Один монах сильно страдал, ибо его старец чувствовал переживания Бога, а сам он — нет. И знаете, что он сделал? Он упал ниц, склонился на колени и стал целовать землю, скамью, дверь кельи старца и все, что там было, говоря: «И здесь есть Христос - я целую Христа».

Другой целовал осла, который поднимал его в гору, и припоминал слова о том, что Бог дает отдохновение труждающимся и обремененным.

Поцелуй и ты землю, по которой ходишь ты, твоя жена, муж, ребенок, то место, где ты молишься, где воскуряешь фимиам, где плачешь. Почувствуй Христа и облобызай место, где это произошло, где Бог пришел.

Святая Гора показала нам, что благодать Божия действует повсюду. Вы знаете, как называет Иоанн Дамаскин Божественную благодать? «Прыжок Божий». Там, где сидишь ты, где годами ждешь Бога и не находишь Его, вдруг Он выявляется и входит в тебя, заключает в Свои объятья, целует, наполняет дыханием, воздухом, любовью, бытием, Своей Триединой сущностью.

Насколько просто подпрыгнуть человеку, настолько легко «спрыгнуть» и Богу и войти в нашу жизнь. Как Он сходит на вершины Афона, как восходит на лодки и в пещеры, в ущелья и повсюду, улавливая желания, страдания и слезы святогорцев, так слышит Он и последний крик твоей души, нашей души.

Оттачивается и закаляется усердный молитвенник своим подвигом. В него вселяются чудо, покой, отвага, любовь, сладость, уверенность, беззаботность, радость, дивное упокоение Святого Духа, невыразимое причастие Богу и сердечный трепет.

Когда израильтяне отправлялись в путь, великий пророк Моисей сам с благоговением поднял на плечи святилище (Числ. 7, 9). У пророка Исаии Бог поднял руку и сказал, что принесут сыны израильские сыновей на руках, а дочерей на плечах (см.: Ис. 49, 22).

С тех пор по благословению Божию ежедневно стекаются во все афонские монастыри молодые люди, чтобы отереть ливан, смирну, алоэ, нард, мускат, многоценное миро, величие и духовное богатство, чтобы стать едиными (см.: Ин. 17, 11; 21; 23) с другими монахами, сынами преподобными, сынами иного, нового, государства.

Человеческая душа, обращенная к Богу, с многочисленными усилиями и упражнениями стремится к Господу через внутреннее общение с Ним, личную и соборную молитву, которую она творит в Церкви. Множество ревнителей молитвы и тех, кто хочет видеть лицо Бога, научаются шествовать по освященному пути через дарованное человеку небесами умение молиться.

Оттачивается и закаляется усердный молитвенник своим подвигом. В него вселяются чудо, покой, отвага, любовь, сладость, уверенность, беззаботность, радость, дивное упокоение Святого Духа, невыразимое причастие Богу и сердечный трепет.

Святитель Григорий Богослов говорит: «Насколько нас восхищает Божественное, насколько мы еще больше желаем его, и как желанное оно нас очищает, очищающее нас делает боговидными, и таким нам ставшим уже беседует с нами как со своими… Видишь, сколь чудно это соединение? Ибо Бог, — говорит нам Григорий Богослов, — богам соединяется».

Человек не может жить без знамений Бога, испытаний и скорбей, посылаемых богоизбранному народу. Бог ходит по небу и по земле для того, чтобы приблизить к Себе людей на века. Ибо Он есть вечный, Он есть сущий.

«Богоглаголивые» пророки, рискуя своей жизнью, возвещали возвращение к истинному Богу «нового народа» в обновленный Иерусалим, Град Божий. И будет в последние дни, гора дома Господня будет поставлена во главу гор и возвысится над холмами, и потекут к ней все народы (Ис. 2, 2). В те дни все соберутся вокруг Царя Бога. Сион назовут мати (Пс. 86, 5) и воспоют в один голос «песнь новую» избавителю Богу.

Пророческие восклицания и ожидание пришествия Мессии были символом новой мессианской эпохи для обновленного Иерусалима.

