– Реакцию этой псевдоегиптянки предсказать невозможно, – сказал он баронессе. – А телефонный звонок много времени не занимает. Если Алиса позвонит шерифу, Адальбер выйдет на свободу уже сегодня вечером. В таком случае шериф либо привезет его сюда, либо просто отпустит, однако без багажа своего он обойтись не сможет. А его вещи, конечно, все еще здесь...

– ; Вне всякого сомнения. В таком случае, идите! – подытожила Полина и распорядилась, чтобы ему принесли великолепную подзорную трубу на медном треножнике, настолько мощную, что из нее можно было бы наблюдать и за звездами.

Как превосходная хозяйка дома, знающая привычки своих гостей, она велела подать ему очень крепкий чай и объявила, что попозже придет ужинать в его комнату.

– Вам будет не так скучно, – улыбнулась она.

– Но что скажут ваши брат и невестка?

– Ничего. Насколько я знаю Джона, он присоединится к нам. Он любопытен, как сестра-послушница, и без ума от вас. Ну а Синтия уже отправилась развлекаться.

Все вышло, как было задумано. Ужин накрыли в комнате Морозини, а в соседнем доме тем временем зажигались окна, хотя сегодняшний бал давало семейство Стьювесент Фиш. Но именно таким образом оповещала о своем присутствии леди Рибблздейл: где бы она ни находилась, ее жилище должно сверкать всеми огнями. Контраст со спокойным «Белмонт-Кастлом» был поразительным, и Альдо встревожился:

– Вы наверняка получили приглашение на сегодняшний вечер? Не считайте себя обязанными оставаться дома из-за меня!

– Я терпеть не могу эти грандиозные приемы, – провозгласил Джон-Огастес, – а моя жена делает все, чтобы наша семья была достойно представлена в свете. Что касается Полины, она уже выросла и может решать за себя сама.

– Не терзайтесь угрызениями, дорогой Альдо, и вспомните, что миссис Стьювесент Фиш пригласила тех же самых людей, которых вы завтра встретите у Дресвелей, послезавтра у Ван Эленов, а на будущей неделе у нас. Я стараюсь тщательно выбирать время и место своего появления, – заключила она с лукавой улыбкой.

Все же этим вечером в «Болье» кое-что произошло: около восьми часов Полина и Альдо увидели, как Ивановы погружаются в одну из принадлежащих Асторам машин со всем своим багажом. По выражению их лиц легко можно было догадаться, что случилось.

– Ого! – воскликнула баронесса. – Как видно, теперь в доме верховодит Ава!

Сомневаться в этом не приходилось. Она стояла на крыльце собственной персоной, скрестив руки на груди, и удалилась, лишь когда машина, сопровождаемая багажным фургоном, выехала за пределы владения.

– Это похоже на экзекуцию, – сказал Альдо. – Графиня Иванова плакала...

– Разумеется. Насколько я знаю Аву, она должна была распорядиться, чтобы слуги перевернули все вверх дном в их комнате... и очень возможно, что им удалось найти ожерелье.

– И она отпустила их, вместо того чтобы вызвать шерифа?

– Просто из уважения к семье Кэролайн. Даже если она клептоманка – а я всегда это подозревала! – Ван Дрейсены не заслужили позора публичного ареста. Ава предпочитает, чтобы они получили по заслугам где-нибудь в другом месте.

Помимо отъезда Авы и ее дочери, сверкающих как рождественские елки, на бал к семейству Стьювесент Фиш, больше в этот вечер ничего не произошло. В конце концов наблюдатели решили лечь спать, но Альдо, поднявшись на рассвете, принял душ, побрился и оделся, чтобы быть в полной готовности. Он уже занял наблюдательный пост, когда появилась Полина в теннисном костюме и с подносом для завтрака. Она светилась радостью жизни и в белом свитере с короткой юбкой походила на девочку, какой была когда-то. Альдо не преминул заметить это, целуя протянутую ему руку:

– Кажется, сегодня утром вы в прекрасной форме, баронесса?

– Это правда, и я сама не знаю почему, но внутренний голос говорит мне, что нас ожидает хороший день. Что нового?

– Я вижу только, как светит солнце и зеленеет трава, – вздохнул он, процитировав жалобные слова «сестрицы Анны» из «Синей Бороды».

