— Надеюсь, ты обращался с молодым лордом с подобающей почтительностью? — строго спросил Уртона отец. Тот смутился.

— По правде говоря, ваша светлость, только после того, как разглядел, что это молодой хозяин. Вначале я подумал, что это один из негодников мамаши Флоры.

— За это ты достоин порки, если только… — отец строго посмотрел на меня, — если только молодой лорд не простит тебя.

— Уртон, я прощаю тебя, — пробормотал я, глядя в пол.

Мать взяла меня на руки, хотела унести, но отец остановил ее.

— Что хочешь ты сделать, господин мой? Наказать? — испугалась она.

— Научить зажигать светильник, — ухмыльнулся отец. И шлепнул пониже спины. Не меня, а маму.

— Тетя Элли, а что случилось с моим мечом? — я сидел на краю каменного стола и болтал ногами. Дракона смутилась.

— Прости меня, маленький лорд, я его съела. Он был такой вкусный. Я так давно не ела настоящей древесины. Но кусочек упал за стол, и я не смогла его достать, как ни старалась.

— Расскажи мне предание.

— Придет время, и отец сам тебе его расскажет.

— Папа расскажет, но сейчас я хочу услышать от тебя.

— О-о, в этом есть мудрость, молодой лорд. Всегда старайся выслушать обе стороны, и лишь затем принимай решение. Но давай я сначала расскажу тебе свою историю.

Я сел верхом на деревянную скамью и приготовился слушать. Сидеть на каменном столе было холодно.

— Ты, может, еще не слышал, но люди живут на Танте чуть меньше четырехсот лет. До этого все люди жили на Земле. Но, когда жизнь стала слишком быстро меняться, те, кто хотел жить по-старому, собрались вместе и переселились сюда, на Танту. Они решили порвать с остальным человечеством. Прошло сто с чем-то лет, и я, на свою беду, решила проверить, хорошо ли живется людям, не нуждаются ли они в помощи, не хотят ли вернуться. Но вся беда в том, что эта планета — заповедник диких человеков, — дракона печально опустила уголки рта. — Здесь строжайше запрещено появляться кому бы то ни было, а драконам — в особенности. Вокруг планеты летает спутник-сторож. Он должен предупреждать всех, что на планету садиться нельзя, а если кто-то не послушается, позвать на помощь. Но мы, драконы, жутко ушлый народ. Я сделала точно такой же спутник, но обучила его не обращать внимания на меня и мой катер. Ты же знаешь, умная собака на хозяина не тявкает. Потом я записалась на все летние каникулы в ГСП — группу свободного поиска. Мне выдали старенький межпланетный катер. Я опять всех обманула, всем сказала, что лечу в одну сторону, а сама подтерла записи в компьютере, и меня забросили по нуль-т сюда. Джон, запомни, я была молодая, совсем глупая и поступила очень нехорошо. Ни в коем случае не бери с меня пример. Я так все рассчитала, что спутник-сторож оказался прямо перед моим катером. Тут ему и конец пришел. Я шарахнула по нему из лазера, он даже «мяу» сказать не успел. Ничего не говори, Джон! Конечно, я поступила очень нехорошо. Но я выпустила на орбиту свой спутник, так что планета не осталась совсем без надзора. Лучше бы я этого не делала, — грустно вздохнула она. — Тогда через неделю меня нашли бы, пожурили и отправили домой.

Надо сказать, я не все понял про спутников. Понял только, что они не собаки, не кошки и не драконы. Но живут очень долго. А тетя Элли продолжала:

— Для катера это был последний полет. Назад я должна была уйти через его нуль-камеру, но сам катер остался бы в этой системе. Теоретически его тоже можно было бы вытащить назад, но слишком сложно сфокусировать аппаратуру с расстояния в несколько световых лет именно на катере. Малейшая ошибка, и вместо катера можно вытащить половинку катера с половинкой пилота. Я очень быстро определила свои координаты, вывела катер на орбиту вокруг Танты, начала составлять карты. В памяти катера были карты рельефа, но на них не было ни городов, ни селений.

— Тетя Элли, как понять, что ты сказала?

— Извини меня, маленький лорд. Я слишком увлеклась терминологией. Постараюсь говорить понятней. А как попадется непонятное слово, ты меня спрашивай.

— Хорошо, тетя Элли.

— Когда на карты были нанесены все, даже самые маленькие деревни, я решила посадить катер в горах.

— В восточных горах?

— Да. Отсюда они должны быть на востоке. Я хотела посадить катер ночью, чтоб не напугать людей. И посадила… Так посадила… Ты знаешь, что такое лавина?

— Это снежный обвал, да?

— Правильно. Снег на леднике бывает страшно коварен… Я спустила такую лавину… Ты, наверно, в жизни таких не видел. И не увидишь. Мой катер катился по склону как мячик. Катился и подпрыгивал. Пока не лопнули ремни, которыми я была привязана, было не очень плохо, но когда они лопнули… Это не передать словами, и лучше не вспоминать.

— Мама рассказывала, моряки в шторм к мачте привязываются.

