За стол сели, не дожидаясь Джона-Огастеса, который, естественно, опаздывал, и разговор сразу зашел о бале на следующей неделе – главного дела Синтии. Поэтому беседа быстро превратилась в ее монолог, прерываемый изредка репликами Полины. Лишь появление не слишком смущенного опозданием супруга заставило Синтию умолкнуть. Джон-Огастес заверил Адальбера в том, что очень рад видеть его в своем доме, и тут же перешел к необыкновенным достоинствам новой яхты, воспевая ее в лирических тонах, которым недоставало только трубных звуков «Аиды» в качестве фонового аккомпанемента. Синтия не выдержала и взбунтовалась против этого морского нашествия, обменялась колкостями с мужем и покинула стол, когда подали десерт. Она заявила, что будет пить кофе в своей комнате, где никто не помешает ей обдумывать детали предстоящего празднества. За все время ленча Альдо и Адальбер не произнесли ни единого слова.

Едва Синтия удалилась, как до террасы донеслись гнусавые звуки ее банджо. Джон-Огастес прекратил поглощать сыр «Стилтон», который запивал превосходным портвейном, и, пожав плечами, недовольно сказал сестре:

– Надеюсь, вы тоже чем-нибудь займетесь? Если дать ей полную свободу, она способна пригласить черный джаз-банд на свой бал восемнадцатого века просто для создания контраста!

Полина, откинувшись на спинку плетеного ивового кресла, переплела пальцы и сказала со вздохом:

– Я спрашиваю себя, не приходит ли вам с Синтией в голову мысль, что вы оба принадлежите к числу самых невоспитанных людей в стране, где вежливость вообще не в чести. Вы наперегонки оглушали нас – она своим балом, ты вашей яхтой! Господи, как же трудно вас выносить!

Джон-Огастес, лукаво сощурив глаза и усмехнувшись, все же оторвался от сыра с портвейном и посмотрел на троих сотрапезников:

– Я знаю и смиренно прошу у вас прощения, но если бы я не перехватил бразды правления, вы слушали бы только мою жену. По крайней мере, я внес некоторое разнообразие в беседу. Бал, снова бал, все время бал – последние два месяца мы говорим только об этом!

– Хвала небу, что я не живу вместе с вами! Что касается вечернего приема у нас, я не вижу, чем он будет отличаться от других, более или менее живописных, на которые мы уже получили приглашение.

– А вот чем: все вы должны одеться в белые костюмы, но восемнадцатого века! И вы не представляете, что это будет за зрелище: тут вам и платья с фижмами, и облегающие короткие штаны, и туфли с пряжками, от которых у вас заболят ноги, и парики, увы, естественно, напудренные! Ох уж эта пудра! Она разлетится повсюду. Если кому-нибудь придет в голову фантастическая мысль прикончить ближнего своего на этом проклятом балу, полиция получит столько отпечатков пальцев, сколько захочет! Но вы еще не знаете, чего вам удалось избежать, – продолжил он, увидев унылые физиономии сотрапезников. – Синтия хотела возродить олимпийских богов! Мы бы толкались среди Юпитеров с молниями из позолоченного картона, так как на роль Вулкана претендентов обычно гораздо меньше.

– А я, возможно, предпочла бы именно это! – задумчиво проронила Полина. – Греческий костюм очень подходит мужчинам с красивыми ногами...

– Не мечтайте об этом и подумайте лучше, сколько бы к нам явилось ожиревших Венер с артритными ногами.

Альдо засмеялся, но твердо предупредил, что не сможет присутствовать на балу, если ему не разрешат появиться в современной одежде. Ту же просьбу высказал Адальбер, однако у Джона-Огастеса ответ был готов заранее:

– Никоим образом! В доме имеются километровые запасы атласа, бархата и парчи, специально заготовленных для гостей, которых предупредили слишком поздно о грандиозных замыслах Синтии. Мы также наняли китайского портного, который живет около синагоги. За сутки он изготовит вам любой наряд при условии, что вы сделаете для него эскиз! В противном случае вы рискуете стать жертвой его фантазии! Вы могли бы преобразиться в китайских мандаринов...

– В восемнадцатом веке они были, – задумчиво произнес Альдо. – Возможно, это не такая уж плохая идея. Позволительно ли узнать, что вы выбрали для себя, мистер Белмонт?