Их ожидание воплотило мечту израильского народа о восстановлении, особенно после вавилонского пленения. У людей оставалась надежда на мессианскую эпоху как на своего рода общественно–культурную реабилитацию измученного Израиля или переход мира на другой уровень существования, в большей мере духовный. Вплоть до сего дня и иудеи, и христиане в сердце своем сохраняют упование на пришествие Мессии, избавителя от бед мира, в котором мы живем. Смерть Христа стала логическим завершением еврейских мессианских чаяний.

Мессия, сей Царь, новый Давид, Сам пришел и основал Свое Царство, Церковь, обновленную сошествием Духа Святого в день Пятидесятницы. Огненные языки почили по одному на каждом из апостолов (Деян. 2, 3), упразднив смешение, случившееся при строительстве вавилонской башни, и восстановив единство человеческого рода. Итак, в Духе Святом вступило в действие новое «согласие» гармонии и новой эсхатологической реальности. Тогда родилась Церковь, новый Израиль Бога, род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего (1 Петр. 2, 9), народ, посвященный Богу.

События Пятидесятницы не ограничены хронологически. Ибо это есть некий эсхатологический опыт верующего, каждодневно живущего в Церкви жизнью Христа. Когда мы говорим о Церкви, то одновременно подразумеваем и Пятидесятницу, и ее эсхатологическое значение.

В наши дни, когда во всем мире у людей возрождаются религиозные чувства, стоит сказать особо о том эсхатологическом переживании, которое было свойственно Церкви на протяжении всего периода ее существования, во избежание неправильного истолкования мессианизма.

Эсхатология — это не просто одна из основных глав учебника по православной догматике, повествующая о Страшном Суде, но квинтэссенция, альфа и омега православной веры, экклесиология. Мы вдыхаем ее воздух и делаемся гражданами Небесного Иерусалима, перестаем интересоваться одними лишь земными благами. По словам преподобного Макария Египетского, Святой Дух для верующего — Божественный огонь, одеяние, жилище, пища и ежедневное насыщение.

Действительно, Дух Святой изменяет нас по подобию Христа, непрерывно воссоздает в нас Его образ через таинства, через добродетели, через открытие наших внутренних глаз. Он действует в нас до тех пор, пока мы не станем мужами совершенными, в меру полного возраста Христова (Еф. 4, 13).

Мы отрекаемся от своего ветхого, падшего человека и выбираем жизнь в Церкви с ее непрерывным преображением души, уподоблением Богу, или, лучше сказать, уподоблением Богочеловеку.

Этим объясняется движение святых исихастов XIV века, которые свидетельствовали об эсхатологическом измерении нашей православной традиции, ибо пришло спасение и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге (Кол. 3, 3).

Мы не в состоянии постичь соборности Церкви, если сами не переживаем Таинство, которое есть жизнь Христа в нас (см.: Кол. 1, 27). Тот, кто во Христа облекся, силой Святого Духа делается «новым человеком».

Мы видим, как святые нашей Церкви, достигнув этого предельного пункта «нового жительства» во Христе через Духа Святого, получили многие дарования — умение разговаривать на разных языках, нужные ответы на вопросы, чудотворение и многое другое через единение их человеческой природы со Христом без какой–либо этнической предвзятости: нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос (Кол. 3, 11).

Святые подвижники смогли превозмочь свою немощную природу, честолюбие, страсти. И чем ближе они подходили ко Христу, тем более Он становился Богом, производящим все во всех (1 Кор. 12, 6), принявшим на Себя служение примирения (2 Кор. 5, 18), исполнявшим Свое делание на членах Церкви.

Наша Церковь есть образ Небесного Иерусалима, причастие обожения, новая жизнь во всех ее проявлениях. Этот опыт необходимо свидетельствовать перед миром ветхим, землей, по которой идут странники и пришельцы (Евр. 11, 13).

Даже если Поместные Церкви принимают национальные традиции как «ветхого человека», то все равно они находят особый путь для спасения и преображения человеческой культуры в ослепительном свете будущего века. Мы видим, как Православная Церковь в ее различных национальных формах, в историческом своем развитии сгладила разительные контрасты и особенности традиций. Сходные формы и духовное единство заметны в богослужении византийского типа.