– Нет, Дэвид, я тебя не брошу! Если тебе надо будет передохнуть, мы остановимся на пару минут. А сейчас не надо тратить силы на разговоры и дай мне свою руку.

Она прикоснулась губами к его лбу и прошептала:

– Я люблю тебя, Дэвид.

– И я тебя, – ответил он слабеющим голосом. ...Данни ползла и ползла вперед, как ей казалось, целую вечность, сжимая холодеющую руку Дэвида. Они часто отдыхали и с каждым разом перерывы становились все дольше и дольше. Она молила Бога, чтобы поскорее выбраться из-под земли и спасти Мэллори.

Видимо, ее молитвы были услышаны – наконец Данни уперлась в такой же люк, который они открывали в начале тоннеля. Такое же колесо. Но как теперь ей открыть его одной? Дэвид выронил ее руку, опустился на пол и остался лежать без сознания, истекая кровью.

Она навалилась на колесо и попыталась его повернуть. Ничего. Тогда Данни легла поперек тоннеля, уперлась спиной в одну его стену, ногами – в другую, яростно схватилась за перемычку колеса и изо всех сил рванула его на себя, так что перед глазами поплыли разноцветные круги. И колесо сдвинулось с места! Она продолжала со стоном выкручивать его до тех пор, пока замок не открылся и люк легко отошел наружу.

Данни едва удержалась, чтобы не выпасть наружу. Тоннель выходил прямо на крутой склон холма и внизу, на небольшом удалении она с удивлением увидела что-то вроде большой сцены, выходящей прямо из горы, с прожекторами и телевизионными камерами по краям.

На сцене стоял человек в нацистской форме, словно вышедший из военного фильма. А сзади него замер с опущенной головой Мактавиш...

Она не могла поверить своим глазам. Не может быть, чтобы Мак стал одним из них!

Рядом застонал Дэвид.

– Не умирай, милый, – наклонилась она к нему и поцеловала в посиневшие губы. – Я приду за тобой.

Данни Харди сжала пистолет и стала осторожно спускаться вниз по крутому склону...