— Ты хочешь знать, почему твой случай индивидуальный?! Так я расскажу, — Миллс отошла немного от Свон, — за шесть лет и я здесь побывала, но отделалась только сильным избиением. А потом мне надоело, и я стала тем, кто стоит перед тобой. Когда на зоне появляются новенькие вроде тебя, они могут быть тихими, страшненькими, старыми или повторно осуждёнными, таких никто не трогает с условием, что нормальная статья. Они и сидят себе преспокойненько, но, как ты уже поняла, ты не попала в их число. Ты красивая, не тихая, хоть и была испуганной. А такие мне нравятся, в принципе, как и Фрайс. Пятьдесят процентов сразу выбирают под кем быть, тридцать ломаются за несколько дней, наслушавшись страшилок, а остальных мы ломаем. Их притаскивают сюда… — Реджина показала на помещение, — включают воду и дико трахают. Может, я покажусь монстром, но я так не считаю. За свой срок я многих сломала, но это были проститутки, убийцы, наркоманки, одним словом, твари. Они строили из себя непонятно кого и получали за это. Я люблю «свежее мясо», люблю, когда мне подчиняются, — Реджина говорила всё, как оно есть, без утайки и сглаживания острых углов.

— Я люблю секс и тем, кто этого хочет, я его даю. А тем кто нет, я его беру, но это касается того континента здешних дам, кто не раз провинился. Если хочешь ещё чё знать, спрашивай, отвечу.

— Почему ты не начала ломать меня? — сразу задала свой вопрос Свон. Ей было противно от такого монолога Реджины, ведь эти правила, эти принципы, эти методы были омерзительны, — я не проститутка, не убийца. Но я же то самое «свежее мясо». Почему ты отдала меня ломать Фрайс? Объясни.

— Эмма, — Реджина прислонилась к стене и по ней сползла на пол, — я не ломала тебя, — Миллс смотрела пристально на Свон, — я не отдавала тебя Рей. Я ждала, пока ты придёшь. Я не могла сама прийти по разным причинам, одной из которых является слабость. Моя слабость. Если бы её увидели, то… я бы не смогла в последующем дать тебе и близким мне людям защиту.

— Ты не хотела меня трахать под душем при всех, ждала, что я подойду и встану на колени сама. Ведь ты не могла подойти, потому что могла потерять свой авторитет, — для себя делала определённые выводы Эмма. Она повернулась спиной к Миллс, ведь не могла стоять и смотреть на неё, — но я бы не пришла. Никогда. Сама бы не пришла.

— Я не хотела, чтобы ты пришла и встала на колени, — Реджина говорила честно, — да, я боялась потерять авторитет и с ним потерять всех, кто мне дорог. Ты не понимаешь, ты считаешь меня тварью, и в какой-то степени ты права. Но ты меня не знаешь.

— Не знаю, — Свон обнимала себя руками. Ей был очень тяжёл этот разговор, — не понимаю и… боюсь.

— Эмма, — Реджина быстро встала и через секунду уже она обнимала блондинку, крепко прижимая к себе, — пожалуйста, не бойся, я хочу быть только с тобою рядом, чтобы защитить. Ты для меня маленький серенький котёнок, — Миллс втянула запах волос Эммы.

Свон боялась пошевелиться. Она стояла и практически даже не дышала, начиная дрожать. Эмма не могла понять, что вызывает сейчас её оцепенение. То, что она дико боится Миллс или то, что уже видит в ней поддержку, видит то, что не видит никто из новеньких, никто, кто не знает Реджину.

— Я сделаю всё, что ты скажешь, я буду рядом на том расстоянии, на котором скажешь ты, — Реджина ещё сильнее прижималась к Эмме, — я больше никому не позволю тебя обижать.

— Почему? — почти по слогам, очень медленно, тихо, но разборчиво спросила Свон. Она так и не шевелилась, совсем не понимая своих чувств от слов Миллс и её действий.

— Я… — Реджина не знала, говорить ли ей о своих чувствах или она только отпугнёт Эмму этим, — котёнок мой. Ты мой котёнок. Я люблю тебя. Я просто очень тебя люблю.

— Что? — Свон резко разорвала их отчего-то тёплые и… приятные объятия? Эмма совсем не знала. И даже боялась узнать. Блондинка развернулась и взглянула прямо на Реджину, делая при этом шаг назад, — ты что? Нет. Ты не можешь.