– Зовите меня Джон-Огастес! Так проще. Что касается вашего вопроса...

– Держу пари, что я сумею ответить! – воскликнула Полина. – Костюм моряка! И я бы поставила на Джона-Пола Джонса!

– Какой же вы бываете несносной! – вскричал ее брат, встав из-за стола. – Пропал мой сюрприз! Джентльмены! С вашего разрешения я удаляюсь, ибо ощущаю необходимость устроить себе небольшую сиесту, которую рекомендую и вам.

– Мы предпочитаем прогуляться, – сказал Альдо. – Погода стоит идеальная...

– В таком случае берите любую машину или лошадь, которые вам приглянутся! – провозгласил Джон-Огастес, направляясь к выходу. – Вы у себя дома... Я бы отправился с вами, но мне надо найти костюм. У этой дурехи редкий талант: она может прожужжать вам все уши по поводу какой-нибудь темы, но главного так и не скажет! Да и вам тоже следовало бы заглянуть к Тонг Ли.

– Сегодня же вечером мы сходим к нему, – обещал Альдо. – Что касается бала, не будет слишком нескромным спросить вас, кто там будет?

– Вовсе нет... Сплошь сливки нашего острова, почти в полном составе.

– Кроме Асторов, полагаю?

– Кроме Алисы Астор! – уточнила баронесса. – В данном и чуть ли не единственном случае мы с Синтией не расходимся и дружно ненавидим ее, однако Ава Астор приглашена и появится в костюме королевы. Вы догадываетесь, какой?

– Марии Антуанетты?

– Точно! Неудобство состоит в том, что будет, возможно, еще парочка других, но это оживит соревновательный дух.

– Швобы также получили приглашение?

– Их нельзя было обойти... Я догадываюсь, что вас беспокоит, дорогой Альдо: вы хотите знать, придут ли с ними Риччи и его последняя по счету невеста? Она считается членом семьи с того момента, как поселилась в «Оукс», и они, естественно, возьмут ее с собой. Поэтому Риччи тоже будет! О чем вы задумались?

– Ни о чем определенном, однако полагаю, что встреча может быть интересной. Я прощаюсь с вами до вечера, баронесса.

После ночи, проведенной в тюрьме, Адальбер куда охотнее уступил бы искушению вздремнуть, но любопытство одержало верх, и он согласился на прогулку – при условии, что не придется садиться на лошадь. Он «катался» вполне прилично (профессия обязывает!), но никогда не мог понять, что за удовольствие часами трястись на спине своенравного животного, которое в любой момент способно взбрыкнуть и сбросить седока в грязную канаву или на изгородь в нескольких километрах от какого бы то ни было жилья, а затем преспокойно вернуться в свою конюшню. Зато «лошадиные силы» он обожал и после отъезда из Парижа не переставал вздыхать о любимом красном «Амилькаре», чихающем и кашляющем при каждой попытки завести мотор.

В гараже, где стояло с полдюжины роскошных машин, он безошибочно выбрал самую скромную – серый «Форд» с бордовыми кожаными сиденьями – и уселся за руль с такой радостью, что Альдо решил удовлетвориться ролью штурмана. Через пятнадцать минут показался дворец Риччи.

Место на сей раз не выглядело пустынным, так как поблизости от Палаццо был устроен огромный пикник. Запахи жареного мяса и древесного угля пропитали воздух, среди деревьев сновали мужчины и женщины в белых костюмах. На дороге также собралась небольшая толпа любопытных – пеших или на велосипедах. Были здесь и запоздавшие приглашенные. Адальбер припарковался у обочины, заглушил мотор и последовал за Альдо, который уже вышел из машины.

Они находились позади Палаццо, защищенного внушительной оградой с кружевными решетками, сквозь которые было хорошо видно, какое оживление царит в доме. Широко распахнутые окна показывали, что там происходит генеральная уборка. Мойщики стекол трудились вовсю, и звуки джазового оркестра временами перекрывал шум работающих пылесосов. В саду чистили статуи и фонтаны, на террасе расставляли усыпанные плодами апельсиновые деревья в кадках.

– Как думаешь, они готовятся к свадьбе? – спросил Адальбер.