Рик улыбнулся в ответ и, наклонившись, поцеловал ее. Обычно от его поцелуев у Энни начинала кружиться голова, а ноги становились ватными. Но на этот раз ничего подобного не произошло. Едва коснувшись ее губ, Рик начал отстраняться. Энни попыталась притянуть его к себе, надеясь вызвать искру, могущую перерасти в жаркое пламя. Тщетно...

И все-таки ей не хотелось его отпускать. Запрокинув голову, она взглянула на яркую россыпь звезд, потом перевела взгляд на Рика и улыбнулась:

– Слышишь?

Рик недоуменно вскинул брови: – Что?

– Музыку звезд. Давай потанцуем, Рик.

И Энни непроизвольно задвигала бедрами в естественном ритме шуршащих листьев, поскрипывающих веток и неумолкаемом стрекоте сверчков.

– Ну и воображение у вас, мисс Бекетт.

– Мой главный талант. – Энни обхватила его руками за шею, красивую, стройную, которую так любила покрывать поцелуями. – Ну пожалуйста, не отказывай мне.

– Подожди минутку.

Сняв руки Энни со своей шеи несмотря на сопротивление, Рик забрался на переднее сиденье машины и включил зажигание. Тотчас же заиграло радио. Покрутив ручку настройки, Рик отыскал понравившуюся ему песню.

– У меня воображение ничуть не хуже твоего, – проговорил Рик, вновь притягивая Энни к себе.

И они задвигались под звуки чистой, печальной музыки, на крошечной поляне, под бледным светом луны и звезд. «Как хорошо, – подумала Энни, – хотя и немного грустно. Что ж, ничто на земле не вечно... «

Руки Рика скользнули с ее плеч на бедра, а она зарылась пальцами в его волосы, затеребила мягкие пряди. Положив голову ему на плечо, она покрывала его шею легкими поцелуями, представляя, как прямо под ее губами по венам пульсирует кровь, а потом провела по шее кончиком языка, изображая сердце.

Внезапно Энни почувствовала, как уперлась ногами во что-то твердое, и поняла: Рик медленно подвел ее в танце к двери пикапа. Открыв дверцу, он уложил Энни на переднее сиденье и занялся с ней любовью под звуки песни «Схожу по тебе с ума». Энни не возражала, хотя, по правде говоря, ей было не слишком удобно: что-то врезалось в спину.

А потом Рик повел машину домой. Энни дремала, прижавшись к нему. Приглушенно звучало радио, которое Рик поставил на минимальную громкость, да зловещим зеленым цветом светилась приборная доска. Наконец, положив голову ему на плечо, Энни крепко заснула, а когда проснулась, оказалось, что они уже приехали.

Войдя в дом, Энни прошла в спальню Рика и начала раздеваться. Несколько секунд Рик молча смотрел на нее, а потом спросил:

– Что ты будешь делать с Хадсоном?

Прежде чем стянуть через голову кофточку, Энни взглянула на него и ответила:

– Пойду в Холлоу и буду копать, пока не найду останки.

– Одна?

– Если понадобится, справлюсь одна, – ответила Энни и заметила, что Рик весь напрягся. О Господи, ну почему он никак не может успокоиться? Дрожащим от разочарования голосом она продолжила: – Я всю жизнь все делаю сама, потому что рано поняла: единственный человек, на которого я могу положиться, – это я сама.

Рик мрачно уставился на нее:

– А этот парень, Льюис? Бьюсь об заклад, он тебя никогда не подводил.

Издалека донесся грохот грузовика, проехавшего по дороге, и Энни почувствовала, что сейчас задохнется от гнева.

– Да, не подводил.

Секунда шла за секундой, а они все стояли по обеим сторонам кровати, застеленной хрусткими простынями рыжевато-коричневого цвета, не сводя глаз друг с друга.

– Что ж, думаю, с покойником ты будешь в полной безопасности, – бросил Рик и направился к двери. – Спокойной ночи, Энни, приятных тебе снов.

– Ты куда? – крикнула она вслед.

Не отвечая, Рик выключил в комнате свет и вышел за дверь. По холлу прогрохотали тяжелые шаги, потом послышалось клацанье коготков по полу – Бак последовал за хозяином, – скрипнула входная дверь и с шумом захлопнулась.

Энни непроизвольно вздрогнула.

