Так было положено начало страстной и бурной дружбе между Габриель и Мисей. Самое тесное сближение между ними произойдет полтора года спустя во время путешествия, в которое отправятся она и Мися со спутником.

«У меня в жизни была одна-единственная подруга», – скажет Коко на закате своих дней. А потому не лишним будет сказать несколько слов об этой незаурядной личности.

Мися Годебска родилась в 1872 году. Отцом ее был польский скульптор Киприан Годебский, пользовавшийся в ту эпоху столь большой известностью во всей Европе, что приобрел в Карраре целый мраморный карьер, чтобы не иметь проблем с материалом для выполнения сыпавшихся на него бесчисленных заказов. Мать Мисии, которую звали Софи Серве, была дочерью знаменитого тогда виолончелиста, жившего на широкую ногу в Халле провинции Брабант близ Брюсселя. В его просторном и роскошном жилище по неделям гостили друзья, среди которых были Ференц Лист, часто сопровождаемый женщиной, одетой в мужское платье и называвшей себя именем Жорж; Гектор Берлиоз; дирижеры Ханс фон Бюлов и Шарль Ламурьё. Здесь царил культ Бетховена, естественно, Листа, но более всего – Вагнера.

Обстоятельства появления на свет Миси вполне потянут на романное приключение. Ее мать Софи, жившая у своих родителей в Бельгии, пока муж выполнял заказы для Юсупова в Санкт-Петербурге, получает анонимное письмо, из которого узнает, что ее благоверный, оказывается, закрутил шашни с прелестницей Ольгой, ее родной тетушкой. Хуже того, Ольга, как и сама Софи, носит под сердцем ребенка от загулявшего художника! Хотя срок родов был уже близок, Софи тут же выезжает в Россию, чтобы хоть немного разобраться в огорошившей ее ситуации.

Бог знает каким чудом Софи Годебска, наперекор леденящей русской зиме, все же добралась до цели – одинокого дома, утопавшего в снегах.

С трудом поднявшись по обледенелым ступеням крыльца, она, прежде чем позвонить, прислонилась к двери, чтобы перевести дыхание… И в этот момент она услышала так хорошо знакомый ей смех, которому эхом отозвался ничуть не менее знакомый ей женский голос… Она не решилась позвонить… Проехать три тысячи километров только затем, чтобы найти подтверждение своему несчастью… Это было слишком для молодой женщины! Несколько часов спустя она ушла из жизни, успев дать жизнь Мисе…

Такова драма, знаменовавшая ее судьбу.

Несмотря на столь драматическое начало, жизнь девочки складывалась неплохо. Ее воспитывала бабушка в Халле, в среде музыкальной семьи, о которой мы только что говорили; ноты она научилась читать раньше, чем буквы. Ей даже позволялось играть, сидя на коленях у Листа. Обладая рано развившимся умом, не лишенным причуд, она вела хаотичное существование: две мачехи, постоянные перемещения между Польшей, Францией и Бельгией… К четырнадцати годам она сложилась в прекрасную пианистку и писаную красавицу – дородную, как любила тогдашняя эпоха, с походкой царицы… Все в ее облике – пышность телес при тонкой талии, сладострастно-чувственное лицо – выдавало в ней одно из тех демонических существ, что создавались пылким воображением бельгийского художника Фелисьена Ропса, кстати, доброго знакомого ее беспутного папаши.

Восемнадцати лет она отправляется в Лондон, затем возвращается в Париж, где живет уроками музыки, которые ей достал композитор Форе. В 1893 году, в возрасте 21 года, она выходит замуж за своего юного кузена – Тадеуша Натансона, одного из трех сыновей польского еврея-банкира и русской женщины. У братьев Натансон ходил в знакомых весь литературный и художественный Париж; четыре года назад ими был основан ежемесячник «Белый журнал» (на деньги родителей), с которым сотрудничали лучшие писатели эпохи. Один только перечень авторов, помещавших свои опусы в «Белый журнал», по-вторил бы указатель имен в учебнике истории французской литературы: Баррес, Клодель, Фенеон, Жамм, Жарри, Малларме, Мирбо, Пеги, Пруст, Золя…

