Признавая другого, каким бы характером тот ни обладал, и ставя его выше себя, монах разрешает всякое разногласие и таким образом сохраняет чистоту своей личности и обретает ее завершенность, исполняется мудрости и Божественной справедливости.

Вследствие этого возникает равноправие членов семьи. Все - общее, основания - свобода и добрая воля. Нет ничего собственного. А то, что мое, - так оно все общее, все «твое». Нет ни повелений, ни обязательств, ни каких–либо иных принуждений. Каждый осуществляет посильное приношение Богу. Все предстоят перед лицом Божиим, каждый со своей душой и собственной мерой.

Этот, кажется, более склонен к созерцанию, а тот - к деятельности. Один в высшей степени благоговеен, другой более свободен. Вон того пришедший на Афон паломник, пожалуй, сочтет крайним, а он живет самым естественным для него образом. А этого посетитель сравнит с хулиганом, какие бывают в миру. Да, может быть. Однако он «хулиган Божий», который ежедневно предстоит перед Господом. Кто может отказать ему в праве приметатися в дому Бога (Пс. 83, 11)? Да, вероятно, он совершает плохие поступки, но с надеждой пребывает предстоящим пред Богом (Лк. 1, 19) денно и нощно.

Жизнь каждого монаха и любой монашеской общины отличается и еще одной характерной чертой - радостью. Источником этой радости являются слезы монахов. Радость — плод, принесенный молитвой, соприсутствием Бога. Изо дня в день вершится торжество монашеского содружества и личной духовной жизни. Без каждодневной радости немыслима жизнь святогорца. На Афоне можно лицезреть воплотившиеся слова царя–пророка: Радуйтеся, праведнии, о Господе, правым подобает похвала (Пс. 32, 1). Вси языцы восплещите руками, воскликните Богу гласом радования (Пс. 46, 2).

Такие общественные связи святогорцев выражаются не только во взаимоотношениях между членами одной семьи или членами из других семей, монастырей, скитов, но в контактах с приходящими паломниками и людьми из мира в целом. Монах никогда не смотрит на другого как на чужого. Он не лишает его ни трапезы, ни церкви, ничего из того, чем можно поделиться. Вот она, традиция монашества - ставить превыше всего гостя и своего ближнего.

Чтобы ощутить это, послушайте некоторые наставления к отшельникам аввы Исаии, одного из величайших отцов–отшельников и аскетов, и вы увидите единство мысли Святой Горы со святоотеческой, начиная с глубокой древности.

«Если ты, — говорит он, — встретишь по дороге кого–нибудь из своих обвинителей или клеветников или если он посетит тебя, прими его с лицом радостным и добрым и смотри не скажи ему что–либо о его клевете против тебя».

«Если ты прогуливаешься с другими братьями, то не делай ничего, что могло бы проявить твое предпочтение, любовь или особое благоволение к одному из них, откровенность в отношениях с ним, чтобы случайно не впал в зависть другой и не стал бы подобен мертвому от огорчения».

Сколь простыми кажутся эти слова, но какую глубину они имеют! Проблема не в зависти другого, а в том, что он, завидуя, в своей печали станет подобен мертвому и не сможет более предстать пред лицом Бога, ибо опечаленный человек не может ни молиться, ни даже любить Бога.

Продолжим. «Если ты идешь со своими братьями, и один из них более слаб, притворись, что хочешь отдохнуть или что ты голоден и хочешь поесть, так, чтобы укрепился он, но сделай это, не показав, что оказываешь ему милость».

Вы видите благородство души, тонкость человеческих отношений? Какое соборное мышление приобретает человек! Как исчезает его индивидуализм, и на первое место становится ближний, а через него — Сам Бог!

«Никогда не говори другому: «Ты не умеешь делать это хорошо. Стой, я тебя научу» или: «Еда, которую ты приготовил, могла бы быть и повкуснее», чтобы не огорчать его, но надлежит тебе обрадовать сердце его».

«Если тебе приносят пищу, которую ты не можешь съесть, не показывай этого: принудь себя, вплоть до смерти, чтобы обрадовать другого».

«Остерегайтесь противостоять брату в чем–либо, чтобы не огорчать его». Любовь побеждает скорбь.