— Твоя мама, наверно, много читала. Только я была привязана не к мачте, а к сиденью пилота. Слушай дальше, маленький лорд. Шар на ножках — не самая удачная форма для десантного катера. Никогда в такой не садись. Когда катер докатился до дна ущелья, на мне живого места не осталось. Я выглянула посмотреть, надежно ли он лежит, и увидела, что на меня катится лавина. Взлетела, а катер засыпало. Снега было столько, что откопать машину не было никакой возможности. В горах холодно, и я полетела вниз, в предгорья. Крылья болели, суставы опухли, но до этого самого места я долетела. Села на берег ручья, и лишилась чувств. А когда очнулась, рядом со мной был сэр Томас Конг со своим отрядом. Все тело мое распухло от ударов до такой степени, что летать я не могла, только ползать и стонать. Знаешь, малыш, — улыбнулась Элана, — если взять дракона за хвостик и постучать им по краю стола как воблой, то на следующий день он будет беспомощней слепого котенка. А со мной такое случилось впервые, я сильно перепугалась. Скажу тебе по секрету, я вообще большая трусиха. Я попросила у сэра Томаса помощи и рассказала, что со мной случилось. Он рассмеялся, сказал, что сделает себе доспехи из шкуры дракона, которые, как он слышал, не пробьет ни меч, ни стрела. Я сказала ему, что шкура дракона не настолько прочна. Тогда он выхватил меч и ударил меня по крылу. Пошла кровь, сэр Томас страшно расстроился, что моя шкура ни на что не годится, хотел отрубить мне голову, чтоб украсить ею свой обеденный зал. Я умоляла его не делать этого. Знай я, что меня ждет, молила бы о смерти. Но, в то время я была молодая и глупенькая, а лет мне было всего в три раза больше, чем тебе сейчас. И мне очень хотелось жить. Есть три золотых правила для тех, кто попал в плен — НЕ ВЕРЬ, НЕ БОЙСЯ, НЕ ПРОСИ. Запомни их, запомни на всю жизнь, молодой лорд, и никогда не повторяй моих ошибок. Каждая буква этих правил выписана муками и кровью. Нарушишь любое, и твои муки возрастут стократ, потому что ты будешь зависеть от врага. А теперь повтори, какие правила я назвала?

— Не верь, не бойся, не проси. Тетя Элли, а папе можно рассказать?

— Конечно, можно. Но слушай дальше. Сэр Томас расспрашивал меня и раздумывал, какую пользу можно извлечь из обладания драконом. Под угрозой меча он заставил меня признать себя его пленницей, а я никак не могла понять, зачем ему это. Ведь я хотела всем только хорошего.

— И сэру Йорку? — спрашивал он.

— И сэру Йорку тоже, — отвечала я.

— Да за одно это с тебя живой нужно содрать шкуру! — кричал сэр Томас и очень сердился. Потом он сменил тактику. Если я прилетела, чтобы помогать людям, значит я должна помогать ему. А это значит, что я должна истребить сэра Йорка, всех его людей, разрушить до основания его замок, а потом еще десяток замков. Я наотрез отказалась. Тогда сэр Томас приказал связать меня. Его люди обмотали цепями мне лапы, вывернули и связали за спиной. От боли я потеряла сознание. А когда очнулась, была так плотно упакована в цепи, что не могла шевельнуть ни хвостом, ни крылом.

Сэр Томас не случайно оказался в тот день у ручья. Он решил построить здесь замок. Место удобное, каменоломни рядом. Если снять всего три-четыре метра почвы, то ниже сплошной камень, в котором не пророешь подкоп под стены замка. И сэр Томас приказал начать строительство замка вокруг меня. Люди работали, а он увещеваниями и пытками пытался сломить меня. До сих пор страшно вспоминать, через что я тогда прошла. Как он издевался надо мной! Не зря сэра Томаса прозвали Конгом. Но я все выдержала. Если и могу чем-то гордиться в своей жизни, так это тем, что не сломалась тогда. За непокорность и непослушание сэр Томас решил замуровать меня в стену. Время тогда было спокойное, и никто целых пять лет не мешал сэру Томасу морить мужиков непосильной работой. Он согнал не меньше двух тысяч человек, заставил углубить русло ручья до каменного основания и выложить для него туннель из каменных блоков на самом лучшем растворе, а сверху вновь засыпать землей. Потом разметил участок под замок, заставил людей снять весь грунт до каменного основания. И лишь потом начал возводить стены и внутренние постройки. Для меня же подготовил особое место. Каменное ложе с отверстием над ручьем, чтоб я могла испражняться. Когда все было готово, меня перетащили на него, оглушили колотушкой для обстукивания кедров, развязали и вмуровали лапы и хвост. Помню, хвост обмотали вокруг деревянного столба и конец закрепили железной скобой. Подождали, когда раствор схватится, положили следующий ряд камней. И так — пока не замуровали полностью. Каждый раз, когда я приходила в сознание, били колотушкой по голове. Но я уже поняла, что если не вырвусь на волю немедленно, то останусь в этой мышеловке до смерти. И билась непрестанно. А меня также непрестанно били колотушкой. Под конец сэру Томасу это надоело, и он выжег мне глаза раскаленной кочергой. — Дракона грустно улыбнулась. — Это очень обидно, когда тебе выжигают глаза обычной кочергой. Даже фальшивомонетчикам выжигают глаза раскаленным лезвием меча. Целый год я ничего не видела. А когда вновь восстановилось зрение, смотреть уже было не на что. Оглянись, и увидишь то, чем я любуюсь, если не ошибаюсь, двадцать десятилетий.