— Открой шторы. День на дворе.
— Я лучше включу свет.
— Открой шторы, — повторила Айя.
— Зачем тебе?..
— Облом, что ли?!
Напарник не успел остановить девушку, по-хозяйски шагнувшую к окну…
За стеклом, на черной пленке неба, растекалось кровавой каплей марево. «Слишком черное и слишком же красное. Так не бывает,» — устало отметил разум.
— Что это? — спросила она не оборачиваясь.
— Я же сказал — ты пришла. Мы встретились.
— Здесь?
— Здесь.
— А они?
— И они.
— А кто заметил?
Напарник рассмеялся:
— Ты. И то случайно.
— Ясно… Так на чем мы остановились?..
Сказка была продолжена, пачка сигарет — только начата, и плывущее сознание мало интересовала вся будущая вечность под багровым небом. За стеной раздалось знакомое: «Народ, это не дело! Как у нас с наличкой?..» Руки Айи и напарника синхронно скользнули к карманам в слабой попытке нащупать хоть пару купюр…
Из криминальной хроники:
«…В доме по адресу… обнаружено восемь трупов без следов насилия… Ведется следствие…»
Из журнала пункта неотложной помощи:
«23–57…доставлен молодой мужчина, жертва ДТП… Скончался, не приходя в сознание…»
«00–30…доставлена молодая женщина с обширным инфарктом миокарда… Скончалась, не приходя в сознание…»
Сказка о снах
Уменье спать и видеть сны,
Сны о чем-то большем…
Б.Г.
I
Звали ее Шетарра и имя это гремело, словно раскаты грома от Алого моря до Горячих степей, гремело по всей Империи, заливаемой кровью. Гордая воительница с тремя сотнями бойцов, не признающая законов и власти, смевшая говорить с Властителями на равных — Ее звали Шетарра
Каблуки сапог тяжело вдавливаются в землю — Двое у входа в шатер почтительно, опасливо отступают. Полог откидывается резким движением.
— Приветствую, Повелитель
Легко и плавно опускается на колено — всякий раз бросается в глаза несоответствие мягкости движений и огромного массивного тела. В привычном ритуале нет покорности — Равный уступил Равному. И названный Повелителем порывисто поднимается с резного кресла.
— Я рад тебе, воин.
Она встает на ноги. На мгновение — глаза в глаза, но Повелитель отводит взгляд.
На плече Шетарры, под меховой безрукавкой — грубая повязка.
— Ты ранен, воин?
На губах — легкая усмешка:
— Это не страшно, Повелитель.
«Ты умеешь чувствовать чужую боль, Властвующий?.. Мне говорили — ты необычен…»
«Она не верит… Ни мне, никому… Мои слова — лишь учтивость владыки…»
По шатру — ропот. Услышать свое имя из уст повелителя — высшая честь
«Да, я благодарен тебе, девочка… Именно ты, и подобные тебе — гордые и вольные помогли мне свершить…»
— Мы всегда рады служить Вам, Повелитель
«Но мне интересно, почему ты тянешь время? Как ты расплатишься с теми, кто расчистил тебе путь к желанной цели?..»
— Твои люди — храбрые воины, и ты — лучший военачальник из всех…
«Слова, слова… Да, храбрые и сильные, и в этом ваша беда… Вы помогли — и теперь вы опасны… Не мне — Империи. Закону… Воин… Девочка, милая… Ты умрешь не в бою… Завтра ты не проснешься, и целители, скорбно опустив глаза, скажут, что организм не выдержал и… А с людьми будет сложнее… Или проще…»
«Ну чего же ты ждешь? Нож?.. Стрела?.. Хотя нет, пожалуй, яд — мои люди слишком близко… Ты еще молод, Властвующий, ты еще не научился не быть виноватым…»
— Щедро награждена. А сперва — кубок Шетарре — непобедимому воителю!!!
«Вот и все, девочка. Странно — больно… Луч света играет в прозрачных гранях, превращая смертоносный хмель в расплавленное золотоПрости, девочка… Прощай.»
Она принимает кубок, с улыбкой склоня голову
«Прости, Властвующий. Прощай.»