Послушайте, что говорит святой Исаак об отшельниках–пустынниках:

«Я заповедаю тебе, брат, хотя ты и в пустыне, что должно тебе подвизаться, «покуда не испытаешь ты к себе ту меру жалости, которую имеешь по отношению к миру»».

«Сердце грубое и безжалостное никогда не очистится».

Брат мой, брат мой, он как бы говорит, ты — в пустыне, ты подвизаешься. Знаешь ли, чем тебе необходимо обладать помимо молитвы и аскетических упражнений? Что говорит о Боге Священное Писание? То, что милость Его наполняет всю Вселенную.

Итак, необходимо, чтобы твоя любовь обнимала не только твою собственную пустыню, но распространялась и на тех, кто очень далеко от тебя. И если случайно ты кого–нибудь огорчишь, кем–нибудь пренебрежешь, то знай, что тогда уже не идет речи о достижении очищения, ибо как войдет в тебя Божественная благодать? Если ты не вмещаешь в себя интересов другого и этот ограниченный мир, то как вместишь беспредельного и невместимого Бога?..

Чтобы иметь наиболее правдоподобное изображение богочеловеческой общности на Святой Горе, не стоит забывать о том, что святогорцы большую часть времени проводят в храме, а лучше сказать, что они в нем живут. Неопределенная и аморфная масса мирян, каждый из которых смотрит на соседа как на безымянного бродягу, со своими мечтами, собственной жизнью, устремлениями, погребена под собственным индивидуализмом и не существует для другого. В противоположность ей богослужебное собрание святогорцев является земным и небесным, полным и завершенным обществом знакомых, близких, свободных и любимых людей, вместе составляющих таинственное Тело Господа нашего Иисуса Христа и чающих в песнопениях и молитвословиях наступления Царствия Божия.

Известно, что почти всегда в святогорских богослужениях участвуют миряне. Да и в былые времена Святая Гора никогда не была местом исключительно монашеским. До сих пор на Святой Горе живут миряне - нищие, недужные, трудящиеся, стремящиеся к покою и радости.

Святогорское богослужение, которое никогда не прекращается, делает жизнь святогорцев непрерывным общением, совместной многоагничной жертвой и приношением за всю человеческую жизнь и обнаруживает не только единое общество людей и святых, но также единство всей твари, которая совокупно стенает и мучится (Рим. 8, 22), обновляется и вместе с Богом воскресает.

Пророческое житие

Итак, если мирянин впервые приблизится к повседневной жизни святогорцев, то будет удивлен, видя, что между собой они говорят о видениях, снах, пророчествах, чудесах как о самых обычных вещах. Например, они станут рассказывать о чудесных исцелениях, говорящих змеях, ангелах, святых (или бесах) как о принимающих реальное участие в житейских событиях, находясь поблизости с монахами. Вы сразу почувствуете, что за этими часто простыми или даже простецкими разговорами стоит некое переживание, влекущая невидимая сила, нечто совершенно иное, некая сокровенная сущность, которая составляет жизнь таинства. Душевный человек с трудом принимает это.

Но святогорцы обладают чувством этих реальностей, существующих как бы невидимо. Вкушение небесного вожделенного опыта в высшей степени присуще обитателям Святой Горы. Монах живет, видя насквозь и предвидя невидимое. У него сердце пророка. И святогорская жизнь неразрывно связана с даром пророчества. Она выходит и разносится в сегодняшнем мире, идоложертвенном и идолонеистовом, как пронзительный пророческий крик.

Пророки в древнем Израиле - и конечно же в новом - были окнами собрания, открытыми в запредельное и надвременное. Через них могли смотреть и слышать все люди, составлявшие верный народ Божий. Молитвы и утешения пророков оживотворяли умершие души верных, их блестящие пророческие вещания приводили всех в дрожь. Путь пророка в народном сознании был путем Бога. Свидетельство пророка в действительности было не возвещением о грядущем, но сообщением о здешнем мире, оно было раскрытием присутствия Бога, откровением, что «се, здесь Христос», Который входит в нашу жизнь, напоминая о Своих правах на нее и о наших правах на Его жизнь.