Молодая пара поселилась на улице Сен-Флорантин. Стены квартиры украсили картины, написанные друзьями молодожена. Только прислушайтесь к именам, значащимся в нижних углах полотен: Боннар, Редон, Вильяр… Большая часть из них создадут иллюстрации для рекламных афиш, которые познакомят публику с журналом «Ревю», и не следует удивляться, что на рекламных листах не раз возникнут черты лица и элегантный силуэт красавицы Миси. Все были покорены ее шармом, ее талантом пианистки, ее фантазией, экстравагантностью и соблазнительными речами. Из портретов красавицы, созданных тогда – и позже! – самыми престижными художниками, можно было бы составить маленький музей. Сам Ренуар, который привязывал кисти к пальцам, потому что у него были почти парализованы руки, писал ее восемь раз и глубоко горевал оттого, что она никогда не позволяла ему изобразить свои груди…

В 1905 году Мися, разведясь с Натансоном, вышла замуж за пузатого бизнесмена Альфреда Эдвардса, владевшего, в частности, газетой «Матэн». Воспылав к красавице неутолимой страстью, Эдвардс буквально вырвал ее из объятий супруга. В эту пору красавица-полька, сохранив весь свой круг друзей-художников, познакомилась с не чуждой цинизма средой, состоявшей из журналистов, аферистов и кокоток, которая была дотоле вовсе не знакома ей. Четыре года спустя, устав от выходок своего благоверного, который, изменяя ей направо и налево, сам ревновал ее, как восточный тиран, и притеснял как мог, Мися в 1909 году развелась. И правильно поступила: прошло совсем немного времени, и на Эдвардса пало подозрение в удушении и утоплении в Рейне своей новой супруги – актрисы Женевьевы Лантельм…

Впоследствии Мися сошлась со знаменитым в ту пору художником и декоратором, каталонцем Жозе Марией Сертом. Сын промышленника, он был ничуть не менее богат, чем его предшественник, но куда более образован. Этот чудаковатый человек был столь же экстравагантен, как и его новая спутница. Часто ходя в плаще и сомбреро, он не мог не бросаться в глаза. Пристрастие к алкоголю и морфию ничуть не убили в нем энергию и веселость. Этот коренастый и словоохотливый коротышка писал полотна гигантских размеров, украшавшие храмы (как, например, собор в Виче в Каталонии) и роскошные салоны, например, в отеле «Уолдорф-Астория» в Нью-Йорке (за что его прозвали «уолдорфским Тьеполо»). Это не мешало ему украшать также и будуары по улице Лоншан. Художники – друзья Миси – любили подтрунивать над ним, называя «Мосье Жожо». И, несмотря на это, именно он познакомил свою подругу и всех остальных со странным персонажем, у которого черную шевелюру пересекала совершенно белая прядь… Это был Дягилев, гениальный устроитель «Русских сезонов», рекламе которых Мися отдаст столько сил…

Такова была в 1917 году эта оригинальная и сложная личность, которая вместе с Сертом на протяжении стольких лет будет играть такую важную роль в судьбе Габриель…

На исходе все того же 1917 года положение союзников на фронте было решительно хуже некуда. Франция оказалась практически в той же катастрофической ситуации, что и в августе четырнадцатого. Было принято обращение к Клемансо, который с 16 ноября принял на себя функции Председателя Совета с наказом спасти страну. Возрос и политический вес Артура Кэпела, особенно после того, как он отправился к своему другу с «галльскими» усами в отель «Матиньон» с таким предложением: предоставить в распоряжение Франции принадлежащий ему углевозный флот. Это был красивый жест, так как германские подводные лодки грозили без труда отправить его к рыбам на дно. Президент с благодарностью согласился и не уставал рассыпаться в похвалах своему верному английскому другу.

Едва придя к власти, он прилагал все усилия для восстановления национальных сил.

Несмотря на груз возложенных на него задач и тяжесть прожитых лет, бодрый старик продолжил, как и прежде, ездить на фронт и бывать в окопах, и так как президент Пуанкаре отказался следовать его примеру, Клемансо бросил ему с презрением: «На свете есть две совершенно ненужные вещи: предстательная железа и институт президентства во Франции».