— Александрия была поглощена Потопом, — продолжил Луи Ренар, обращаясь к писателю. — Но мы... мы искали по всему миру. Чтобы найти вас на Тонга. Как вы можете это объяснить?

Стивенсон молчал, ощущая на себе взгляды присутствующих.

— Вам известно это место? Вы знаете, где расположен этот город? — не отставал от него Ренар.

Из дома, почти скрытого завесой дождя, донесся звон колокола. Стивенсон опустил капюшон плаща.

— Вернемся, — сказал он. — Обед готов. Продолжим беседу за бутылочкой доброго бургундского. Если желаете.

Рагу О'Талоло из креветок, карри, кокосового ореха и тертого арахиса славилось на всем архипелаге Тонга. И гости отдали ему должное. К концу обеда количество пустых бутылок почти сравнялось с количеством пирующих. Тогда Стивенсон и решил, что настало время ответить на вопросы Луи Ренара, проявившего примерное терпение. Прежде всего следовало немного углубиться в историю.

— Клуб лунатиков появился во 2 веке до нашей эры, — начал он. — Его основал Аристофан Византийский, один из первых руководителей Великой Библиотеки. Клуб некоторое время оставался чисто александрийским, пока город не опустошили римляне. В темные века лунатики часто перемещались из одного места в другое. Их следы обнаружены при дворе Карла Великого, греческих императоров XI века, в Византии, в Париже при Карле VI, в Лондоне... Золотая эпоха длилась с середины XVII века до конца эры Просвещения. У клуба были представители почти во всем мире. В нем состояли антиквары, мастера воинского дела, алхимики, писатели, ученые, ремесленники. В XIX веке произошел раскол. Объяснить почему — невозможно, но клуб едва не исчез. По крайней мере как организация. К счастью, дух его не угас во многих личностях.

— Кто вас приютил? — осведомился Грегуар.

— Один богемский принц, встреченный в Фонтенбло.

— Есть ли особые условия для вступления в клуб?

— Только одно — быть лунатиком или жить под влиянием нашего спутника. А это камень преткновения, о котором я бы хотел вам поведать. Клуб лунатиков всегда находился в подполье, как многие другие странные объединения. Не по причинам боязни полиции, а по своей внутренней природе. Наша ассоциация не имеет статуса, архивов, крикетной команды, мы не проводим собраний... Все, что я знаю, было мне сообщено принцем Флоризелем, а также из сведений, почерпнутых в разных библиотеках древней Европы. Если бы я взялся за написание истории клуба, единственным и последним членом которого я являюсь, если не ошибаюсь, впрочем, вместе с Пишенеттом, — поспешно добавил он; журналист кивнул в знак благодарности, — моя писанина не заняла бы и сотни страниц.

Лилит, которая почти доела наперченное содержимое своей тарелки, спала, прижавшись к отцу и посасывая большой палец. Эрментруда храпела, откинув голову назад, вязанье лежало у нее на коленях. Приемник потрескивал. Луи крутил вилку на одном зубце, вонзенном в деревянную столешницу.

— А потому находка этой таблички с упоминанием клуба в этом невероятном городе меня не удивляет. Но я не могу помочь вам в опознании города по одной простой причине — я никогда о нем не слышал.

Луи Ренар выронил вилку и помассировал виски. Значит, речь шла о мошенничестве. Или о сновидении. В любом случае это был провал.

— Откуда у вас этот кварц? — спросил Грегуар.

— Из Антиохии, — ответила Клод. — Я купила его на базаре три года назад.

— Мы случайно обнаружили, как он действует, — продолжил Луи. — Уронив его на землю.

— Как бутерброд с маслом! — воскликнула Роберта. Луи было не до смеха. Он заговорил с мрачным видом:

— Кварц был похищен у нас недобросовестным компаньоном, но мы напали на его след в Базеле у торговца безделушками.

— Где вас и арестовал майор Грубер, — вспомнила Роберта, на которую нахлынули болезненные воспоминания.

Луи схватил нож, сунул его в рукав пиджака и выбросил оттуда, как убийца, готовящийся нанести смертельный удар.

— Но все же этот город — не выдумка, — проворчал он.

