Довольно бегло говорит Иден о конференциях трех стран, возглавлявших антигитлеровскую коалицию: Тегеранской, Крымской и Потсдамской, не упуская, впрочем, случая бросить тень сомнения на политику СССР, на решения, согласованные союзниками. Он, например, заявляет, что соглашение о вступлении СССР в войну против Японии, достигнутое в Крыму, было ошибкой, "божьей карой", что уже через несколько недель после конференции Советское правительство якобы нарушило "Декларацию об освобожденной Европе" [32]. В этом Иден перекликается с буржуазными историками, выступающими с открыто антисоветских позиций.
Второй том воспоминаний Идена почти ничего не добавляет к картине английской внешней политики 1939-1945 годов, уже нарисованной Черчиллем. Автор не сумел доказать тезис о своей ведущей роли в решении внешнеполитических проблем, а используемые им документы нередко свидетельствуют, что в антисоветских настроениях Иден почти ничем не отличался от Черчилля.
Воспоминания Г. Макмиллана (том первый - "Ветры перемен, 1914-1939", том второй - "Пожар войны, 1939-1945" [33]), видного деятеля консервативной партии послевоенных лет,- продолжение традиции, начатой Ллойд-Джорджем, развитой У. Черчиллем и А. Иденом. Но в отличие от них, Г. Макмиллан стержнем мемуаров делает свою биографию и этапы карьеры. С 1931 года Макмиллан все большее внимание уделяет внешнеполитическим проблемам, что сразу сказывается на содержании первого тома воспоминаний.
Хотя автор, как правило, придерживается официозных взглядов, в ряде случаев его оценки идут вразрез с ними, что объясняется особой позицией, которую он вместе с У. Черчиллем занимал в консервативной партии. Так, англо-германское морское соглашение 1935 года он расценивает как "вопиющую ошибку" Англии, критикует отказ правительства от противодействия фашистской Италии, напавшей на Эфиопию. Мюнхен Макмиллан справедливо называет "поворотным пунктом" на пути к войне, подчеркивает личную ответственность Н. Чемберлена, капитулировавшего перед Гитлером уже во время его первой встречи с фашистским диктатором 15 сентября 1938г. [34]
Г. Макмиллан стремится доказать, что он, как и Черчилль, в 1939 году выступал за создание "фронта мира" с участием СССР. "Почему мы не сделали реальных усилий, чтобы вовлечь Россию в активный союз, и т. д.? - спрашивает он.- Возможно, верный ответ заключается в том, что все были за это ответственны...". Хотя правящие круги стремились сохранить за Англией статус великой державы, они не желали платить за это. Они выступали за мир, но были равнодушны к мероприятиям по его защите, замечает автор [35].
Конечно, это объяснение нельзя считать полным. Оно затушевывает главное: антисоветскую направленность политики "умиротворения" 30-х годов. Макмиллан утверждает, что "умиротворение" не было обдуманной политикой и Чемберлена нельзя обвинять в том, что он стремился направить Гитлера на Восток, с тем чтобы Германия "растратила свои силы в конфликте с Россией". "Такого плана не существовало" [36],- бездоказательно заявляет автор. Макмиллан полностью солидарен с многочисленными антисоветски настроенными апологетами "умиротворения".
Второй том мемуаров охватывает период войны. Первая часть его, где речь идет о событиях 1939-1941 годов, представляет немалый интерес. Макмиллан вынужден признать, что правительство Чемберлена лишь под нажимом общественности и оппозиции пошло на объявление войны Германии и что это стало "личной трагедией" для премьера. Поэтому предательство Польши и бездействие Англии и Франции на западном фронте сопровождались яростной антисоветской кампанией и прямой помощью белофиннам в войне против СССР. Макмиллан сообщает, в частности, что 23 февраля 1940г. в Лондоне было официально объявлено о скорой отправке 20-22 тыс. солдат для "помощи финским войскам" [37]. Автора нельзя упрекнуть в некомпетентности: в конце 1939 года он стал членом специального комитета, руководившего помощью Финляндии.
Рассказывая о своей работе в министерстве снабжения, Макмиллан показывает суть англо-американских отношений в 1940-1941 годах, торгашеский характер военной помощи, оказываемой Соединенными Штатами Америки Англии. Эти свидетельства представляют немалый интерес.