Пальцы ослабевают, и кубок с ледяным звоном ударяется о пол, о край щита, лежавшего на ковре, и из изящной вещицы становится брызгами хрусталя и вина
Шетарра поднимает голову:
— Приношу свои извинения, Повелитель. Рана еще беспокоит меня…
II
— Пусть пьянит нас битвами Ненависть Месть…
— Кис, пойми, мы же только защищаемся. Эти, из «Леса» пытаются отобрать у нас то немногое, что мы сохранили.
В полутемном подвале — группа молодых людей. Парень — темноволосый и кареглазый — негромко орет под гитару, остальные беседуют, разбившись на небольшие группы.
— «Лесные» сами спровоцировали эту вражду
Говорящая не верит самой себе. «Они первые начали» — хорошее объяснение для подготовительной группы детского сада… Никто здесь не помнит «кто первый». Просто так повелось: «Степь» дерется с «Лесом» и «Рекой», «Море» — нейтрально, а «Горы» могут иногда и помочь, правда, под настроение… Но новичкам — увы! — нужны аргументы, а не «так повелось». К счастью, Сэм умеет объяснить и убеждать…
— Аларм!!! «Лесные!»
Компания вскакивает на ноги, хватает оружие… Мечи, копья, арбалеты.
Средневековое вооружение не вяжется с камуфляжными костюмами и десантсткими ботинками (хороший был военный склад, почти новый), но — «Так повелось». Никто уже давно не ищет объяснений…
— Справимся!..
«Так просто убеждать других… Так просто… Но не себя… А что делать, если в „Лесу“ централ — Кот, с которым еще недавно (когда?) весело болтали на кухне?.. Старую тусовку разметало по враждующим группировкам, и люди, привыкшие друг к другу, теперь убивают. Друг друга же. Точнее враг врага»…
— Сэль, сними их арбалетчика!..
«А Кота я любила… Нет. Вру. Люблю и сейчас… А еще я люблю Волка… А он мой муж, между прочим. Не надо… Пусть рвет глотку боевой клич, и не надо, не надо, НЕ НАДО!!!»
— «Степь»!!!
— «Лес»!!!
«Так мучительно потерять любого из них…»
— Круг!
«Так трудно отвыкнуть любить…»
— Круг!..
Бой почти завершен, и враждующие окружили двоих. Последних, продолжающих схватку. Кота и Волка
«Техника и динамика… Интересно — кто? Так повелось — если гибнет лидер — группа уходит… Куда?.. Боги, опять — так повелось…»
Удар мечом… Блеск стали, сорвавшейся с руки… два медленно оседающих тела… Когда Сэль снова ощутила мир — «Леса» уже не было… Все правильно — жизнь Кота оборвалась на мгновение раньше… Подвал… Голос:
— Рядом… Почти в обнимку — как раньше…
— Но слезами мертвых не утешишь…
А слез нет… И нет их — обоих… А может…
— Мертвые не делятся добычей
«Кот, почему ты увел за собой Волка?.. Почему ты не смог оставить Кота, благоверный… Отдай…»
— Мертвые не делятся добычей
Как ответ — «Мертвые не делятся добычей…» Мертвые не делятся…
III
— Опять морозит?
Молодой человек на мгновение перебил тему разговора и взглянул на девушку, сидящую напротив. Та лишь устало кивнула и поплотнее закуталась в плащ.
— Плохо тебе?
— Стыну… Остываю в смысле… А, неважно… Все равно ничего не изменишь.
— Опять… — почти простонал юноша, — Кира! Ну сколько же можно!..
— Долго. Даже слишком долго… И твоя профессиональная…
— Да при чем здесь… Ты вбила себе, что не хочешь жить — Бог с тобой. Но аргументировать ты это можешь?..
— Аргументируй боль.
Приплыли. Кира просто очаровательна в своих формулировках.
— Любая боль имеет аргументы. Мотивацию. Ответ на вопрос «почему»… Нежелание жить аргументируется болью, которая в свою очередь аргументируется…
— Ничем она не аргументируется. Просто больно.
— Это не…
— Знаю, что не объяснение. Восприми как данность — с такой болью жить нельзя. По крайней мере, я не могу.
— И после этого ты считаешь себя сильной? — слова юноши прозвучали куда более жестко, чем ему хотелось. — Подожди, послушай меня. Боль — вещь, конечно, паршивая. Но с любой болью можно жить. Легче всего — ах, мне так плохо, ах, я умираю… А ты не думала, какую боль ты причиняешь другим?..