— Совершенно верно, — кивнул Стивенсон. — Эти монументы существуют или существовали.

Согласный с ним Грегуар добавил:

— Как же удалось их переместить? Вы видели, в какой они сохранности? Это попросту невозможно.

— По поводу перемещения не знаю. Но за ними могли все это время ухаживать, — предположил Стивенсон.

Луи Ренар с силой вонзил нож в стол.

— Да сдохнуть мне! Вся эта чушь мне непонятна! Они! О чем или о ком вы говорите?

Лилит заерзала. Грегуар отправился уложить девочку спать, бросив на пирата мрачный взгляд. Стивенсон стучал костяшками пальцев по столу. Вдруг вскочил с места, бросился в библиотеку и притащил толстый том энциклопедии. Уронил «Сумму» между братьями лагуны и принялся яростно листать книгу. Писателю не нравилось, когда в его присутствии повышают голос. Но его гнев растаял, когда он ощутил аромат, исходивший от Клод Ренар, столь же пьянящий, как запах орхидей после дождя. Он пропитался им, пока искал нужную страницу. Указал пальцем на рисунок.

— Этот храм стоит на краю главной площади, — узнал пират.

Пишенетт и Роберта встали, чтобы поглядеть на иллюстрации, сопровождающие статью.

— А вот это здание с террасами находится у стены, — продолжила Клод.

— — Висячие сады Вавилона, — прочла Роберта.

— Храм Артемиды в Эфесе, мавзолей Галикарнаса, статуя Зевса-олимпийца, — отчеканил Стивенсон. — Семь чудес света. И они в этом кварце, господин Ренар. В том виде, как их замыслили создатели. Возможно, этот город полон и других чудес, которые, как мы считали, исчезли навсегда. Он сам по себе сокровище. Да. Но у кого была возможность создать его? Где он находится? Об этом я ничего не знаю.

Луи Ренар не спускал глаз с кварца, лежащего в центре стола, словно пытаясь выведать у него точные географические координаты. Клод, ощутив недоумение брата, коснулась его плеча. С момента прибытия на Ваилиму все эти истории с гонкой за сокровищем казались ей несущественными. Но она не знала, из-за чего в ней произошла такая смена душевного состояния.

Вернулся Роземонд и, следуя примеру Стивенсона, направился к буфету, где стояли крепкие напитки. Достал бутылку арманьяка, запечатанную воском. Густавсону удалось вскарабкаться к приемнику. Ганс-Фридрих искал станцию, вращая верньер своими маленькими лапками. Но радио выплевывало только более или менее гармоничные трески. Проснулась Эрментруда. Встала и подошла к столу, шаркая домашними тапочками по полу.

— Позвольте? — произнесла она, хватая кварц. Близорукая Основательница нацепила на нос очки и повернула камень к свету.

Стивенсон налил Луи Ренару арманьяк, чтобы утешить пирата. В конце концов каждый получил свою порцию напитка. Только Роберта отказалась, ибо хотела сохранить голову светлой. Все чокнулись и пригубили.

— Это действительно арманьяк? — спросил Грегуар.

— Три луны назад на берег выбросило ящик, — ответил Стивенсон, который давно привык считать время, как островитяне. — Быть может, это подделка. Но одно точно: он попал к нам после кораблекрушения.

Поскольку у напитка был привкус, приглашавший повторить, все повторили.

— Не увлекайтесь, — посоветовала им колдунья. Ганс-Фридрих отыскал передающую станцию на самом конце частотной полосы. Послышался мужской голос. Еж прибавил звук, чтобы все могли расслышать слова диктора.

— Этот город напоминает мираж, — решил Стивенсон. — Он напоминает мне сказку из «Тысячи и одной ночи»...

— Помолчите, — перебила его Роберта.

— Я еще даже не начал.

— Тихо!

Все замолчали. Голос, звучавший в приемнике, похоже, доносился издалека. Его перебивали помехи. Роберта уже где-то слышала этот голос. Как Роземонд и Клод Ренар, когда была водителем министерства безопасности.

— ... Застрял на этом проклятом... Это — призыв... помощи... Мое имя... Если кто-то на земле...

— Это SOS! — воскликнул Луи Ренар.