Явно не симпатизируя СССР, автор признает, что вступление его в войну с Германией было весьма выгодно Англии. Макмиллан полностью поддерживает Черчилля в его отказе от выполнения требований Советского правительства открыть второй фронт в Западной Европе. В этом взгляды Макмиллана ничем не отличаются от господствующей официальной концепции буржуазной историографии.
Большая часть второго тома мемуаров Макмиллана посвящена описанию хода событий и действий Англии на Ближнем Востоке и в Восточной Азии. Здесь много биографического материала, не вызывающею большого интереса.
Значительный интерес для понимания внутренних пружин английской внешней политики довоенных лет, а также периода "странной войны" представляют воспоминания Л. Эмери, видного деятеля консервативной партии, представлявшего интересы колониальной буржуазии [38].
В плане критики внешней политики Чемберлена автор в какой-то мере напоминает Черчилля. Однако он идет дальше, называя по именам инициаторов мюнхенской политики. По языку и силе образов мемуары Л. Эмери несомненно превосходят работы Черчилля, Идена, Макмиллана.
Конечно, далеко не со всеми выводами автора можно согласиться. Так, например, он выступает защитником обанкротившегося курса на сближение с фашистской Италией, всячески обеляет капитулянтскую политику министра иностранных дел С. Хора во время итальянской агрессии против Эфиопии. Примечательна характеристика, которую дает Л. Эмери А. Идену на посту министра иностранных дел. "Антони Иден был назначен министром иностранных дел,- пишет он,- для того чтобы показать преданность Болдуина идее коллективной безопасности и нежелание идти на компромисс с Муссолини в вопросе об Эфиопии. Эта политика привела к плачевным результатам. Но тот факт, что Иден остался на своем посту (в правительстве Н. Чемберлена,- Г. Р.), ясно показывал, что в принципе мы от этой политики не отказались..." [39].
Но особенно серьезно звучит критика, когда речь заходит о мюнхенской политике Чемберлена. Л. Эмери подтвердил факт, на который уже давно указывали советские историки: идея Мюнхена родилась в правящих кругах Англии еще осенью 1937 года; она была сформулирована Чемберленом на совещании с премьер-министром Франции Шотаном и министром иностранных дел Дельбосом в конце ноября 1937 года [40].
Действия "творца" мюнхенской политики Н. Чемберлена автор расценивает весьма отрицательно. "Фактически он боялся лишь одного: как бы нас не вовлекли в какую-нибудь франко-русскую группировку, направленную против диктаторов",- саркастически замечает Эмери. Другого капитулянта - французского министра иностранных дел Боннэ - Л. Эмери называет "честолюбивым конъюнктурщиком". Справедлива и оценка, которую автор дает мюнхенскому сговору. "Фактически Гитлер,- говорит Л Эмери,- ведя войну нервов, сумел с помощью грандиозного шантажа запугать своих нерешительных и миролюбивых противников... Мюнхен не только не способствовал укреплению мира, но и сделал войну более вероятной" [41].
В отличие от многих мемуаристов и буржуазных историков Англии и Запада в целом, автор правильно характеризует позицию СССР в период чехословацкого кризиса. "Россия во время всего этого кризиса,- недвусмысленно подчеркивает он,- занимала абсолютно ясную позицию. Литвинов последовательно отстаивал идею коллективной безопасности, то есть по существу выступал за союз между Россией и западными державами..." [42].
Двенадцатая глава мемуаров Л. Эмери носит примечательное название - "Игра в войну". Его автор выбрал не случайно. Он отмечает, что "странная война" явилась логическим следствием всей политики правительства Чемберлена в 1937-1939 годах. Интересны аргументы, которые приводятся для доказательства того, что концепция "странной войны" была разработана еще в сентябрьские дни 1938 года [43]. Однако Эмери ничего не говорит о том, что лежало в основе и этой "концепции", и самой "странной войны". И все же из всего изложенного можно сделать следующий вывод: отказавшись от активных действий против фашистской Германии, правящие круги Англии и Франции сохраняли для себя возможность сговора с Гитлером, чтобы организовать "крестовый поход" против СССР.
