— Вы должны были открыть ворота отцу.

— Я не мог рисковать.

— Вы поедете со мной и попросите у отца прощения.

— А вы, сэр Джон, гарантируете, что я вернусь домой?

— Нет.

— Тогда зачем мне ехать?

— Чтоб я мог снять с вашей дочери ошейник рабыни. Я надел его, чтоб отец не заклеймил ее. Ошейник можно снять, клеймо — нет. Клеймо — это на всю жизнь.

— Может, и мне перед поездкой надеть ваш ошейник? — спросил Добур голосом, полным горького сарказма.

— В таком случае я смогу гарантировать вам безопасное возвращение, — серьезно ответил я. Добур фыркнул. — Отец — разумный человек. Он все поймет, — продолжал я, ни на что не надеясь. — И каждый сам должен отвечать за свои поступки. Ваша дочь наказана за вас.

— Сэр Джон, скажите честно, вас отец послал?

— Нет. Он не знает, где я.

— Так я и думал. Расскажите, пожалуйста, что произошло у вас в замке.

Я посмотрел на сэра Добура. Он выглядел просто усталым человеком. Не рыцарем. И я рассказал. Все, что было.

— Спасибо вам, сэр Джон. — произнес сэр Добур. — Я поеду с вами. И будь что будет. Прочитайте это, — он положил передо мной письмо.

— Я дал слово, что не буду его читать, — поспешно перевернул листок бумаги текстом вниз. Тогда сэр Добур взял его и, запинаясь через слово, прочел вслух.

Папа, привет! Этот молокосос, который передал тебе письмо, самый большой осел на свете. Но мечом владеет как бог! Я его проверила, так он разделал меня под орех и даже не запыхался. В остальном — полный наивняк. А теперь представь себе — я втрескалась в него по уши. Можешь в это поверить? Я — нет. Но это так.

Пап, я на тебя очень сержусь. Из-за твоих фокусов меня чуть не заклеймили как воровку. В последний момент уговорила своего ослика надеть на меня ошейник рабыни. Видел бы ты, что у них с отцом было! Посуду били. Честно! Но я уберегла от подпалин свою драгоценную шкурку. Так что не сердись на него и будь с ним добр. Он мужественно меня защищал. За это я подарила ему свою девичью честь (не ругайся, сам виноват!), а к лету собираюсь подарить руку и сердце. Пожелай мне удачи!

Целую.

Будущая первая леди замка Конгов.

P.S. Па, не обижай моего ослика. Очень прошу. Я его люблю.

Мне словно кипятком в лицо плеснули.

— Зачем вы мне это прочитали?

— Мне показалось, что ты хорошо относишься к моей дочери. Ты должен знать, с кем имеешь дело. Иначе разочаруешься позднее, и это будет во много раз больнее для обоих.

— Я знаю Саманту.

— Ну и хорошо. Скажу честно, это письмо очень тебе помогло. Тебя наверняка мучает вопрос, кому я больше верю: тебе или письму. Отвечу. Тебе. Я тоже неплохо знаю Саманту.

Небо за окном потемнело. Начал накрапывать дождь. Я послал человека за Уртоном. Проинструктировал, что он должен сказать. Приказал повторить.

— Я говорю ему: «Ку-ку». Он отвечает: «Кукареку». Тогда я говорю: «Мяу-мяу», а потом уже по-человечески. Боже, впервые несу такой бред.

— Это называется пароль и отзыв, — пояснил сэр Добур.

После ужина я ушел в комнату, которую отвел мне сэр Добур, а он сам и Уртон остались дегустировать бочонок вина. Я решил лечь пораньше, но никак не мог уснуть. Перебирал в памяти события дня. Каких только страхов я не навыдумывал вчера. Теперь никак не мог успокоиться. Меня трясло. Днем все было нормально, если не считать тех минут, когда стоял спиной к лучникам, а сейчас трясло. Тетя Элли сказала бы, что у меня замедленная реакция. Уртона здесь все знали. И он всех знал. Даже странно, ведь он очень редко покидал замок. Меня в лицо почти никто не видел, но были наслышаны. И даже слишком. Пришлось продемонстрировать, как надо метать кинжал. Четыре кинжала я метнул в столб с восьми шагов, а потом с разворота запустил пятый в дверь сарая шагах в двадцати. К счастью, попал. Это было ребячество, но авторитет мой среди солдат поднялся до невиданных высот. Бородатые мужики начали метать в стену амбара все, что только можно. Ножи, кинжалы, мечи и даже топор. Шумели, кричали, радовались и ругались как дети.