Рик желает вести себя как ребенок? Что ж, прекрасно. Пусть сидит себе на веранде и дуется на нее, а она пойдет наверх, в свою чистенькую, беленькую комнатку. Ее ждет работа, которую уже давным-давно пора было закончить. Рик прав. Какое все это имеет значение? Все равно через несколько день она уезжает.

Но вместо того чтобы подняться к себе, Энни уселась на кровать и уткнулась носом в подушку Рика, вдыхая исходящий от нее запах. Наконец, устав от ожидания, от странной пустоты, разлившейся по телу, Энни надела футболку Рика и вышла на веранду. Рик сидел на своем обычном месте. Бак распластался у его ног. Рик молча смотрел, как Энни приближается к нему, переполненный гневом и уязвленной гордостью.

Ох уж эта его гордость...

– Иди спать, Рик, – тихо сказала Энни, кладя руку ему на плечо. – Уже поздно.

Рик начал было отстраняться и вдруг, к изумлению Энни, ласково провел по ее щеке пальцами.

– Нам еще предстоит разбираться с твоим отъездом, Энни. Тебе это известно?

– Известно, – прошептала Энни, хотя и не вполне поняла, что он подразумевает под словом «разбираться», а спросить не решилась.

«24 июля 1832 года.

Рок-Ривер

Разве не прекрасная штука жизнь? Особенно остро это осознаешь, когда тебя постоянно подстерегает опасность. Скоро мы встретимся с противником для последнего, решительного боя, так что этой злосчастной войне придет конец. Но не беспокойся за меня, милая Эмили, смерть меня не тронет, ведь я нахожусь под защитой нашей любви. Клянусь тебе, я не позволю ей это сделать. И тем не менее должен признать, что солдатская жизнь таит в себе множество опасностей, и если Господь распорядится так, что мы больше не встретимся, знай: я предстану перед Создателем с чистой совестью. Знай, что в последнюю минуту я буду думать о тебе. Знай, что даже смерть не уничтожит того, что мы сделали. Знай, что я буду ждать тебя, сколько бы ни пришлось. Знай, что я люблю тебя и всегда буду любить».

Из письма лейтенанта Льюиса Хадсона мисс Эмили Оглторп

Занимался очередной солнечный, жаркий день. Рик решил сначала сварить кофе, а потом уже разбудить Энни. Она спала на боку, укрывшись до пояса простыней, совсем голенькая, и Рик бросил жадный взгляд на ее обнаженные плечи и стройную спину. Лицо Энни было наполовину скрыто разметавшимися по подушке волосами. Как было бы хорошо, если бы можно было не будить ее. Пусть бы спала себе весь день напролет.

Склонившись над Энни, Рик ласково откинул ей с лица волосы и, поцеловав в плечо, прошептал:

– Пора вставать, детка.

Энни зевнула, потянулась, однако, к разочарованию Рика, простыню одной рукой придержала.

– Сделаем так, – проговорил Рик, протягивая Энни дымящуюся чашку. – После того как я закончу дойку и накормлю лошадей, я зайду за тобой, и мы поедем в Холлоу.

Энни взяла кружку и встретилась с Риком глазами.

– Ладно. А я тем временем немного попишу и, может быть, позвоню в мэрию Янгстауна и спрошу насчет перезахоронения.

Наклонившись, Рик потрепал Энни по щеке:

– Я вернусь через пару часов.

Зная, как Энни не терпится отправиться в Холлоу, Рик спешил как мог – хотя знал, что дойка не терпит спешки, – и к девяти утра уже вернулся домой. Переодевшись и умывшись, он позвал Энни, и она мигом слетела по лестнице.

– Ну что, едем?

– Да. Все взяла? Энни кивнула:

– Сумки с фотоаппаратурой у двери. Поехали. Короткое расстояние до Холлоу они проехали в молчании, в основном потому, что Рик никак не мог найти тему для разговора. Ему не каждый день приходилось откапывать чьи-либо останки. Но Энни нужна была его помощь, и хотя Рик от всей души желал, чтобы она никогда не нашла своего солдатика – или по крайней мере не нашла его как можно дольше, – отказать ей он не мог.

Наконец приехали. Энни начала вытаскивать из пикапа оборудование, а Рик – лопаты.

– Готова? – спросил он.

– На сто процентов. – Энни глубоко вздохнула. – Пошли искать Льюиса.