Хэмфри Ходжес пересел на другую машину в многоэтажном гараже самообслуживания в самом центре столицы. Лютер Стил понял, что противник принимает меры предосторожности.

Рэнди Блюменталь и Том Лефлер только что сменились, их место заняли Стил и Раннингдир.

Новой машиной, которую Ходжес взял напрокат, был седан «Вольво» последней модели; на нем Ходжес запросто мог оторваться от преследователей, если бы дело дошло до погони: ни одна из машин наблюдения не имела усиленного двигателя.

Синий «Вольво» направлялся на юго-восток по открытой автостраде, и заметить машины преследования здесь было гораздо проще.

— У тебя в голове те же мысли, что и у меня, Лютер?

Стил, кивнув, ответил:

— Нам следует чаще менять машины, чтобы он не смог нас заметить. Здесь слишком слабое движение и чересчур много дневного света.

— Ты правильно меня понял. Куда, черт возьми, он направляется?

Стил, усмехнувшись, ответил:

— Если бы я знал, вся наша гонка была бы ни к чему, правильно?

Раннингдир вел машину дальше. Ночь, проведенная в обрывочном сне, в одежде, на переднем сиденье машины, начала сказываться на Лютере Стиле. И на Раннингдире тоже. Он подумал, что это также относится к остальным троим. Лютер опустил окно, поток встречного воздуха обдувал лицо, он пытался проснуться. Это не слишком помогло. «Уставший человек больше склонен совершать ошибки», — напомнил себе Стил. Но выбора у него не было.

Он спросил сам у себя, хорошо ли выспался сегодня Хэмфри Ходжес, и он готов был поспорить сам с собой, что да.

«Вольво» притормозил перед пересечением автострады с дорогой местного значения с однополосным движением.

— Черт, — выругался Раннингдир.

Лютер Стил потянулся за радиопередатчиком.

— Гончая два, говорит Гончая один, ответьте, прием.

— Говорит Гончая два, — отозвался Петровски. — Прием.

— Он сворачивает с дороги, чуть не доезжая до вас. Как меня слышите, прием.

— Я еду за ним, начальник. Гончая два, конец связи.

— Проезжай мимо, — сказал Стил Биллу Раннингдиру, провожая глазами синий «Вольво»…

— Мой муж — один из руководителей «Фронта Освобождения Северной Америки». Сначала мне казалось, что это какая-то ошибка. Я хочу сказать, разве не так? Мы вместе с Роем учились в школе. Он играл в футбольной команде. Мы все время с ним встречались. Я хочу сказать, как он мог стать коммунистом или еще кем-то там?

Хелен Флетчер сказала:

— Не волнуйтесь так, миссис Домбровски.

— Он не сможет найти меня здесь, ведь правда?

Джеффри Керни солгал ей в ответ:

— Ну разумеется, нет, миссис Домбровски. Рассказывайте дальше, пожалуйста. — Он закурил.

Воздух в подвале отдавал сыростью.

Она смахнула слезу, — женщина плакала непроизвольно, по мере того, как заканчивалось действие лекарств, — и продолжала:

— Он сказал мне, что борется за счастье американцев, что вся наша система прогнила. Я ответила, что мы очень неплохо чувствовали себя в этой системе. Ресторан приносил нам хороший доход. Конечно, это была тяжелая работа, и довольно часто… но он даже не захотел меня слушать. Мы начали кричать друг на друга. Я не знаю, кто первый начал. Но Рой сказал мне, что я должна попридержать язык, иначе Дэн — это его брат — Дэн, который никогда не доверял мне, мигом убьет меня. Ну вот, я начала плакать… — и она опять зарыдала.

Хелен Флетчер, сидевшая на складном стуле с прямой спинкой у карточного столика, встала, подошла к миссис Домбровски и принялась утешать ее.

Керни переступил с ноги на ногу и отошел от дверного проема, направившись к лестнице; он поднимался, перепрыгивая сразу через две ступени, и вышел в кухню.

Жена Карлайла, Мелани, стояла у плиты. Карлайл, уже переодевшийся во все чистое и выглядевший теперь более чем солидно, набивал трубку табаком из коробки. Дом, которым владела подставная компания, и в котором редко кто жил, лишь изредка использовался в качестве безопасного убежища; все остальное время он находился в полном распоряжении агентов британской разведки, работавших в радиусе двухсот миль. Не то чтобы британская разведка вела активную шпионскую деятельность, направленную против Соединенных Штатов. Такого не случалось за все последнее столетие, однако, время от времени агентам приходилось выполнять задания по защите чисто британских интересов, которые приводили их в США. Если была возможность, американцев, разумеется, информировали об этом. Иногда, однако, такой возможности не было.

Керни подошел к кухонной раковине, выглянул в окно поверх нее, посмотрел на сосны, росшие сразу за двором; только их и можно было разглядеть в почти полной темноте при неверном свете луны. Ему не нравились «безопасные убежища», эти секретные дома, поскольку само название подразумевало, что человек здесь может расслабиться, забыть об опасности, и, в результате, оказаться в дураках.

Миссис Карлайл жарила бифштекс с яичницей. Мойка для посуды тихонько гудела, она была включена на сушку. Небольшой домик, его легко и быстро убирать; миссис Карлайл приехала сюда за несколько часов до того, как появились Керни с ее мужем и тремя женщинами. Пожилая дама находилась в спальне наверху, доктор Флетчер дала ей успокоительное. Ею еще предстоит заняться, для нее уже нашли соответствующую лечебницу, где она получит должный уход, и где к ней будут относиться с подобающим уважением и добротой. Она была уже в летах и годилась в бабушки всем, кто находился сейчас в доме, даже Карлайлу, самому старшему из них.

— Что, старина, чувствуешь себя не совсем в своей тарелке?

Керни стряхнул пепел с сигареты в раковину; послышалось шипение. По какой-то причине Карлайл не отрываясь смотрел на автоматический пистолет «смит-и-вессон» за поясом Керни.

— Почему ты спрашиваешь?

— Я никогда не был в особом восторге от оружия, нет, правда.

— А я никогда не приходил в особый восторг, когда у меня не было при себе оружия, — ответил Керни. По правде говоря, Керни понимал, что как только ФОСА узнает о существовании этого дома, братья Домбровски будут искать жену Роя прежде всего именно здесь. А дом был совсем не защищен от нападения.