— Ты про что? — у Свон было немного испуганное лицо.

— Я тут… я впервые так переживаю и даже не знаю, что говорить, — Реджина выглянула из камеры, чтобы убедиться, что рядом никого нет, и быстро пошла к своему тайнику и достала коричневый конверт.

— Я недавно попросила своих друзей кое-что для меня узнать, — Миллс встала на колени перед Эммой.

— И… — Свон во все глаза смотрела на Реджину, а внутри всё буквально переворачивалось. Ведь она не понимала, про что ей говорит Миллс, и что она попросила узнать, — Реджина, сядь, пожалуйста, на койку. И вообще… что это за конверт?

— Я подслушала твой разговор с Шер, тогда, когда ты рассказывала про себя, мужа и сына, — Реджина не пересаживалась на койку, — я захотела узнать больше, но решилась на это только несколько недель назад, — Реджина медленно открывала конверт.

— Мои друзья не совсем законным способом нарыли информацию по твоему делу, а ещё… я попросила их сделать для тебя это… — Миллс вытащила фотографии, на которых был сфотографирован Кевин.

— Кевин… — Эмма как будто пропустила мимо ушей всю предшествующую информацию, всё, в чём призналась Миллс, и что говорит. Блондинка смотрела только на фотографию своего малыша, который с весёлой улыбкой катался на подвесных качелях на какой-то детской площадке, — мой мальчик, — Свон медленно и аккуратно провела большим пальцем по фотографии своего ребёнка. У неё были фото сына, но маленького. А сейчас эта фотография, явно сделанная недавно, всколыхнула лавину материнских чувств и эмоций, что заставили Эмму заплакать, смотря на любимое лицо.

— Тихо, малышка, — Реджина накрыла руку Эммы своей рукой, — я не представляю, как тебе сейчас тяжело, но я буду рядом и поддержу. Там есть несколько фотографий твоей мамы и… мужа.

— Мне плевать на мужа! — прошипела Свон, но всё же стала просматривать дальнейшие фото. Она в момент разозлилась на себя, на Купера, на всё происходящее, ведь не может быть из-за этого рядом со своим мальчиком.

— Я просто хотела увидеть человека, которого ты любила, — Миллс было неимоверно тяжело сейчас разговаривать с Эммой.

— Я могу сейчас уйти, а ты подумаешь.

— Нет, — Эмма взяла за руку Миллс. Она отложила на койку остальные фото, оставляя только снимок улыбающегося и счастливого Кевина, — останься. Познакомься с моим мальчиком. Он у меня замечательный.

— Он очень на тебя похож, — Реджина поцеловала руку Эммы, — и я обещаю, что ты вернёшься к нему.

— Когда ему будет двадцать, — горько произнесла эти слова Свон, не убирая взгляда от фотографии сына.

— Нет, — Миллс вытерла слезинку со щеки любимой, — я помогу тебе. Я хочу видеть тебя счастливой, а счастлива ты будешь только с сыном.

— Как ты поможешь? — безысходным голосом спросила Свон и подняла взгляд на лицо Реджины.

— Я попросила людей, которые мне должны, разобраться в твоём деле. Предупреждаю, это будет не очень законно, и если ты не захочешь, я все отменю, — Реджина подняла все свои связи, чтобы помочь Эмме и разобраться во всем.

— Я не понимаю, — закачала головой Свон и прикрыла глаза, думая. Но через минуту открыла и спросила, — как? Они найдут доказательства моей невиновности или что?!

— Не совсем, — лицо Миллс отображало то, что она не знает, как всё объяснить, — твоё дело подкорректируют.

— Что? — Эмма вылупила глаза на Миллс, а потом резко встала, — как? В смысле?!

— Во-первых, тихо, во-вторых, я и сама не знаю, — Реджина села пятой точкой на свои икры, — сядь.

Свон не хотела садиться. Она стояла в двух шагах от Миллс.

— Я мечтаю увидеть сына, и чтобы он был только со мной, но… Что ты мне предлагаешь?!

— Я предлагаю тебе дать мне возможность тебе помочь или же тебе просто раз в неделю будут доставлять его фотографии, — Реджина не хотела действовать за спиной.

— Но это будет незаконно? Я про дело, — уточнила Эмма. Она не знала, как поступить правильно.

— Да.

Миллс было неудобно смотреть на Эмму, и она пересела на пол, прислоняясь спиной к койке, — и тихо об этом, везде есть уши.

— Молчу, — тихо произнесла Свон и, обойдя Реджину, прилегла на её койку за её спину. Эмма уткнулась лицом в матрас и не знала, как ей поступить. Нужно было думать. Очень серьёзно.

— Всё будет хорошо. Я буду заботиться о тебе и помогать. Я не раз говорила, что мои чувства со мной, и я не прошу ничего взамен, так же и с помощью, если ты захочешь, я всё сделаю, — Реджина продолжала сидеть на полу, — я люблю тебя.

— Можно, я побуду одна? — спросила Свон, поворачивая голову на бок, лицом к Миллс, — пожалуйста.

— Конечно, — брюнетка встала с пола и поцеловала Эмму в висок, — я буду в твоей камере, — сказав, брюнетка ушла.

Эмма продолжала лежать, уткнувшись лицом в мягкий матрас Реджины. Блондинка думала. Очень серьёзно и ответственно. Она очень хотела быть с сыном рядом, смотреть на него, воспитывать, любить не на расстоянии. Это единственное желание Эммы за всю её теперешнюю жизнь. Она готова принять помощь от любого человека, любую помощь в раскрытии её дела, в поиске доказательств её невиновности, да всё что угодно, лишь бы вернуться к Кевину. Но… законно. Ведь если нарушить закон, если поддаться этому соблазну и доказывать свою правоту преступным способом, можно только усугубить своё положение, можно навсегда лишиться сына и остаться в этом ужасном месте, ведь никто и никогда больше не поверит, что ты невиновна. Сейчас Свон думала, как ей поступить. Принять помощь Реджины или отказаться. Выбрать незаконный и опасный путь возвращения к сыну или остаться в тюрьме и греть надежду на повторное рассмотрение дела и доказательство своей невиновности законными методами с последующим наказанием виновного. Второй путь очень призрачный, скорее нереальный и во многом даже наивный, хоть и законный, а первый… Над этим надо думать. И очень, очень серьёзно.

Миллс не пошла в камеру Эммы, она осталась рядом с ней. Сев около своей камеры, она решила подождать, пока Свон что-то решит. Реджина была из тех людей, которые совершенно не чтили законы. Ей было плевать, как это выглядит для людей, ей было главное, как она себя чувствует при этом.

Помогая Эмме, Реджина хотела добра для девушки, и если блондинка откажется, тогда Миллс будет искать другие варианты, хоть это и будет во много раз труднее.

— Реджи, ты чего на полу сидишь? — по коридорчику проходили Триш и Шер. Они хотели пойти в камеру Шер, но увидев Реджину, Райэн подошла к ней.

— Эмма разбирается в себе в моей камере, — ответила, тяжело выдыхая, Реджина.

— Она законопослушная, а я нет.

— Ну, я не сомневалась, — Триш очень аккуратно заглянула в камеру. Она увидела, как Эмма безотрывно смотрит на какую-то фотографию.

— Я хочу ей помочь, но могу я это сделать… ну ты знаешь, какими путями. Я попросила Рони накопать инфу по её делу, а ещё сфоткать её сына. Я, конечно, могу найти лучшего адвоката, но это будет в разы дольше.

— Так это она на сына смотрит, — Райэн присела рядом с Миллс на корточки, — Реджи, я не знаю, что сейчас посоветовать. Она должна сама решить. Но ты понимаешь, что предлагаешь ей опасный путь.

— Знаю, но он никак не должен её затронуть. Рони работает чисто, и он мой должник, из-за него я здесь чалюсь уже шесть лет и должна сидеть ещё двенадцать, — Реджина говорила тихо, но немного зло.

— Ладно. Знаю я, как он чисто работает. Вон сидит передо мной его результат работы, — шепнула Триш, — и вообще, вставай. Пойдём к Шер, там и поговорим.

— Не хочу оставлять её одну, — Миллс продолжала сидеть.

— А сидеть в коридоре под взглядами всех хочешь?! — приподняла брови Триш, сама вставая, — пойдём, она найдёт нас.

— Ну пойдём, — Реджина встала всё же с помощью подруги на ноги.

Они дошли до камеры Шер. Мили и Джил сидели на одной койке, а Ейор на другой.

— Скоро дадут сигнал на прогулку. Сегодня солнышко, хоть позагораем, — произнесла с улыбкой Триш, присаживаясь в объятия Шер.