту каморку имел в виду. Мало ли в Италии старых Карло…

Буратино: Ты чего мне на мозги капаешь, теоретик фигов?

Сверчок: Это ты теоретик. А на мозги я тебе капаю, чтобы ты не особо своим теориям доверялся. Ладно больно у тебя все получается. Все у тебя в мыслях по законам да по правилам. А жизнь исполнена случайностей. Может, и ключ не тот, и дверь не та, хоть все сошлось. Может, это дверь от кладовки, да ее так паутиной затянуло, что не заметили и холст повесили. Буратино (иронично): Ага, и камин на холсте нарисовали, чтобы паутину под очаг замаскировать. В жизни, Сверчок, все гармонично: ключ для замка, замок для двери, дверь для тайны, тайна — для ищущего, награда — для того, кто нашел. Таково правило. Таков закон.

Сверчок: В голове у тебя этот закон, а не…

Буратино: Замучил советами! (кидает в Сверчка молоток и расшибает ему голову; затем с ключом приступает к замку) В мире все должно быть прекрасно. Каждому Сверчку — по голове! Каждому Золотому Ключику — по скрытой двери! Каждому Буратино — по великой тайне! Каждому папе Карло — по кожаной куртке! И всем — по закону!

Ключ не входит в замок.

Хитрый замок. Не дурак был тот, кто делал. Попробую в другую сторону.

Ключ скользит по поверхности.

Не выходит. Сложный замок. Не может быть, чтобы он не открывался. Такого просто быть не может, все же сошлось тютелька в тютельку. Ну-ка, еще разок… Может, замок заржавел…

Золотой Ключик царапает поверхность стены, на которой нарисована дверь…

Элиза и дикие лебеди

Тюремная камера. Куча темного мусора, похожего на какие-то пожухшие листья. Это крапива. На груде крапивы восседает девушка и голыми руками плетет рубашку из того же материала. Несколько таких же рубашек аккуратной стопочкой высятся рядом на полу.

Епископ: Ну, дочь моя, в мои обязанности входит исповедать тебя перед казнью. Занятие это представляется мне затруднительным в виду твоего упорного молчания, выдаваемого за немоту. Может, хоть перед смертным часом откроешь рот? В конце концов, скоро предстанешь перед Господом, а Он-то тебе язык развяжет.

Элиза отрицательно качает головой и продолжает плести рубаху, не отрывая взора от работы.

Епископ: Не хочешь? Или не можешь? И из уважения к служителю Церкви не могла бы ты хотя бы на время исповеди прекратить свое колдовское занятие, чтобы…

Элиза еще упорнее качает головой.

Епископ: Ясно. (Понимающе) Думаешь успеть?

Элиза внимательно взглядывает на него и кивает.

Епископ: И давно ты этим занимаешься?

Элиза кивает.

Епископ: Кто секрет-то подсказал? Тоже колдунья какая-нибудь?

Элиза нерешительно кивает.

Епископ: Грешишь, дочь моя, грешишь…

Элиза растерянно пожимает плечами и кивает одновременно, видимо, затрудняясь, к чему отнести свое согласие.

Епископ: Кого ж ты этим погубить хочешь?

Элиза трясет головой, яростно и умоляюще глядя на епископа.

Епископ: Никого? Может, спасти?

Элиза энергично кивает.

Епископ: Так… Рубашек у тебя скоро будет с дюжину… Или с чертову дюжину…

Элиза крутит головой.

Епископ: Двенадцать, значит? И кто они тебе? Любовники?

Элиза крутит головой.

Епископ: Гм… Родственники?

Элиза кивает, взгляд ее смягчается.

Епископ: Братья, что ли?

Элиза кивает с тоскливой улыбкой, по щеке медленно сползает слеза.

Епископ: Околдованы?

Элиза кивает.

Епископ: А что с ними?

Элиза на мгновение отрывается от работы и несколько раз плавно взмахивает руками, как крыльями.

Епископ: Стали птицами? Да ведь это оборотничество.

Элиза испуганно трясет головой.

Епископ: Это ты, что ли, по ошибке колдонула? Или они сами доигрались?

Элиза, опустив голову, отрицательно качает ею.

Епископ: Другая ведьма?

Элиза кивает и, указав пальцем на себя, качает головой.

Епископ: Да как же ты не ведьма, милая, когда вон чем занята.

Элиза разводит руками.

Епископ: Мало ли — вынуждена… А молчать тоже вынуждена?

Элиза кивает.

Епископ: Дочь моя, да ведь есть способы попроще. Обратилась бы к Церкви…

Элиза подозрительно смотрит на него и качает головой.

Епископ: Правильно. Зато тебе бы хлопот меньше. И грех бы на душу не взяла. И жива бы была. И потом, ты меня прости, неужели способа попроще не нашлось? Ведь врешь, поди, про молчание. Это ты уж сама на себя обет взяла.

Элиза со вздохом кивает.

Епископ: Ну и зачем? Чтобы грех перед Богом замолить?

Элиза задумывается и не очень решительно качает головой.

Епископ: (раздумчиво) Выходит, не так уж ты и виновата. Могла бы дать знать, что не все так просто. Что же ты на следствии знака никакого не подала? Ишь, мученицу из себя сделала. Терпела, ждала, пока правда себя покажет. Впрочем, это о твоем смирении и кротости говорит, что похвально. Слаба Богу, праведны пути его. Вот, кротость твоя на благо тебе обернулась.

Элиза работает, опустив глаза.

Епископ: Ладно. Растрогала ты меня. Видно, не совсем пропащее твое дело. Вот что, дочь моя, давай-ка с тобой по-хитрому поступим. Рубашки у тебя почитай что готовы. Так? Колдовское дело свершилось. Так что Церковь уже предотвратить его не может. Я с твоего согласия могу огласить то, что узнал от тебя, если конечно, ты не настаиваешь, что это была исповедь. Покаешься, Церковь простит. И братьев своих спасешь, дай Бог, и в живых останешься…

5
{"b":"313518","o":1}