Только успокоился и начал засыпать, в дверь постучал сэр Добур. Он был здорово пьян. Присел на кровать и начал рассказывать про Саманту. Как они жили после смерти ее матери. Я понял, что ему нужно было выговориться.

— Может, я завтра буду жалеть о том, что говорю сегодня. Ты славный парень, Джон. Я понял это еще в тот раз, когда первый раз тебя увидел. Ты тогда заступался за мою девочку. Наверно, ты не помнишь.

— Я помню.

— Понимаешь, Джон, характером она пошла в меня, а умом в мать. Вот ведь какая штука! А в семье и в отряде должен быть один начальник. У тела должна быть одна голова. Одна! Если будет две, левая рука начнет воевать с правой. Ты сильный и храбрый, но добрый. А ее надо держать в строгости. Поэтому — что? Не снимай с нее ошейник, пока не поумнеет. Но я тебе этого не говорил! — он погрозил пальцем. — Ты понял меня? Береги ее, но не снимай. И еще. Этот замок — вашему второму сыну. Я уже стар и сына у меня нет. Твой первый сын получит твой замок и станет лордом, а второй — мой замок. Это будет хорошо. Ты не знаешь, сколько крови пролилось из-за того, что почти все наследство достается старшему сыну.

Он еще долго говорил, а я размышлял, в какую глупую ситуацию я попал. Если я послушаюсь сэра Добура и не сниму ошейник, на меня обидится тетя Элли. И Саманта. Если сниму, мы вечно будем ругаться с Самантой. По каждому пустяку. Здорово получается… Что же мне делать: снимать или не снимать?

Наконец я придумал. Отведу сэра Добура к тете Элли. Пусть поспорят. А я поступлю так, как сам захочу!

Утром мы еще раз все обсудили и решили, что сэру Добуру пока рано показываться на глаза отцу. Сначала я должен провести среди родителей воспитательную работу. Это тетя Элли так изъясняется, когда на нее нападает игривое настроение.

Дома я рассказал отцу, что сэр Добур завещал мне свой замок. И я решил отдать его второму сыну. Отец зарычал и долго сердито смотрел на маму. Потом приказал:

— Рассказывай все.

И я рассказал. Как бедно живут селяне на землях сэра Добура, как он борется с судьбой, как заботится о своих людях. В общем, все как есть. Отец это выслушал с нахмуренным челом, а потом резко встал и вышел из комнаты. Угадайте, куда он пошел? К леди Элане! Мне Саманта потом рассказала. Она как раз у тети Элли была, когда отец вошел. Зло взглянул на нее и указал глазами на дверь. Уртон был прав. Рано еще сэру Добуру на глаза отцу показываться.

Тетя Элли отказалась мне рассказать, о чем они говорили. Но вскоре мне стало не до этого, потому что она такое сделала!

Она дернулась всем телом назад и оторвала шею от камня. Кровь пошла так обильно, что мы оба испугались. И как раз в этот момент вошел Уртон.

— Что с вами, леди Элана? — вскрикнул он.

— Я оторвала шею от камня, — честно ответила дракона.

— Я зову лекаря.

— Он не поможет…

Но Уртон уже выбежал из комнаты. Прибежали отец, мать, лекарь и Перли.

— Зачем ты встревожил столько людей? — укорила Уртона тетя Элли. Тете Элли было очень больно, зубы стучали, а зрачки расширились во всю радужку. Кровь текла по полу к водостоку, темнела, густела. Лекарь суетился вокруг, но ничего не мог сделать. Чтоб что-то сделать, нужно было бы разобрать стену. Тетя Элли положила голову на каменный стол. Мама села рядом и нежно гладила ее по шее. А шея стала короче на целых полметра. Я прикинул, сколько крови вытекло. Не так и много. Бывало больше. Но потом я подумал, что с той стороны стены, наверное, вдвое больше.

Через два часа тетя Элли приоткрыла глаза и слабо улыбнулась.

— Кажется, обошлось.

— Что вы с собой сделали, леди? — спросил отец.

— Я оторвала шею от камня. Теперь на основании шеи вновь нарастет чешуя. Я смогу свободнее крутить головой.