– В принципе что-то должно произойти. Если следовать здравой логике, мы скоро увидим, как шериф привезет вашего друга или же за ним отправят машину.

– Быть может, он не захочет возвращаться туда, где ему нанесли столь незаслуженное оскорбление? Кроме того, вернуть его потребовала леди Рибблздейл. Ее дочь, судя по всему, не очень-то с ней согласна.

– А поскольку обе они отличаются страшным упрямством... О, вот и машина!

– И это вы называете машиной?

Действительно, посреди армии садовников с граблями и лейками ко входу в замок «Болье» неторопливо двигался багажный фургон. Слуги вынесли из дома большой чемодан, саквояж и дорожную сумку, сразу же опознанные Морозини.

– Это вещи Адальбера! – вскричал он. – Что все это значит?

– Что он не вернется к Алисе. Пойдемте! Моя машина готова к выезду, мы последуем за фургоном.

Они вихрем пронеслись вниз по лестнице, и мгновение спустя Полина рванула мощный «Паккард» с места вслед за облаком пыли, поднятой грузовичком, в котором место пассажира занял дворецкий Алисы. Фургон направлялся к административному центру Ньюпорта, где рядом с мэрией располагался офис шерифа. Обе машины остановились перед ним, но Полина сохранила дистанцию в несколько метров. Никто не пошевелился: все ждали.

Ждать пришлось недолго. Через несколько минут дверь распахнулась и на пороге появился Видаль-Пеликорн в сопровождении шерифа Дэна Морриса, явно недовольного развитием событий. Адальбер выглядел неважно: в помятой одежде, разумеется, небритый, с осунувшимся из-за недосыпания лицом и волосами, взлохмаченными больше, чем всегда. Взгляд у него был равнодушный и пустой, как будто он утерял интерес к чему бы то ни было. Крушение иллюзий подействовало на него сильнее, чем арест.

Быстро выйдя из машины, Полина и Альдо подошли настолько близко, что услышали, как Дэн Моррис сообщил заключенному об освобождении, а дворецкий Алисы спросил, в какой отель следует доставить багаж – * – быть может, сразу на причал, откуда отправляется паром? Альдо едва не ринулся вперед, чтобы оградить друга от этого дополнительного унижения, но мощная длань Полины удержала его, а сама баронесса провозгласила звучным голосом:

– Доставьте ко мне! Если эти выскочки Асторы так мелочны, что не способны признать свою неправоту по отношению к прославленному ученому, которому они нанесли оскорбление, мы, Белмонты, просим его почтить наш дом своим присутствием!

Эта несколько театральная тирада сумела пробить апатию Адальбера, который даже попытался улыбнуться молодой женщине:

– Благодарю вас, мадам, но вы без труда поймете, что у меня осталось только одно желание: как можно скорее уехать отсюда! Причал парома – это то, что мне нужно.

– Но не мне! – произнес Альдо, выступив из-за спины Полины. – Ты уедешь, когда захочешь, но с воинскими почестями. И только так. Не как лакей, изгнанный за нерасторопность! Эта шлюха должна принести тебе извинения!

– Пусть оставит их при себе! Это меня не интересует!

– И ты не хочешь выяснить, куда подевалось это проклятое ожерелье Тутанхамона? Раньше ты проявлял больше любопытства...

– Нет... Нет, видишь ли, я даже это не хочу выяснять. Возможно, потому, что уже знаю...

– Иванов, конечно? Он пытался убить меня на Иль-де-Франс, так как считал, что я сел на пароход с целью забрать ожерелье после того, как ты его подменишь...

– Не может быть?!

– Нет, может! Спроси у присутствующей здесь баронессы фон Этценберг, гостеприимство которой я умоляю тебя не отвергать!

– Сжалься надо мной, позволь мне уехать! Я по горло сыт всей этой историей! Почему ты заставляешь меня остаться?

Альдо положил руку на плечо Адальбера и, притянув его к себе, поглядел ему прямо в глаза:

– Потому что ты мне нужен! И ты сам не представляешь, до какой степени...

Адальбер слишком хорошо знал своего друга, чтобы хоть на секунду усомниться в его словах, когда тот попросил о помощи. Поэтому он без всяких протестов сел в автомобиль. Труднее оказалось убедить дворецкого Алисы отвезти багаж в «Белмонт-Кастл»: