– А теперь, – объявила Молли, – похоже, вас ждет сюрприз, мисс Эштон.

– О чем ты? И кто позволил тебе без стука входить в мою комнату?

– Я хочу сказать, что к вам гость.

– Гость?

– Вы разве не слышали? – усмехнулась Молли. – Наверное, нет. Он приехал поздно вечером, когда вы уже спали.

– Это не отец! – панически вскрикнула Мария, отчего брови Молли удивленно поползли вверх.

– Скоро узнаете. Он пьет кофе с герцогиней в голубой гостиной.

С этими словами Молли повернулась и, усмехнувшись, вышла из комнаты.

Господи, только не отец. Этого не может быть. Викарий не осмелился бы бросить вызов герцогине и без предупреждения явиться к ней.

Она быстро оделась, расчесала волосы и так заколола их на затылке, что коже головы стало больно. Убедившись, что все пряди лежат на месте, и несколько раз растерев лицо, Мария только потом вспомнила, что она больше не ребенок и ей не нужно навытяжку стоять перед отцом, с ужасом ожидая, что он обнаружит хоть одно пятнышко грязи. Чистота была второй добродетелью после набожности.

Заглянуть к Салтердону?

Нет. Не сейчас. Ей еще понадобятся силы.

Она выскочила из комнаты и побежала, не разбирая дороги, по длинному темному коридору. Зачем он приехал? Заставить ее вернуться домой? Может быть, мать заболела… О Боже, только не мать…

Дверь в голубую гостиную была закрыта. Сердце Марии учащенно билось, по телу пробегала дрожь. Остановившись на пороге, она на секунду прикрыла глаза, а затем толкнула дверь.

В дальнем конце комнаты спиной к ней сидел мужчина и тихо беседовал с герцогиней. Старуха подняла голову и поднятием брови поприветствовала Марию.

– Вот и она, – послышался приглушенный голос герцогини.

Посетитель встал и обернулся.

– Джон! – вскрикнула она и почувствовала, что ноги у нее стали ватными.

Забыв о приличиях, она бросилась в дальний угол комнаты и, как в детстве, упала в его раскрытые объятия.

Он засмеялся и на мгновение крепко обнял девушку, а затем решительно взял ее за руки и отстранился.

– Мария, – вновь рассмеялся он. – Вижу, ты ни капельки не изменилась. Посмотри на себя: такая же живая и непосредственная, как в тот день, когда ты покинула Хаддерсфилд.

– Это было не так давно, – возразила она. Герцогиня отодвинула чашку с блюдцем.

– Мистер Рис приехал поздно вечером. Мы подумали, что не стоит вас будить, милая.

– Почему ты приехал? – спросила Мария, вглядываясь в знакомое лицо Джона, так нравившееся ей до приезда в Торн Роуз. – С мамой все в порядке?

– Да, – кивнул он и более сдержанно добавил: – С отцом тоже. Я обещал твоей матери, что когда буду проезжать мимо, то зайду проведать тебя, передать привет и убедиться, что ты счастлива.

Он нахмурился, одним пальцем приподнял подбородок девушки и тихо спросил:

– Ты счастлива, Мария?

– Похоже, – сказала герцогиня. – Слухи о том, что в графстве завелись разбойники, достигли Хаддерсфилда.

– Мы здесь в безопасности, – заверила его Мария, и, отстранившись, отвернула лицо. Не многие знали ее так хорошо, как Джон. По удивленному и встревоженному выражению глаз она поняла, что он не верит ей.

– Вероятно, – ответил Джон, окинув взглядом роскошную гостиную.

Герцогиня встала.

– Мне кажется, что вам нужно немного побыть вдвоем. Завтрак подадут через час. Надеюсь, вы присоединитесь к нам, мистер Рис.

Он слегка поклонился.

– Благодарю, ваша светлость.

Герцогиня вышла, и Джон повернулся к Марии, которая села на скамеечку перед яркими языками пламени камина. Она задумчиво смотрела на него.

– Насколько я понимаю, тебе не нравится Торн Роуз?

– Разве можно винить меня за то, что я считаю, что на деньги, потраченные на украшение только этой комнаты можно накормить и дать приют голодным и бездомным трех графств?

– Милый Джон, ты все такой же, – она радостно улыбнулась, вернее, попыталась, и хлопнула ладонью по скамейке рядом с собой. – Иди сюда. Тут теплее.

После секундного замешательства он нерешительно приблизился к скамейке и медленно опустился на нее.

– Должен тебе сказать, – произнес он, протянув ладони к огню, – я также не одобряю, что ты ухаживаешь за взрослым мужчиной. Мы все были уверены, что твоим подопечным будет ребенок.

– Я тоже.

– И тем не менее ты осталась.

– Как сказано в Библии, все мы в ответе за своего ближнего. Кроме того… он безопасен.

Она покраснела от собственной лжи. Воспоминания о вчерашнем поведении Салтердона вспыхнули у нее в мозгу.

– У меня не возникло бы сомнений по поводу твоего пребывания здесь, если бы не чудовищная репутация герцога… относительно женщин.

Наклонив голову и улыбнувшись, она коснулась его руки.

– Если бы на твоем месте был другой человек, то я могла бы подумать, что ты ревнуешь.

Он некоторое время пристально смотрел на нее, а затем неожиданно вскочил и принялся расхаживать по комнате.

– Ты когда-нибудь серьезно задумывалась о том, чтобы вернуться домой?

– Конечно, – кивнула она, рассмеявшись про себя. – Все время.

Резко повернувшись, так что длинный черный плащ священника обернулся вокруг его ног, он простер руки и взволнованно воскликнул:

– Хвала Господу! Мое путешествие оказалось не напрасным. Я немедленно переговорю с герцогиней. Мы объясним, что после некоторого размышления…

– Нет.

– В чем дело?

– Я останусь.

– Но ты же сама сказала…

– Что часто об этом думаю, – покачала головой Мария. – Там у меня нет будущего.

– А здесь? Впрочем, неважно. Это и так ясно. Даже если я захочу, то не смогу окружить тебя подобной роскошью.

– Причины, по которым я не выхожу за тебя замуж, Джон, не имеют ничего общего с твоим желанием или нежеланием обеспечить меня материально.

Мария встала и подошла к высокому и стройному молодому человеку. Горящими глазами он смотрел на девушку, и на лице его отражалась целая гамма чувств. Как всегда, он боролся с собой. Она видела это по выступившим на его лбу капелькам пота, по дрожи, пробегавшей по его телу, по почти страдальческому изгибу губ. Он был похож на человека, балансирующего на краю пропасти, когда малейшая поддержка может спасти его. Джон готов умереть ради нее, готов пожертвовать всем, чтобы обладать ею. Именно за этим он пришел, независимо от того, сознавал он это или нет.

Мария смотрела в искаженное отчаянием лицо Джона и с трудом удерживалась, чтобы не погладить его по щеке. Она вспоминала, как часто плакала в подушку от того, что не могла безраздельно завладеть его вниманием и отвлечь от ревностного служения Богу… Теперь это было в ее власти. Джон приехал сюда, чтобы отречься от Господа. Он наконец сделал выбор. С ужасом Мария поняла истинные причины своего желания. Господи! Она теперь знает, что такое настоящая любовь. Молодой и красивый помощник викария был лишь средством сбежать от отца…

А теперь, когда отец далеко, хочет ли она провести всю оставшуюся жизнь рядом с Джоном?

Сзади послышался какой-то звук. С замиранием сердца Мария оглянулась.

– Салтердон, – позвала она. – Ваша светлость?

Кресло герцога выкатилось из тени на свет, и атмосфера в комнате стала напряженной. Волосы Салтердона были всклокочены, как будто он только что встал с постели. Точно так же он выглядел вчера вечером, когда целовал ее и пытался сделать с ней то, что она не в силах была вынести. Его небритое лицо покраснело от напряжения, белая рубашка стала влажной от пота.

– Мне не сообщили, что у нас посетитель, – сказал Он. – Хозяину дома положено докладывать, когда приезжают гости. Кроме того, прислуга должна спрашивать разрешения у хозяина, прежде чем принимать собственных гостей.

– Ваша светлость, я… – шагнул вперед Джон.

– Я знаю, кто вы… Друг?

– Мы познакомились с Марией, когда она была вот такой, – он взмахнул рукой на уровне пояса и ободряюще улыбнулся девушке. – Я жил в их семье, как помощник ее отца.

Салтердон криво усмехнулся.