— Я люблю тебя. Люблю с первого взгляда, с первого твоего слова, — Реджина смотрела на Эмму и сама боялась своих слов, — я ненавижу себя за то, что позволила Рей сделать это с тобой. Я ненавижу её за это и готова убить. Котёнок, я люблю тебя и буду рвать за тебя любого.

— О, Господи! — Свон подняла взгляд к потолку, желая найти в нём ответ, что всё это просто злая шутка или сон. Это было нереально, невозможно и почему-то глупо. Но потом она резко взглянула на Реджину и её глаза, — скажи, что это глупый розыгрыш. Это неправда. Не может быть. Нет! — Свон как будто отшатывалась от Реджины, идя на выход из душевых, а потом и вовсе не дождалась ответа от Миллс и скрылась из помещения, не желая даже выслушать, попробовать понять.

— Аааааа… — крикнула Реджина, она не могла сдержать эмоций, ей было плохо и больно. Брюнетка не знала, что ей теперь делать и как быть, она корила себя, что открылась и теперь окончательно потеряет Свон.

Миллс начала бить кулаками по стене, — нет… нет, — брюнетка обняла себя руками и опять по стене сползла на пол. Просто сжимаясь калачиком с желанием исчезнуть.

Свон чуть ли не выбежала из того коридора, который вёл в душевые. Её остановил охранник и приказал идти, ведь бегать запрещено. Блондинка не могла поверить в слова Миллс. Она считала это каким-то нереальным и совсем невозможным. Свон в своих мыслях зашла в камеру. На её счастье в ней никого не было, потому что Шер и остальные сокамерницы были на смене на кухне, ведь предстоял ещё ужин. Но долго думать и быть одной Свон не дали, ведь объявили время прогулки и всех выгоняли из камер, так как это было обязательным. Эмма вышла во двор, она искала глазами Миллс, ведь теперь боялась даже быть рядом с ней. Слишком быстро время прошло, и Эмма не успела толком обдумать всё это произошедшее. Но не найдя авторитетную брюнетку глазами, Эмма ушла в угол двора и, прислонившись к холодной стене, прикрыла глаза и задумалась. Она вновь не шевелилась и чувствовала себя дико скованной, но свежий воздух попадал в лёгкие, и от этого становилось легче.

Реджина пролежала на полу душевых до того момента, как объявили прогулку. Взяв себя в руки, она пошла в свою камеру. Ей было плевать на слова охраны, она просто прошла в камеру и легла на кровать, продолжая желать только одного, чтобы Эмма не слышала её признания.

Миллс не пошла на ужин, да и вообще не хотела выходить из камеры. Она не хотела попадаться на глаза Эмме. Ей было трудно понять, что же она сейчас чувствует и как ей в последующем себя вести.

Так она и провела остаток дня до того момента, как в камеру вернулась подруга. Они не виделись с обеда, так как у Триши было много работы, а на ужине она не увидела Реджину.

— Привет, дорогая. Ты почему меня не встречаешь? — спросила с неким наездом Райэн, уваливаясь на кровать к подруге.

— Уйди, пожалуйста, я не хочу сейчас общаться, — Реджина лежала лицом к стене.

— Ой-ей, — Триша очень напряглась от такой просьбы. Её голос не выражал издёвки, а наоборот, непонимание. Девушка медленно, но всё же встала с койки подруги, — с тобой всё в порядке?!

— Да, просто не трогай меня, — Реджина тяжело вздохнула.

— Да поняла, поняла, — произнесла Триша. Она переживала за подругу, но наседать не могла. Девушка расстелила свою койку и, пока не выключили свет, взялась за книгу, не трогая больше Миллс.

— Чёрт, как я умоталась, у меня ни рук, ни ног нет, — в камеру к Свон зашла Шер, — как же я хочу сейчас расслабиться.

— Сочувствую, — подала тихий голос Свон. Она была в таком же состоянии, что и Реджина. Просто лежала, уткнувшись в стенку, и жалела о том, что услышала сегодня.

— Ты чего там? Устала хуже меня?! Как рабочий день? Рассказывай, — Ейор потрясла немного Эмму за плечо.

— Да, я устала, — соврала Эмма, немного придвинувшись ещё к стене, чтобы Шер не трогала её, — уже засыпаю.