«Встали степные туманы… Ночь убежала с неба и загасила свои огоньки… Поднялось красное солнце… Кони понеслись в степь, и я проснулась и взяла свой кувшин, и пошла за водой… в камышах кричали утки и гуси… И я налила свой кувшин холодной водой… и я пошла назад к кибиткам… Навстречу мне вышел из чащи камышей молодой русский… и он сказал мне: „селям алейкюм[16], кичкине[17] Хайрибэ“… и я ему сказала: „алейкюм селям, батыр[18]“… И потом ушёл молодой русский… и я не видала больше молодого русского, пока опять не встало солнце… пока я опять не пошла за водой»…
XIV
В степи много красивых цветов распускается весной… в тихих ильменях белеются нимфеи, раскрывающие свои чашечки с восходом солнца… Колокольчики, гвоздики пестреют на берегах… Однажды утром Дмитрий, проснувшись, увидал, что вся его кровать убрана разными цветами. Она точно оплетена была гирляндами цветов… как ковёр, пестрели они на полу…
Много цветов было в комнате, но в ней больше не было лучшего цветка, маленькой Хайрибэ… Недаром так горячо, так ласково целовала маленькая Хайрибэ своего Дмитрия в эту последнюю ночь и крепко усыпила его и убаюкала своими степными ласками…
И понял Дмитрий, почему с приходом весны, когда степь оделась цветами, так грустила маленькая Хайрибэ…
XV
Дмитрий долго не мог забыть свою мимолётную гостью, свою ласковую жену, маленькую Хайрибэ… Он пытался найти её, но маленький след затерялся в необозримой степи, куда ушли кочевать киргизы, — отец, мать, братья маленькой Хайрибэ…
Прошло много-много лет… Где теперь маленькая Хайрибэ? — Бог весть!.. Спит ли уже она мирным сном в солёной земле у далёкого Каспия или ещё жива и, степенная киргизка, нянчит своих детей и ведёт степное хозяйство, как добрая жена — Дмитрий не узнал этого… И он почти уже забыл эту сказку своей далёкой юности…
И только когда поёт жаворонок, греясь на весеннем солнце, когда шумят от налётов ветерка зелёные камыши и журчит волна, лаская низкие берега, он вспоминает про маленькую Хайрибэ, и ему кажется, что кто-то в веянии ветра шепчет ему нежно и ласково: «селям алейкюм, джани»… и ему хочется ответить невольно: «алейкюм селям, кичкине Хайрибэ»…
1904
